Дмитрий Дашко - Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

• Название: Штрафники 2017. Мы будем на этой войне
• Автор: Дмитрий Дашко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61098-3

«Лишь бы не было войны!» Не пройдет и века после Великой Победы, а правнуки ветеранов забудут этот урок: у бандерлогов вообще короткая память. И что бы там ни врали их кукловоды — ни один бунт не бывает осмысленным и милосердным…

Добро пожаловать в преисподнюю 2017 года, в разоренную новой Гражданской войной, обезумевшую и обескровленную Россию. Здесь брат идет на брата. Здесь не берут пленных и не щадят мирных жителей. Здесь террор федеральных войск сравним лишь со зверствами вооруженной оппозиции. Здесь вновь востребован сталинский опыт по созданию штрафных подразделений, где «смывают вину кровью» и осужденные за различные преступления фронтовики, и матерые уголовники, — и столкновения между ними неизбежны. Так что зачастую и не разберешь, кто твой настоящий враг и откуда прилетит смертельная пуля — в лицо или в спину… И если, не дай бог, авторы этого фантастического боевика окажутся правы — никому из нас не избежать судьбы штрафников-смертников: мы все будем на этой войне!

---

— Отсюда никого не выпускают, что ли? — поинтересовался бывший подполковник. — Мы почти двое суток вдоль железки шли. Ни одного встречного состава.

— Ну, вы даете! — хмыкнул солдат. — Дали бы деру, и все дела. Вас бы и искать не стали.

— Это уж нам решать: давать деру или нет. Только ты на мой вопрос так и не ответил. Почему поезда стоят?

— Электроэнергии нет, как составы пойдут? Тепловозов раз-два — и обчелся, соляры почти нет. Паровозы собирались расконсервировать, да так ничего и не сделали — с углем тоже проблемы. К тому же железка во многих местах раскурочена. А еще говорят, гидроэлектростанции сильно повредили бомбовыми ударами, есть слухи, что вот-вот плотины прорвать может. Тогда всех смоет на хрен, как в унитазе.

— А что вообще происходит? — спросил подполковник, поощрительно глядя на разговорчивого солдата.

— В стране вообще или у нас в частности?

— Хотя бы у вас.

— У нас… — посерьезнел боец. — Трындец у нас. Судите сами: Красноярск почти весь в руках оппозиционеров. Бои идут тяжелые, наших теснят. А главное, началось все непонятно. Сначала митинги, столкновения с полицией, омоновцами, «вованами» [5]. Нехватка продуктов, мародерство и почти голодуха. Беспредельщики всякие стреляют с ночи до утра, да и днем тоже. А потом вдруг армия раскололась. Причем не просто раскололась, и все на этом, а сплошные перебежки туда-сюда начались. Никто ничего не поймет, кто за кого, чего как! Бардак, одно слово!

А тут еще наши отмочили — чтобы лишить опозеров электроэнергии, дали команду бомбить гидроэлектростанции, они вроде как под их властью находятся. Это ж каким идиотом нужно быть, чтобы отдать такой приказ! Перебьем гадов, самим где электричество брать? — Солдат досадливо сплюнул, покосился на Ляшева. — Вот вы офицер? В каком звании?

— Подполковник.

— Вот скажите, товарищ подполковник, зачем бомбить гидроэлектростанции?

— Вероятно, того требует стратегический план.

— Нет никакого плана, товарищ подполковник, — обреченно вымолвил боец. — Кругом бардак. Думаете, есть какое-то командование, которое знает, что да как? Ни хрена подобного! Каждый — кто во что горазд! Одни одно приказывают, другие — другое. А люди тем временем убивают друг друга так, будто бы всю жизнь врагами были. Откуда что взялось!

— Нелегко тебе служится, с такими знаниями, — усмехнулся Ляшев.

— Да мне вообще по фигу! — с дворовой задиристостью воскликнул солдат. — Мое дело телячье — обделался и стой.

— Ладно, проехали. Куда нас ведете?

— Считай, пришли. Тут рядом третий пост, а дальше я не знаю. Скорее всего, в город погонят, как штрафников. Туда уже один бывший «дизель» [6] двинули. Будете пополнением… Если от «дизеля» хоть что-то осталось, конечно.

— Все так серьезно? — спокойно спросил Ляшев.

— Хуже некуда, — вздохнул солдат. — Война. Никто никого не жалеет.

Он замолчал и уже больше не отвечал на вопросы.

Глава IV Блокпост

У третьего поста их встретил капитан. Хмурый и злой, в грязной порванной форме. Левый рукав выше локтя пропитан кровью, отчего стал темным и заскорузлым. Еще кровь проступила на обоих коленях — видимо, где-то пришлось падать второпях, вот и расшиб.

Капитан, слегка прихрамывая на левую ногу, подошел к колонне и спросил посаженным голосом:

— Участники боевых действий есть?

Никто не отозвался.

— Понятно, — без эмоций резюмировал он. — Ничего, это дело поправимое.

И будто в подтверждение его слов ухнул взрыв. Далековато, в полукилометре отсюда, но гулко и громко, а главное — непривычно.

Все, кроме капитана, пригнулись, а потом завертели головами. Из-за многочисленных вагонов толком ничего не смогли увидеть, однако грохот подействовал на вновь прибывших почти ошеломляюще.

Взрывы загрохотали один за другим уже гораздо ближе.

Капитан крикнул:

— Ложись!!!

И рухнул плашмя.

Колонна рассыпалась, все кинулись в разные стороны, падая, где придется.

Гусев сделал несколько отчаянных прыжков и распластался возле старой, наполовину ушедшей в землю шпалы.

Взрывы ухали почти беспрерывно, заставляя вжиматься в землю. Он чувствовал себя незащищенным, хотелось вскочить и бежать как можно дальше отсюда.

Неимоверным усилием воли Гусев сдерживал свой порыв, понимая, что бежать нельзя. А самое главное — некуда. Его шесть месяцев только-только начинаются…

Вскоре к взрывам, уже не столь частым, добавилась автоматная перестрелка. И она явно разгоралась не на шутку.

Павел рискнул немного высунуть голову, чтобы осмотреться.

Мешали вагоны. Но где-то за ними перестрелка завязалась уже всерьез.

Мимо побежали солдаты — с оружием и без. Видимой логики в их действиях не просматривалось. Похоже, каждый руководствовался собственными соображениями.

Стрельба металась уже совсем рядом, из-под вагонов выныривали все новые и новые бойцы, они бежали, часто приседали и стреляли куда-то под вагоны. Чуть погодя следом появились солдаты в такой же форме, они тоже стреляли, но уже в спины убегавшим. Те вдруг перешли в контратаку, и сразу вспыхнула рукопашка — прямо там, где лежал Гусев и другие штрафники.

Отовсюду доносились вопли, мат, стоны, хрипы, стрельба. Падали тела, кто-то продолжал драться на земле, другие корчились от полученных ран, иные уже не шевелились…

— Твою мать!

— Получи, сука! Получи!

— Сдохни, урод!

— А-а-а-а-а!

Перепуганный Гусев лежал ни жив ни мертв. На него несколько раз наступили, окровавленный боец со стоном упал рядом, но Павел не поднимал головы, не зная, на что решиться и что предпринять. Сознание заполнила паническая мысль:

«Ну, ни хрена ж себе!!! Ну, ни хрена ж себе!!!»

Когда ярость рукопашной схватки спала и сместилась немного в сторону, а потом и стихла, перейдя в вялую перестрелку, Гусев нашел в себе силы приподняться на локтях и окинуть взглядом побоище.

Вокруг лежали убитые и тяжелораненые, почти не подававшие признаков жизни. Валялось оружие, в основном различные модификации автомата Калашникова.

Павел схватил «АКСУ», проверил содержимое магазина и ящерицей заскользил между телами, чувствуя, как острая щебенка впивается в тело.

Не гнушаясь осмотром мертвых тел, обзавелся еще тремя полными магазинами — одиночным и двумя спаренными, перемотанными синей изолентой, и только тогда почувствовал себя увереннее. Осталось понять, кто друг, а кто враг — ведь обе стороны носили форму Российской армии.

Как они различали друг друга, оставалось совершенно неясным, пока Гусев не заметил, что у некоторых лежащих на левых рукавах повязаны белые ленточки. Очевидно, опознавательный знак опозеров.

Перестрелка усилилась вновь. Опять забегали люди.

Гусев снова залег, не зная, что предпринять. Вдруг рядом упал солдат — молодой парень с искаженным в злобной гримасе лицом.

Павел увидел на его левом рукаве белую ленточку, но выстрелить не смог. Не верилось, что это враг, которого надо прикончить во что бы то ни стало.

А вот солдат, ничуть не медля, перевалился на левый бок, направил автомат в лицо Гусеву и нажал на спусковой крючок.

Павел в страхе зажмурился, но рокового выстрела не произошло.

Открыв глаза, он уставился на парня, пытаясь осознать, что случилось. Почему тот не стрелял? Неужто пожалел?

Солдат вытаращенными глазами глядел на Гусева и пытался сменить магазин, но его руки сильно тряслись, у него ничего не получалось.

Тут Павел словно опомнился. Тряхнул головой и выставил перед собой оружие.

Солдат отчаянно заорал, срываясь на визг:

— Не стреляй, сука!!!

И снова попытался сменить магазин.

Для Гусева секунды растянулись в вечность. Он выстрелил не целясь, зная, что попадет, ощущая себя паскудно, последней сволочью.

Пули угодили лежащему на левом боку противнику в живот, в грудь и в лицо. Голова парня неестественно сильно откинулась назад, будто была на резиновой шее.

Гусев сел, не сводя глаз с убитого.

Откуда-то появился сильно хромающий на левую ногу майор «финик». Лицо его залила кровь, правый глаз заплыл.

Чувствовалось, что он не в себе. Не узнав Гусева, устало опустился рядом и проговорил, шепелявя разбитыми в лепешку раздувшимися губами:

— Лицо болит, прикладом огреб. А в левом сапоге вода хлюпает, черпанул, наверное.

— Ранен ты в ногу, — сказал Павел, присмотревшись.

Но бывший майор его не слушал. Он продолжал шепелявить:

— Сапоги у меня новые, не пойму, когда продырявиться успели. Заменить надо…

— Давай помогу, посмотрю, что там у тебя, — предложил Гусев.

— А?..

Павел молча принялся стаскивать сапог и только сейчас заметил дырку в голенище, почти под самым срезом. Майор отчаянно застонал и откинулся на спину. Голень и стопа у него были совсем красные и мокрые, а из сапога вылилось, наверное, поллитра крови.