Александр Фитц - Утро в раю (очерки нашей жизни)

• Название: Утро в раю (очерки нашей жизни)
• Автор: Александр Фитц
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7117-0472-9

Тираж моей последней книги «Письмо канцлеру» разошёлся в полгода. Позвонили из издательства и предложили сделать допечатку. Я подумал и отказался. Цель к тому времени была достигнута - «Письмо» до канцлера добралось, и отправлять копию не имело смысла.

Признаюсь, о том, что моя книжка окажется в личной библиотеке Ангелы Меркель, я даже помыслить не мог. Но в декабре 2009 года вдруг получил официальную бумагу с водяными знаками и гербом в левом верхнем углу, подписанную ответственным сотрудником Канцлерамта д-ром Маттиасом Шмидтом, в которой он уведомлял, что экземпляр «Письма канцлеру» «находится в личной библиотеке д-ра Ангелы Меркель».

Очень удивившись и, что скрывать, возгордившись, я (письменно) поблагодарил его за приятную новость и оказанное внимание, но вот спрашивать, прочла ли госпожа канцлер книжку или отложила до лучших времён, то есть до пенсии, не стал.

А потом сел и написал продолжение «Письма». Точнее завершение, так как более к теме российских немцев и судьбы этого народа, непростых, порой трагичных отношений Германии и России решил не возвращаться. Всё, что хотел и должен был сказать об этом, я теперь сказал.

Что же касается названия книги, то рай ведь не обязательно парадиз и сплошные праведники. Он разный. А главное - у каждого свой. Мой рай - Германия. О жизни в нём я и рассказываю.

---

Большевики не имели сколько-нибудь чёткого представления о будущем национально-государственном устройстве страны. А расхожий лозунг о «праве наций на самоопределение вплоть до отделения» трактовался ими с явным акцентом на его последнюю часть. Говоря о проблемах остающихся в составе России народов, большевистские лидеры отделывались общими фразами, категорически отвергая идеи федерального устройства государства и национальнотерриториальной автономии.

Эта позиция по существу была представлена ещё в «Декларации прав народов России», подписанной Лениным и Сталиным 2 (15) ноября 1917 года. Но уже в «Декларации прав трудящихся и эксплуатируемого народа», принятой 3-м Всероссийским съездом Советов 12 (25) января 1918 года говорилось о России, как «федерации Советских национальных республик», а «рабочим и крестьянам каждой нации» предоставлялось право самостоятельно решать, «желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных советских учреждениях». Тем самым у российских немцев, как и у остальных народов страны, появились некоторые шансы найти своё место в новой политической реальности.

19 октября 1918 года Владимир Ленин подписал Декрет СНК РСФСР «О создании области немцев Поволжья», который постановил образовать на базе местностей, заселённых немцами Поволжья и выделившихся в уездные Совдепы, «областные объединения с характером трудовой коммуны». Вопреки настойчиво распространяемому мифу, автономия на Волге возникла отнюдь не в результате Брестского мира и под нажимом Германии, а как плацдарм для внедрения большевизма в европейские немецкоязычные страны (после Второй мировой эту функцию переняла на себя ГДР). Кроме того, не будем забывать, что в тот период руководство страны было жизненно заинтересовано в поставках хлеба именно из немецких колоний Поволжья — одного из немногих крупных зерновых районов, контролируемых тогда большевиками.

И всё же немецкое население в своём подавляющем большинстве резко отрицательно отнеслось и к революции и прочим «великим потрясениям». Как результат — в ходе гражданской войны и в результате последовавшего за ней голода немецкое население России уменьшилось почти на 400 тысяч человек.

13 декабря 1923 года Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило предложение о реорганизации автономной области в АССР немцев Поволжья, которая была официально провозглашена 6 января 1924 года. Дело в том, что тогдашнее руководство страны ещё не рассталось с безумной идеей «мировой революции», и поэтому его было нетрудно убедить, что создание Немецкой республики на Волге явится мощной поддержкой германскому пролетариату, на который большевистские вожди, а среди них было немало бывших меньшевиков-троцкистов, возлагали миссию разжигания революционного пожара в одной из цитаделей капитализма.

В 1926 году из немецких сел России, Украины, Кавказа, Крыма в отдалённые районы страны выселяют «бывших помещиков» — зажиточных крестьян, имевших земельные участки от 60 десятин и выше (в зависимости от района проживания). Только из АССР НП было выселено свыше 150 семей.

Несколькими годами раньше началось создание немецких национальных районов и сельсоветов в РСФСР, Украине, Белоруссии, Грузии, Азербайджане. Однако в 1938-39 годах все они были упразднены, «как искусственно созданные». Параллельно (за исключением АССР НП) закрылись все немецкие школы, газеты, журналы, издательства.

Если же говорить о начале нового витка массовых репрессий в отношении российских немцев, то он приходится на начало 30-х годов. А вот один из первых актов на этот счёт — Постановление СНК СССР от 23 января 1936 года «О переселении из УССР в Казахскую АССР» и от 28 апреля 1936 года «О выселении из УССР и хозяйственном устройстве в Карагандинской области Казахской АССР 15 000 польских и немецких хозяйств». Организация и контроль за выселением были возложены на НКВД СССР, а хозяйственное устройство доверено не кому иному, как руководству ГУЛАГа.

Вообще же, во время кампаний, затрагивающих всё население СССР, чётко прослеживалась «избирательность» в отношении немцев. Так, из 700 тысяч раскулаченных в СССР 15 процентов являлись немцами, тогда как доля немецкого населения страны составляла всего 1 процент.

С 1933-го по 1936 год против немцев был проведён целый комплекс репрессивных акций, мало или никак не коснувшихся других народов. Так, 5 ноября 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) разослало всем национальным ЦК, крайкомам и обкомам ВКП(б) следующую директиву: «В ЦК ВКП(б) поступили сведения о том, что в районах, населённых немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша международная политика требует этих послаблений немцам или другим национальностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную лояльность к советской власти. ЦК ВКП(б) считает также совершенно недопустимым тот факт, что в немецких районах не только не изучается язык той союзной республики, в пределах которой находятся немецкие районы, но игнорируются указания ЦК ВКП(б), и требует, чтобы этот недостаток был устранён. ЦК ВКП(б) считает подобное поведение парторганизаций и органов НКВД совершенно неправильным и предлагает принять по отношению к активным контрреволюционно и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу. Местные органы власти должны потребовать от немецкого населения полного прекращения связи с заграничными буржуазнофашистскими организациями: получение денег, посылок.»

Вслед за этим был составлен перечень оборонных предприятий, на которые запрещалось принимать на работу немцев, а также начались их массовые депортации из приграничных районов вглубь страны. Одновременно только в Украине в 1935 году было арестовано 24 935 немцев, в 1936 году — 15 717. Одна из причин этих репрессий — получение немцами посылок и денежных переводов от родственников из Германии и других западных стран в период голода в Украине и других регионах СССР, а также приход национал-социалистов к власти в Германии.

Принятое в 1934 году решение об открытии немецкого национального театра в Москве было аннулировано. В следующем году НКВД раскрывает «фашистский заговор» в Московском педагогическом институте иностранных языков и арестовывает пять преподавателей во главе с заведующим кафедрой немецкого языка. Тогда же всё более массовый характер стали принимать аресты немцев, подозревавшихся в принадлежности к «подпольным фашистским организациям».

«20 июля 1937 года, — как пишет Г. В. Костырченко, — Политбюро поручило Николаю Ежову „дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах, и высылке части арестованных за границу“. Об особо серьёзном характере этого документа свидетельствовало содержавшееся в нём требование к Ежову представлять ежедневные сводки в ЦК о ходе арестов и количестве арестованных»[182].

25 июля 1937 года такой приказ за № 00439 народным комиссаром внутренних дел СССР был принят. С 30 июля начались аресты и увольнения, а с осени 1937 года началась массовая операция, фактически ликвидация советских граждан немецкой национальности, работавших на предприятиях оборонной промышленности. Всего было арестовано около 68 тыс. человек, осуждено 55 тыс., из них к высшей мере наказания — 41 898 человек. Легко подсчитать: двое из трёх советских немцев, ковавших щит социализма, были уничтожены[183].

«В марте 1938 очередь дошла и до центрального аппарата Наркомата оборонной промышленности, руководству которого совместно с НКВД было предписано срочно „очистить“ военно-промышленный комплекс от ещё работавших в этой сфере немцев, а также от поляков, латышей и эстонцев. А с 21 июня того же года в соответствии с директивой наркома обороны немцы и представители других считавшихся тогда неблагонадёжными нацменьшинств стали изгоняться из по-литорганов Красной армии»[184].

И ещё одна цитата. Академик Игорь Шафаревич в книге «Русский народ в битве цивилизаций» вспоминает: «Летом 1938 года я оказался с родителями в одном маленьком городке. Там нам рассказали, что в школах прекратились занятия немецким языком: арестовали всех учительниц немецкого языка. Пришло указание разоблачать немецких шпионов, а никого более похожего не оказалось. В классе, в котором я учился, у двоих моих товарищей были арестованы отцы. Потом я перешёл в другой класс — и там в таком же положении был один из моих товарищей»[185].

Единый стандарт немецкой судьбы

Анализируя документы тех лет, можно сказать, что 30-е годы в рамках проводившихся в СССР массовых репрессий, которые прежде всего коснулись живших в стране немцев и финнов, стандартным обвинением для них были «связь с германским фашизмом», создание и участие в работе «контрреволюционных фашистских организаций», «фашистская агитация» и т. п.