Мирча Сынтимбряну - Большие каникулы

• Название: Большие каникулы
• Автор: Мирча Сынтимбряну
• Издательство: ИОН КРЯНГЭ
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1977

Мирча Сынтимбряну (Mircea Sântimbreanu) (7 января 1926, Baita — 19 августа 1999) известный румынский писатель, директор издательства Albatros, журналист, сценарист и кинопродюсер. Мирча Сынтимбряну более всего известен как автор литературы для детей и покровитель писателей, публикующих свои работы в издательстве, которым он управлял.С 1952 по 1960 работал профессором истории в Совместной школе 2 «В Teiu», которая стала в 1954 году начальной школой №Â 7. Опыт работы с младшими школьниками пригодился в написании первой книги для детей. С 2000 года школа носит имя Мирчи Сынтимбряну.20 мая 1996 года, Мирча Сынтимбряну был объявлен «Почетным гражданином муниципалитета Брэд» за его литературные достижения.

---

МИРЧА СЫНТИМБРЯНУ

Перевод с румынского Е. ЛОГИНОВСКОЙ

1977

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ИОН КРЯНГЭ» БУХАРЕСТ

НАПЕЧАТАНО В РУМЫНИИ

ПРОГУЛ ПО УВАЖИТЕЛЬНОЙ ПРИЧИНЕ

СТОЯЛ НЕПРАВДОПОДОБНЫЙ НОЯБРЬСКИЙ ДЕНЬ, когда в воздухе неистовствуют пушинки и ароматы хризантем, когда даже небо, тающее в меду последних летних сот, вторгается в твою частную и сокровенную жизнь, подсовывая тебе тысячи предлогов для того, чтобы целый день валяться на выдвинутой на солнце скамейке, и в то же время давая тысячи толчков, для того чтобы не стоять на месте, а куда то все идти да идти… Послеполуденный час колебаний, лености и бродяжнических порывов, угрызений, что ничего не делаешь или что-то сделал, но всегда что-то не то, что полагалось бы; день, окутанный нежной дымкой света и покоя. И может быть, нет ничего более сходного с бродяжничаньем, чем вот такие праздные грезы… Ты ощущаешь себя в лодке без руля и без ветрил, которую волею случая уносит все дальше в открытое море, где нет ни боли, ни печали, ни послушания, ни прогулов, а только бесконечная лень… Да еще канат, несчастная веревочка, которая все же держит тебя на привязи и резко дергает, когда ты на самом верху блаженства. Это, Мишулика, занятия, начавшиеся два месяца тому назад, школа, куда ты отправился было сегодня утром, — школа, не принимающая в расчет ни пушинки, ни медовое небо, ни мягкое скольжение в никуда. И в этом часу, округлом, как золотое кольцо дня, есть трещинка! Делать нечего, и некуда деваться, ибо от великолепия этого дня там, в школе, на расстоянии трехсот метров отсюда, останется только одна графа, а от радужного блеска твоего сачкования, таинственно растворяющегося в желтых листьях, алых хризантемах, зеленой рябине и лиловых георгинах, — только безобразная черная ссадина — прогул. А где прогул — там или неприятность или… уважительная причина, не так ли? Как бы ни так…

Солнце подмигивает тебе, шлет прощальный воздушный поцелуй. Пока, Мишулика, всего хорошего! Выходит, сейчас четыре часа… значит, идет уже третий урок! День пропал. И для учебы, и для сладостного погружения в небытие. Наступил час расплаты. В прах рассыпался царский трон волшебного дня. Вот он перед тобой, учительский стол…

— Болел? Ерунда, оправдание для малявок… Маме стало плохо? «Скорая помощь» не смогла найти дом У-28? Да, но это он уже говорил в октябре. Заело дверной замок? Не закрывался кран в ванной? Или другая какая техническая поломка? Все это слишком известно. Надо что-то другое — такое, чтобы весь класс ахнул, чтобы ребята прослезились, а девчонки зарыдали, и потом все, во главе с учителем, обрадовались, что он, Мишу, остался жив-здоров, чтобы тормошили его, одобряли, поздравляли даже. Какое-нибудь, значит, серьезное, необычайное происшествие, может, героический, во всяком случае, исключительный поступок, а не обыкновенное жалкое оправдание — нелепая и банальная отговорка начинающего прогульщика. Мишу шевелит мозгами, ум его работает, крутится, как лотерейное колесо. Какой номер окажется выигрышным? Найденный ребенок? Слепой, которого надо было довести до дому? Портфель с деньгами, отнесенный потерявшему его владельцу? Преследование бандита? Ловля бешеной собаки? Сбежавший из зоопарка зверь? Взрыв газа на кухне? Тушение пожара? Провалившийся мост? Или блок? Наводнение? Землетрясение? Тайфун? Обвал? Солнечное затмение?

…Час покоя, когда небо горит огнем заката, а тополя чуть-чуть шелестят в ответ на трепетные призывы голубей-вякирей. Осень дышит мягко, прохладно и спокойно. Только Мишу, нахохлившись и съежившись от вечерней прохлады, перебирает пальцами, ерошит чуб, бормочет и цокает языком, как мотор, который никак не заводится, и не находит покоя, терзаясь осечкой.

— Вода… огонь… туча саранчи… ураган… летающие тарелки… ВНЕЗЕМНЫЕ ЗАХВАТЧИКИ!!!

Шальная пушинка все время липнет к ноздрям, щекочет, и Мишу, устремившему глаза в пустое небо, откуда никак не хотят появляться внеземные пришельцы, хочется чихать. И он чихает. Проплывая мимо в вечерней дымке, какая-то старушка поворачивает голову:

— Будь здоров, батюшка, будь здоров да ума набирайся!..

ЛОШАДИ И ЦЕСАРКИ

ОБЯЗАТЕЛЬНО НАДО, ЧТОБЫ ПРИСНИЛАСЬ ЛОШАДЬ! Кобыла, или жеребенок, но — обязательно; любого роста, любой масти — караковая, серая, бурая, в яблоках, подкованная, неподкованная, лишь бы лошадь. Лошадь снится к счастью; каждый раз, когда я видел лошадь, мне везло, все шло, как по маслу. Только отчего мне так мало снятся лошади? Какого чорта они так редко приходят ко мне во сне, так трудно даются? Вижу собак, уток, слонов, овец, цесарок, всякую дребедень, а лошадей — нет. С Нового года едва ли приснилось штуки три. И то ладно, ведь они принесли мне удачу: по геометрии выбил шестерку, по биологии только вызвали — звонок, по истории отложили до следующего раза, то есть до завтра. Так что завтра меня спросят — и нужно, обязательно нужно, чтобы ночью мне приснилась лошадь — большая, если можно белая, или хоть какая — караковая, серая, бурая, в яблоках…

Такими думами терзался Бижу, вот уже часа два лежа в постели с учебником истории под рукой, так и этак поправляя подушку и отыскивая идеальное положение для сна с заказными сновидениями.

— Повернуться лицом вниз, сунуть одну руку под подушку, а другую положить поверх одеяла, дышать глубоко, глубоко, потом зевнуть… Вот, мне уже захотелось спать, чувствую, что засыпаю, скоро засну крепко-крепко, спокойной ночи, Бижулика, приятного сна. И не забудь — как же забыть? А? Что не забыть?

Бижу вдруг оторопело встрепенулся. Тут что-то неладно, да, конечно же!

— Ведь если я засну совсем, как я могу быть уверен, что мне приснится лошадь? Буду спать, похрапывать и — что? И видеть во сне цесарок, как позапрошлой ночью, когда на другой день меня спросили по грамматике, чтоб им пусто было, этим цесаркам, чистое наказание с ними, тьфу!..

Нет, Бижулике нельзя засыпать так просто, само собой, тут дело слишком серьезное, чтобы позволить сну просто-напросто одолеть его и баста, как обычно бывает, когда человек беззаботно плывет по туманным волнам сна, влекомый к каким-то нереальным берегам. У него, Бижулики, — своя программа, он должен, он обязан обратить свой сон в лошадей, во что бы то ни стало, хотя бы в одну лошадку, хоть в самую крохотную, вот в чем загвоздка…

Уже десять часов, после очередной серии телевизионного фильма «Затерянные в пространстве» зевота выворачивает ему скулы, он совсем осоловел и чувствует, что вдавливается в подушку, сливается с матрацем, проваливается в беспредельную бездну. Нет, нет! Без лошади, без лошадки — нельзя! Надо взять ее с собой, схватить за узду и крепко держать, пока он еще не перешагнул порог сна, пока еще не спит.

— Вот, смотри, на потолке, в углу, где ночничок, как будто какая-то тень, вроде лошади, будто лошадь из тени… Или на шкафу, в узоре дерева, смотри!.. Раз… два… целый табун… не сводить с него глаз, засыпать незаметно, все время глядя на них, закрыть, скажем, один глаз, а другой держать открытым, держать открытым, держать… — Бижулика, ты почему свет не выключил? Уже одиннадцать! — А? Я уроки учу, мама.

Бижу трет глаза. Смотри-ка, заснул! А что приснилось?

Ничего! Абсолютно ничего. Может, если стихи читать про лошадей, ведь учили когда-то, точно… Только сейчас он ничего не помнит, в голову приходят разрозненные строчки.

Мой щенок лохматый Убежал из хаты…

…Котик, котик, красный ротик… белое поле… черные овечки…

Щенки, утята, котята, цесарки…

— Я потушу свет? Скоро двенадцать, — говорит мама.

— А? Что? Нет, мама, подожди. Я не сплю, я повторяю про себя.

Бижу клубочком свернулся под одеялом.

— Может, если бы я что-нибудь пел… Есть такая песня про лошадей, я знал ее, что-то такое про однозвучный колокольчик…

Он начинает мурлыкать, пытается что-то напевать, но у него ничего не выходит…

— Чего тебе вздумалось с транзистором возиться? — кричит мама из другой комнаты. — Выключай, двенадцать уже.

В самом деле, где-то у соседей слышится голос диктора:

— Шестой сигнал будет ровно в двадцать четыре часа. Наша передача закончена. Спокойной ночи!

— Ничего себе, спокойной, — бормочет Бижулика, чувствуя усталость в каждой жилке, как в той сказке про зеленые яблочки… И над волнами сна, который обволакивает его и все больше увлекает в свои глубины, раздается слабое бормотание:

— В сказках — да, в сказках про лошадей речь… про всяких лошадей — которые говорят, глотают пылающие угли, летают…

Мне надо бы сказку рассказать, по порядку… Ведь я знал столько сказок про лошадей… Жил-был кот в сапогах… Нет! Жила-был а золотая рыбка… Нет, петух!., свинкин сын… щенок… Да нет же, двенадцать воронов… лебеди… дикие утки… цесарки… цесарки… цесарки…