Джанрико Карофильо - Прошлое — чужая земля

• Название: Прошлое — чужая земля
• Автор: Джанрико Карофильо
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00016-2

Двадцатидвухлетний Джорджо — образцовый студент. Все дни он посвящает подготовке к выпускным экзаменам на юрфаке, вечера — своей постоянной девушке Джулии и скромным дружеским вечеринкам. На одной из них он неожиданно выручает из серьезной передряги едва знакомого парня Франческо… и благодаря ему открывает для себя совсем другую жизнь и совсем другого себя — циничного ловеласа и профессионального шулера, безжалостно потрошащего ничего не подозревающих простаков. Джорджо сам ужасается, кем он стал, но ничего уже не может с собой поделать: он попал под влияние нового друга, человека странного и незаурядного.

Схожие противоречия раздирают его тезку и почти сверстника — лейтенанта карабинеров, безуспешно пытающегося выйти на след маньяка-насильника. Днем он мужественно тянет лямку, но все ночи напролет мучается от бессонницы, пытаясь отогнать тяжелые воспоминания детства.

Встреча героев неизбежна, потому что для них обоих прошлое — чужая земля, где все по-другому. Но после этой встречи другим окажется и будущее.

---

Джанрико Карофильо Прошлое — чужая земля

Часть первая

Глава 1

Она стоит у барной стойки и пьет свежевыжатый сок. На полу, у ног, лежит черная кожаная сумка. Не знаю, почему я обратил внимание на эту деталь.

Она смотрит на меня так настойчиво, что мне становится неловко. Но когда наши глаза встречаются, она отворачивается. Через несколько секунд я снова ловлю на себе ее взгляд. И так несколько раз подряд. Мы с ней незнакомы, и сначала я сомневаюсь, точно ли она смотрит на меня. Мне хочется обернуться и посмотреть, не стоит ли кто у меня за спиной. Но я сдерживаюсь. За моим столиком стена, и мне это прекрасно известно, потому что я прихожу сюда каждый день.

Допив сок, она ставит пустой стакан на стойку, берет сумку и подходит ко мне. У нее короткие темные волосы, ее резким движениям не хватает непринужденности, видно, что она долго пыталась преодолеть застенчивость. Или что-нибудь другое, хуже застенчивости.

У моего столика она несколько секунд стоит молча, а я тщетно пытаюсь придать лицу подобающее выражение.

— Не узнаешь меня.

Это не вопрос. Но она права: я ее не узнаю. Я ее не знаю.

Она называет свое имя и произносит еще какие-то слова; выдержав паузу, просит разрешения сесть за мой столик. Отвечаю утвердительно. А может, киваю головой или указываю рукой на стул. Не знаю.

Какое-то время я молчу. Да и легко ли заговорить? Всего несколько минут назад я спокойно завтракал, как завтракаю каждое утро, готовясь к скучному дню, — и вдруг меня подхватил вихрь воспоминаний и унес совсем в другое место.

В таинственную незнакомую страну.

Далеко.

Глава 2

За столом нас было четверо: грустный, худой проектировщик, я, Франческо и хозяин дома по имени Никола — толстяк лет тридцати. Он много курил, тяжело дышал и производил носом ритмичные, действующие на нервы звуки.

Подошла его очередь тасовать и сдавать карты. Он повторил несколько раз один и тот же фокус: разделил колоду надвое, положил карты на стол и, приподняв большим и указательным пальцем внутренние углы обеих стопок, с силой отпустил их навстречу друг другу. Он устал и вел себя беспокойно. Еще полчаса назад он выигрывал приличную сумму, но за последние три-четыре партии спустил почти все. Франческо выигрывал, я оставался при своих, а проектировщик сильно проигрывал. Мы начали предпоследнюю партию стад-покера.

Толстяк сдал карты и произнес: «Ставки». Он весь вечер говорил таким тоном — тоном профессионала, как ему казалось. Дилетанта за покерным столом легче всего распознать по этому якобы профессиональному тону.

Он сдал по одной карте втемную и еще по одной в открытую. Жестом профессионала, ага.

Десятку — проектировщику, даму — Франческо, короля — мне. Туза — себе.

— Сто, — сделал он первую ставку, бросив на кон овальную фишку синего цвета. И тут же облизнул верхнюю губу кончиком языка. Никто не спасовал. Проектировщик зажег сигарету, толстяк сдал по третьей карте.

Восьмерка, еще одна дама, восьмерка и семерка.

— Двести, — Франческо поднял ставку. Толстяк посмотрел на него с ненавистью и тоже бросил на кон двести тысяч.[1] Проектировщик спасовал. Он весь вечер проигрывал и теперь ждал только, когда мы закончим. Я решил играть.

Десятка, король, десятка. «Двести», — поднял ставку в свою очередь и я. Остальные продолжили игру, и толстяк раздал по последней карте. Восьмерку — Франческо, девятку — мне и другую девятку — себе.

— Анте, — сказал я.

— Банк, — тут же ответил толстяк.

Три восьмерки уже вышли, неужели у него флэш? Я взглянул ему в лицо: сухие, плотно сжатые губы. Франческо бросил карты на стол, сказал, что выходит из игры, и встал, делая вид, будто разминает ноги.

Это означало, что, если у меня было больше пары, я мог спокойно играть, у толстяка не было флэша. Просто не могло быть, потому что четвертая восьмерка — это темная карта Франческо. Я оттягивал время. Сказал, что должен подумать, но на самом деле наслаждался моментом: я точно знал, что выиграю, потому что мы мошенничали, и предвкушение победы пьянило меня.

— Не могу больше, открываем, — произнес я минуту спустя тоном смирившегося с проигранной партией человека, которого обставил более хитрый и удачливый игрок. У толстяка была пара тузов, а у меня — три короля. Я выиграл около трех миллионов. Больше, чем мой отец зарабатывал за месяц.

Толстяк разозлился не на шутку. Он не любил проигрывать. А от мысли, что проиграл такому «идиоту», как я, просто взбесился.

Следующую партию выиграл проектировщик. Но на кону стояла мелочь.

Настала очередь Франческо сдавать карты. Он спокойно перемешал их, снял и раздал.

Первая карта — втемную, вторая — открытая. У меня — дама, у толстяка — король, у проектировщика — семерка, у Франческо — туз.

— Двести. Теперь я отыграюсь.

Толстяк посмотрел на него с отвращением: «несчастный дилетант» — и поставил двести. Я сыграл, а проектировщик не стал.

Франческо раздал по третьей карте, я старался не смотреть ему на руки, хотя прекрасно понимал, что ничего необычного не увижу. Ни я, ни тем более другие. Мне снова выпала дама, толстяку — король, а Франческо — туз.

— Если хотите играть с тузами, повышайте ставку. Триста.

Толстяк с тем же выражением лица молча заплатил. Я поколебался, перебирая фишки перед собой, затем неуверенно бросил их на середину стола.

Четвертая карта. Десятка — мне, валет — толстяку, семерка — Франческо.

— Еще триста.

— Дайте подумать, — тянул я.

— Поднимаю до пятисот, — произнес толстяк своим тоном профессионала. Облизнул верхнюю губу, с трудом сдерживая радость. Со сданным втемную валетом у него уже было две пары. Мы с Франческо сыграли. Я притворился, что наложил в штаны: для «дурачка» игра становилась слишком серьезной.

Последняя карта. Мне — десятка, толстяку — валет, Франческо — дама. Он сделал вид, что разозлился, и бросил карты на стол. Было видно, что он не мог продолжать и вышел из игры, понапрасну выбросив миллион. Он даже проворчал что-то в этом духе, но толстяк его не слушал. У него был фул-хаус из трех валетов и двух королей. Толстяк уже наслаждался своим триумфом, не волнуясь больше из-за несчастных дилетантов, подвернувшихся ему за покерным столом. «Ва-банк», — объявил он и закурил сигарету. Он надеялся, что моей темной картой была десятка. Тогда у меня тоже оказался бы фул-хаус, и я стал бы торговаться дальше, давая ему возможность растерзать меня. Он и мысли не допускал, что у меня была не десятка, а последняя дама.

Я открыл карту — действительно дама. Значит, мой фул бил его фул. Он оставил свой профессиональный тон и спросил, как это, черт возьми, могло получиться.

По нашим расчетам выходило, что толстяк уже обанкротился, но мы играли еще минут сорок. Ничего особенного больше не произошло. Проектировщику удалось кое-что отыграть, а «профессионал» продул еще несколько сотен тысяч.

В конце вечера я единственный остался в выигрыше. Франческо отсчитал мне почти четыреста тысяч, проектировщик выписал чек на миллион, а толстяку на своем чеке пришлось написать «восемь миллионов двести тысяч».

Мы уходили все вместе. В дверях я заявил, что буду рад предоставить им возможность отыграться. Я сказал это, сдерживая улыбку новичка, который, выиграв кучу денег, старается быть вежливым. Толстяк молча посмотрел на меня. У него был магазин скобяных товаров. Я уверен, что в тот момент он мечтал проломить мне голову гаечным ключом.

На улице мы попрощались, и каждый пошел своей дорогой.

Четверть часа спустя мы с Франческо встретились у газетного киоска на вокзале. Я вернул ему четыреста тысяч, и мы пошли в бар у причала выпить по капуччино.

— Слышал, какие звуки издавал толстяк?

— Звуки?

— Носом. Я думал, не вынесу. Представляю, каково спать с ним в одной комнате. Он же храпит, как свинья.

— А его и правда жена бросила через полгода после свадьбы.

— Если он тебе позвонит, что будем делать?

— Согласимся. Дадим ему выиграть тысяч двести-триста, и хватит с него. Пусть спасет свою честь и катится к черту.

Мы допили капуччино, вышли на улицу к лодкам и закурили. Светало. Скоро мы пойдем домой и ляжем спать, а через несколько часов я зайду в банк, обналичу чеки, и мы разделим выигрыш пополам.

Накануне мы с Джулией серьезно поругались. Она сказала, что больше так продолжаться не может и нам лучше расстаться.

Она думала, что я пойду на попятный. Надеялась, что я скажу: нет-нет, что ты, это просто неудачный момент, мы переживем его вместе, все наладится, и т. д. и т. п.

А я взял и согласился. Может, и правда так будет лучше. Я сказал это с удрученным видом, как того требовали обстоятельства. Она расстроилась, и меня начала мучить совесть, я хотел поскорее закончить этот разговор и уйти. Она смотрела на меня, не понимая, в чем дело. Я тоже смотрел на нее, но сам был уже далеко.