Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

• Название: У Понта Эвксинского (Том 2)
• Автор: Виталий Полупуднев
• Жанр: История

---

Алмагир удивленно посмотри на смешливого черномазого грека и продолжал:

- Князья говорили, что ты прибыл ваять в Скифии хлеб и скот для боспорского царя Савмака и его рабов. Что ты продался Савмаку и тебе ничего не стоит уморить голодом не только Неаполь, но и всю Скифию.

- Ах они подлые души! - возмутился Фарзой.- И люди верят им?

- Когда хлеба в города не стадо - поверили... Князья же убедили народ в том, что это они упросили Митридата вывести войска из Скифии, что благодаря им теперь Скифия опять свободна, но Фарзой хочет помешать мирной жизни. Будто ты решил обманом и силой превратить скифов в рабов Савмака.

- Так и говорили?

- Так утверждают перебежчики, в том числе и "ястребы", которые жили в городе. Позови их, они подтвердят. Теперь князья взялись за твоих "ястребов" - хотят уничтожить их поголовно. Это, мол, разбойный род.

- Будь они прокляты, но это им не удастся!.. Что еще?

- Князья разослали гонцов по всей стране, чтобы растолковать народу степному, что понтийцы уже ушли, воевать не с кем, надо собирать Великий Круг всего народа и выбрать для Скифии царя. А Фарзоя, как изменника, слугу боспорского, изгнать или убить! С кем, мол, он воевать собирается, как не с народом скифским, если понтийцы сами ушли?..

Такие сведения вывели Фарзоя из равновесия. Он с проклятиями метался по шатру, крича:

- Подлые изменники, они хотят обмануть народ! Они задумали истребить мой род! Ведь Диофант никуда не уходит, он собирает войско для отправки на Боспор! И как только расправится с Савмаком, так сразу же вернется в Скифию и тогда уже наденет нам Митридатово ярмо навеки!.. Это же военная хитрость!

При этих словах лицо Алмагира несколько повеселело. Видимо, и в его душе нашли место сомнения, верен ли путь молодого князя. Он закивал головой.

- О преславный князь,- с большой радостью и облегчением отозвался он,- кажется, и я теперь понял, что ты прав. В лагере-то уже сеют слухи против тебя... Поспеши, князь, надо сказать всему войску, почему ушел Диофант из Неаполя, в чем его хитрость.

- Понял и ты? - остановился перед воином Фарзой.- Понял, что собака всегда возвращается к недоеденному куску!

- Истинно, князь, понял!

- Вот пойди и расскажи об этом людям!

- Разреши молвить, князь.

- Говори.

- Сказать твоим воинам правду должны твои князья и воеводы. Только не такие, как Мирак...- он снизил голос,- что-то хмур он, и глаза горят недобрым... Лучше собери воинов и сам все разъясни им... А еще - надо людям и в Неаполе правду рассказать. Чтоб народ не отвернулся от тебя.

- Голова у тебя ясная, вижу я. Что же ты хочешь?

- Отпусти меня в Неаполь! Тайно проникну туда и всем людям и воинам правду поведаю!

- В Неаполь? - удивился князь.- А поймают тебя да за язык раскаленными щипцами?.. А?..

- Не боюсь,- тряхнул волосами воин,- много имею там друзей, приютят и спрячут меня. Послужу тебе, ибо вижу - правда на твоей стороне!

Фарзой старался прочесть на хитроватом лице воина его затаенные мысли. Тот бесстрашно посмеивался, теребя бороду.

- Кажется, что он обманет тебя,- сказал после его ухода Танай,- но что он может сделать против нас?... Пусть идет, может, и принесет какую пользу.

Так решилась судьба Алмагира. Он переоделся пастухом и, взяв в суму отварного мяса и баклажку вина, покинул лагерь. Обстановка строгого порядка и постоянный надзор очень надоели ему. Непоседливый по характеру, он втайне не любил войсковую жизнь. Его тянуло на свободу, пожить более весело, чем в лагере. Пифодор дал ему на дорогу десяток серебряных монет, что для жителя степи составляло немалое богатство.

3

Табана была независимой агарской княгиней, имела собственный отряд телохранителей и считалась в лагере почетной гостьей.

Поэтому ее шатер был раскинут невдалеке от шатра Фарзоя, возле него всегда стояли стражи в алых кафтанах, с мечами. Дюжие воины, голые по пояс, свежевали баранов и наливали промытые кишки кровью, смешанной с салом, после чего запекали их в медном котле над костром.

В короткое время она разузнала все подробности освобождения Фарзоя и о том, как он не желал ехать в степи и согласился лишь после настоятельных уговоров царя Савмака и друзей.

Вечером она приняла Пифодора, который поведал ей о душевных борениях и муках Фарзоя. Грек прекрасно разобрался в настроениях своего повелителя. Княгиня слушала его, полулежа на мягком возвышении из подушек, и перебирала белыми руками свои украшения, складывал их в шкатулку красного дерева. Рядом дымилась священная курильница, наполняя своды шатра синим дымком, от которого у Пифодора першило в горле. Он сдержанно покашливал, поглядывая на амулеты и талисманы, развешанные в шатре, догадываясь, что вдова вновь обратила свои помыслы в мир потусторонний, готовясь отдаться длительным молитвам и жертвоприношениям. Догадка перешла в убеждение, когда она со вздохом заметила, что ей пора уезжать из Скифии.

Рассказы грека она выслушала с большим вниманием. Пифодор отчасти облегчил ее тягостное состояние, помог понять многое.

- Я кое-что предугадывала, Пифодор. И не осуждаю строго князя за холодную встречу... Тот подарок, который он передал мне от царицы Гликерии, не мог сблизить наши сердца!.. Скажи мне - какова внешность Гликерии? Красива она?

- Весьма прекрасна! Волосы как лисий мех, глаза ясные, как у свежевыловленной рыбы... Любит ходить в замшевых шароварах и вскакивает на лошадь с земли не хуже конского пастуха.

- Ах, я хотела бы посмотреть на нее!.. Ну, спасибо тебе, ты снял с моей души часть тяжелого груза.

- О прекрасная княгиня! Поверь, Фарзой предан тебе душой, только рабское прошлое гнетет его. Горд слишком... Вот я рабом был - и ничего, живу, как все. А князья, видно, из другого теста слеплены. Вместо того чтобы радоваться и веселиться, сняв с рук цепи и сломав ошейник, они печалятся и отворачиваются от женщин, которых любят.

Табана усмехнулась, не разомкнув губ, и кивнула ему разрешая уйти. Перед уходом наградила его серебряной монетой. Сказала сухо:

- Передай князю Фарзою, что я хочу видеть его.

Когда грек вышел, она дала волю обуревавшим ее чувствам. Ломала руки и металась по шатру, шепча невнятные слова. Ложилась на подушки и опять вскакивала. Однако через час, когда старший из воинов пришел доложить, что пора ужинать, он застал Табану спокойной, как всегда. Она держала в руке кусок очищающей яшмы и шептала молитву, подняв глаза вверх Уже ночью деятельная княгиня встретилась с Танаем, потом говорила с Мираком. Первого наставляла:

- Настал час выступать против Неаполя! Пока город в руках изменников, никто не признает Фарзоя за великого князя. Но с походом на Херсонес спешить не следует. Палак сломал рога о херсонесские стены, зачем же повторять его ошибку!

- Но этого требует царь Савмак,- возражал Танай.

- Савмак не может знать всех дел Скифии. Он же сам, как я слыхала, был в прошлом противником похода Палака на Херсонес. А теперь что изменилось?.. Ничего... Опять херсонесцы и понтийцы встретят слабое войско скифов огнем и железом. Этого допустить нельзя! Да и народ не пойдет за вами. Вся степь знает, что Диофант вывел свои войска из Неаполя и предлагает мир. Зачем же начинать новую несчастную войну?!

Беседуя с Мираком, Табана предупредила его зловещим тоном, подняв кверху палец и сдвинув тонкие брови-шнурки:

- Не косись на чужого коня, как бы твой не споткнулся и не вышиб тебя из седла!.. За Фарзоя боги, за него и народ!.. Запомни, что ведомы мне все помыслы твои! Не пытайся задержать течение реки полой своего кафтана!

После длительных бесед утомилась и задремала перед утром, чтобы встать к восходу солнца и принести утреннюю жертву великому светилу.

Ее преданность богам и благочестие стали известны всему лагерю. На нее смотрели с уважением и некоторым страхом. Говорили, что Табана не брезгует дружбой с черными духами и сама может обернуться вороной и слетать ночью, куда нужно. Однако то были лишь разговоры, никто не был свидетелем этих превращений.

4

Узнав от Пифодора, что Табана поговаривает о возвращении на родину и хочет видеть его, Фарзой задумался.

- Нет,- сказал он, вздохнув,- говорить ней сейчас не о чем, а в Агарию она поедет позже... Почему - скажу потом.

На Боспор выехали нарочные с просьбой к Савмаку о дополнительной присылке оружия. Рати Фарзоя росли не по дням, а по часам. Князь использовал растерянность Дуланака и Гориопифа в связи с уходом из Неаполя понтийских войск и проявлял небывалую деятельность. Он что-то задумал.

Каждое утро видели, как Фарзой более часа сражался с Пифодором и Танаем на мечах, прыгал вперед и назад, метал копье, рубил тяжелой секирой. Потом все это повторялось верхом на конях.

Он и от воинов требовал подготовки к грядущим битвам. Ежедневно в степи слышались воинственные крики. Пешие гоплиты Таная шли на приступ, строились в глубокую фалангу, стреляли из луков. На ристалище, за лагерем, скачки на конях сменялись воинственными плясками молодых воинов. Победителей в состязаниях награждали конями и оружием.