Майкл Бейджент - Мессианское наследие

• Название: Мессианское наследие
• Автор: Майкл Бейджент
• Издательство: М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 512 с.: ил.
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14032-8

«Мессианское наследие» — захватывающее расследование того, какую роль в мировой истории играет тайное общество «Приорат Сиона», известное также как «Стражи Святого Грааля». Авторы раскрывают перед читателем многие секреты деятельности религиозных орденов, существующих за солидным и внешне благополучным фасадом европейских институтов власти, экономики и культуры. Массированная дезинформация и заговор мировых закулисных сил, влияние приоров на политику западных государств и связь древних ересей с современной геополитической ситуацией — все эти вопросы, которые затрагивают авторы, делают данную книгу не только актуальным документальным триллером, но и настоящим исследованием в области сакральных знаний.

Книга продолжает тему, затронутую в «Святой Крови и Святом Граале» — бестселлере, принесшем авторам мировую известность и позволившем не менее популярному сейчас Дэну Брауну написать «Код да Винчи». Авторы сообщают новые подробности сделанных ими ранее сенсационных открытий и делятся любопытными размышлениями о событиях недавней истории, проводя интересные параллели между поведенческой тактикой религиозных фигур Средневековья и диктаторов XX века — Гитлером и Сталиным. По информативности и увлекательности «Мессианское наследие» не уступает «Святой Крови и Святому Граалю», а местами даже превосходит ее.

---

Что же касается широкой общественности, то ее представления о Священной Истории Нового Завета разительно контрастируют с состоянием исторической науки. Они остаются статичными, невосприимчивыми к новым достижениям, новым открытиям и новым находкам. Любое полемическое заявление принимается в штыки, словно ничего подобного никогда не говорилось. Так, богословские суждения епископа г. Дарема (США) навевают страх и ужас, кажется, что его снискавшего общественное признание предшественника, архиепископа Темпла, никогда не было на свете, что в эпоху между двух войн он никогда не возглавлял англиканскую церковь и никогда не делал заявлений, совершенно сходных с нашими.

Любой научный вклад в библеистику подобен следу, оставленному в песках и почти мгновенно засыпанному. В этом песке все исчезает фактически бесследно для общественного сознания. Необходимо постоянно обновлять следы, но лишь затем, чтобы их вновь и вновь поглощали пески.

Почему это происходит? Почему библеистика, дорогая сердцу многих верующих, выработала столь устойчивый иммунитет к эволюции и развитию? Почему огромному большинству правоверных христиан приходится довольствоваться весьма скудными знаниями о Том, кому они поклоняются, — значительно более скудными, чем знания об исторических личностях, играющих в жизни людей куда меньшую роль? В прошлом, когда подобные знания было трудно и опасно доводить до общественного сознания, у подобной позиции было некоторое оправдание. Однако в наши дни подобные сведения стали доступны и безопасны. Однако воцерковленные христиане остаются столь же невежественными, как и их предки, жившие много веков тому назад; они придерживаются незамысловатых истин, усвоенных еще в детстве.

Ортодоксы могли бы справедливо утверждать, что традиционные взгляды укрепляют благодатность и стойкость христианской веры. Однако нам кажутся подобные объяснения неудовлетворительными. Христианская вера, возможно, и в самом деле благодатна и непоколебима. История подтвердила справедливость этого. Но мы не касаемся проблемы веры, которая, конечно же, должна оставаться делом сугубо личным и сокровенным. Мы говорим только о документально подтвержденных исторических фактах.

Незадолго до выхода на экран упомянутого выше телесериала транслировалась дискуссия специалистов по библейским вопросам. Из числа духовенства было выбрано большое число знатоков Библии, согласившихся прокомментировать и оценить подготовленные программы и тот скрытый потенциал, которым обладает изложенная в них информация. Во время ряда заседаний многим участникам этой дискуссии удалось выработать общее мнение. Именно оно было в прошлом году озвучено епископом Дарема, а также архиепископом Кентерберийским, а также оказалось в центре внимания последующего заседания Синода англиканской церкви.

По мнению большинства участников этих дискуссий, незнание учения Нового Завета и комментариев на него стало повсеместным среди верующих, и ответственность за это ложится преимущественно на церкви и клир. Но любой представитель духовенства, как и любой студент духовных училищ, не желает дальнейшего развития библеистики. Каждый современный семинарист имеет хотя бы самые скромные представления о Свитках Мертвого моря или о свитках из Наг-Хаммади, об истории и эволюции исследований Нового Завета и о наиболее спорных заявлениях богословов и историков. Однако это знание не будет впоследствии передано пастве. Вследствие этого между духовенством и прихожанами разверзается бездна. Среди клириков складывается прослойка выдающихся эрудитов и знатоков. Они с надменностью и апломбом встречают все новейшие открытия, оставаясь безучастными к богословской полемике. Они, возможно, считают абсурдными и вздорными те вопросы, которые мы пытаемся разрешить, но при этом не проявляют ни удивления, ни желания обличить нас во лжи. К тому же они никогда не делятся с паствой своим опытом. Простой верующий не получает даже начальных представлений об истории Нового Завета от своего приходского священника, который, конечно же, считает себя выдающимися авторитетом в библеистике.

Когда же основные знания верующий получает, и источником информации при этом оказываются не представители клира, а книги, типа той, что написали мы сами, то в душе человека часто назревает духовный кризис или оскудение веры. В итоге либо к нам станут относиться как добровольным иконоборцам и разрушителям икон, либо пастырей заподозрят в утаивании информации. При любом раскладе дел результат, в общем-то, будет один — возникнет вопрос, не заключили ли клирики заговор молчания.

Положение дел в настоящий момент таково: с одной стороны, перед нами церковная иерархия, представители которой с головой ушли в чтение последних новинок и научились прекрасно разбираться во всех тонкостях библеистики. С другой стороны — простые верующие, для которых библеистика остается terra incognita. Современный более или менее начитанный клирик прекрасно разбирается, например, в том, какие книги изначально входили в корпус Нового Завета, а какие привнесены позднейшей традицией. Он достоверно знает, сколь много — или, говоря точнее, сколь мало — сообщает нам Библия. Он знает, какой степенью свободы он располагает при интерпретации библейских текстов, и насколько его толкования предопределены. Для такого клирика противоречия между фактом и верой, историей и богословием назрели и разрешились уже очень давно. Такой клирик уже давно осознал, что его личная вера расходится с историческими свидетельствами, и он постарался примирить в своей душе обе крайности, которым, чтобы ужиться, пришлось в большей или меньшей степени приспособиться друг к другу. Такой клирик в общем-то «слышал все это прежде». Его трудно удивить какими-нибудь фактами или гипотезами, высказанными нами и другими писателями. Оказывается, он свыкся с их существованием и уже давно выработал свое отношение к ним.

В отличие от эрудированного пастыря пастве не представлялось случая познакомиться со спорными фактами и свидетельствами и сопоставить те противоречивые и несовместимые идеи, которые выросли, с одной стороны, из духовных основ веры и евангельских повествований, а с другой — из знаний о действительном историческом контексте библейских событий. Впрочем, ортодоксальному христианину не нужно примирять факт и веру, историю и богословие хотя бы уже потому, что ему чужда мысль о том, что между ними могут существовать хоть какие-нибудь различия. Возможно также, что в сознательном возрасте он никогда даже не задумывался над тем, что две тысячи лет тому назад существовала Палестина и что это было вполне реальное место на земле, имеющее конкретные временные и пространственные координаты. Мысль о том, что на жизнь в Палестине влияли социальные, психологические, политические и психологические факторы, действующие как сейчас, так и прежде в «реальных» местностях и областях, может привести такого человека в полное замешательство. Поскольку Евангельская история придерживается противоположной тенденции и целенаправленно избегает каких бы то ни было ссылок на исторический контекст, повествуя о земле вне времени и пространства, окрашенной в мистические тона и до такой степени простой, что кажется, перед нами не многосложная жизнь, а лимб, царство теней в преддверии ада — некий остров Утопия, то есть остров Нигде, затерявшийся в отдаленных веках и просторах. Иисус, например, появляется то в Галилее, то в Иудее, то в Иерусалиме или на брегах Иордана. Однако современному христианину часто ничего не известно о географических и политических связях между этими местностями: далеко ли они расположены друг от друга, сколько времени может продлиться путешествие из одной местности в другую. Титулы различных сановников потеряли для нас всякий смысл. Где-то на заднем плане маячат лица римлян и иудеев — совсем как в киномассовке, — а если какое-нибудь из них обладает характерными чертами, то их наше воображение позаимствовало из какой-нибудь голливудской постановки, например из той, где Пилат, в довершение дела, говорит с бруклинским акцентом.

Мирянам кажется, что евангельские повествования — это и есть сама история в буквальном смысле этого слова, что они вполне самодостаточны и не становятся менее правдоподобными от того, что лишены исторической конкретности. Когда подобные проблемы начинают неожиданно обсуждаться в какой-нибудь из книг типа нашей, то сама их постановка кажется одновременно и святотатством, и откровением. Нас самих начинают инстинктивно сторониться как «антихристиан», как писателей, которые участвуют в полномасштабном крестовом походе против церковной власти, словно мы испытываем личную потребность в ниспровержении христианской доктрины (и при этом настолько наивны, что полагаем, что нам удастся совершить этот подвиг).