Агнесс Росси - Юбка с разрезом

• Название: Юбка с разрезом
• Автор: Агнесс Росси
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997

Трехдневное тюремное заключение не только объединило двух очень непохожих женщин, но и заставило их поведать друг другу самые сокровенные тайны.

---

В следующее мое посещение Эдит суетилась вокруг меня больше обычного, интересовалась, не похудела ли я. Она сказала, что сюда приходила Лоррен. Говорила, что Джон-старший с каждым днем все больше и больше становится похожим на папу. Я нервничала из-за того, что пришла и не знаю, что купить. Мне хотелось выглядеть элегантно, хотя я даже не знала определенно, что это такое — «элегантность». Но я доверяла Эдит, думая, что она поможет. «Конечно, миссис Тайлер, — сказала она, когда я выложила ей все напрямую, — мы найдем как раз то, что нужно». Она припасла семь-восемь платьев для меня. Не сговариваясь, мы остановились на кремовом шифоне. Платье слишком обтягивало грудь и бедра. Чтобы расставить его, Эдит пошла в подсобную комнату за мелом и булавками, а я осталась одна.

Я была очень возбуждена оттого, что нашлось подходящее платье. Теперь можно посмотреть кое-что другое, к тому же Эдит нет рядом. Среди всех этих шикарных вещей я оживилась.

Взяла пару длинных белых перчаток, понюхала их и положила обратно на прилавок. Зачем нужны такие длинные? Возбуждение росло. Конечно, платье у меня есть, но мне еще предстоит пережить вечеринку. О чем я буду говорить с гостями? Останется Джон со мной или нет? Всегда я была здесь в напряжении, потому что видела, как льстит Эдит, когда называет меня миссис Тайлер. В первое мгновение я осознала, что редкая удача — остаться одной в магазине, а дальше я поняла, что можно, если захочется, и украсть. Я возьму что-нибудь у Эдит, а она никогда не узнает, кто вор. Нужно было спешить.

Схватила шелковую комбинацию, сложила ее — раз, два, три и засунула в коляску Джона-младшего под матрац. Через пять секунд, когда вернулась Эдит, я была спокойна и уверена. Мы не могли договориться, как присборить юбку платья, но я настояла на своем: «Эдит, хочу, чтобы было только так».

Каждый раз, когда надевала ту комбинацию — я носила ее не снимая, пока она не стала расползаться — чувствовала нервное возбуждение, не сравнимое ни с каким другим.

Я мгновенно менялась, когда что-нибудь собиралась украсть. Как-то вдруг понимала, что возможность украсть — прямо здесь, прямо сейчас. Рядом мог быть невнимательный клерк, или один из тех, кого вводит в заблуждение внешность, дорогая одежда, кредитная карточка. Толчком могла стать толпа покупателей или даже какая-нибудь совсем маленькая вещь в моей руке, эту вещь держать было особенно приятно. Всегда перед тем, как украсть, я испытывала трепет. Воровство само по себе вызывало во мне состояние оцепенения, и к этому добавлялась озабоченность, что окружающие меня уличат. Как только я брала, что хотела, мне было нужно поговорить с продавцом или покупателем. Я улыбалась, передо мной стояла одна задача — не выдать своего волнения. Когда выходила из магазина, появлялся страх, что меня схватят. Пятнадцать-двадцать шагов от двери — набирала полные легкие воздуха и чувствовала себя по другую сторону безумия. Что, смешно?

Я пробовала объяснить это врачам, но по глазам видела: им это неинтересно. Они хотели бы услышать рассказ о моем детстве, юности.

Психиатры свято верят в свои теории. Они считают, что все происходящее — метафора. Нет такой тайны, чтобы они не докопались до сути. Или они безнадежные оптимисты, или самые запуганные люди на земле — я для себя не могу решить, на чем остановиться. Все они хотели знать, как это началось. Мне надоело каждый раз говорить, что я не помню. Мы с Маржи воровали с детства — называли это «взять в залог». Мать никогда не давала нам и пяти центов на расходы, поэтому приходилось воровать леденцы и жвачку в аптеке. Мы хорошо знали аптекаря, мистера Мэгони. Он обычно предлагал матери брать лекарства в кредит и все в таком роде. Все женщины квартала шли к нему, когда у них было кровотечение или болели дети. Если мы приходили в аптеку простуженные, он обязательно сопровождал нас прямо до дома и предупреждал мать.

После того как я украла у Эдит, воровство стало моим тайным хобби. Я брала открытки с нарисованными на них жирными птичками в магазине канцелярских товаров, резные стеклянные солонки и перечницы в магазине подарков. В отделе самообслуживания, в супермаркете, я припрятывала в сумочку коробочки с леденцами от кашля. С удовольствием думала, что если кто-нибудь неотрывно будет смотреть на меня, то все равно не увидит, что я делаю.

Временами меня охватывал страх. Представляла, в каком буду ужасном положении, если меня поймают. Для Джона это станет потрясением. Он сгорит из-за меня со стыда. Конечно, расскажет Лоррен. Я знала, что у меня какие-то серьезные нарушения, но надеялась, что смогу сама от них избавиться, что хватит силы воли. Решила завести себе друзей. Все мои странности из-за постоянного одиночества. Я катила коляску по парку рядом с домом и улыбалась всякой женщине, смотревшей в мою сторону. Никогда в жизни я так не старалась найти друзей. Дома меня все знали. Я была просто Бреннан. В парке я отвлекала женщин от их обычного времяпрепровождения и донимала их расспросами. Где вы живете? Чем занимается ваш муж? Сколько лет ребенку? После нескольких минут общения в таком духе люди начинали нервничать. Когда я катила коляску с Джоном домой, понимала, что отпугнула человека. Чтобы не чувствовать унижения, нужно украсть какую-нибудь мелочь.

Потом приехали новые соседи. «Не теряй надежды», — приободрила я себя, стоя перед окном гостиной и наблюдая, как разгружают фургон с мебелью. Нельзя сказать, что она была подобрана со вкусом. Какая-то мешанина: стулья, обтянутые розовым атласом с бахромой, двухъярусные кровати и старомодный буфет. Высокая женщина с темными вьющимися волосами присматривала за разгрузкой, улыбалась и выразительно жестикулировала. Она выглядела элегантной даже в дешевых хлопчатобумажных штанах и тапочках, высокая и гибкая, как кинозвезда сороковых годов, с пухлыми губами, головной повязкой ярко-голубого цвета.

Подождав день, я постучалась в ее дверь. Скоро то же самое сделает и она — нанесет мне визит вежливости. Обычно в таких случаях вы приносите пирог или картофельный салат, представляетесь, даете новой знакомой советы по лечению детей и чистке одежды, рассказываете, как найти почтовое отделение. Некоторое время мы с новой соседкой разговаривали через дверь, потом она открыла, посмотрела на меня, на тарелку печенья с изюмом в моих руках и сказала: «О, ну конечно, входите».

Ее звали Джуди Дженнаро. Гостиная была завалена коробками и Бог знает чем еще. Освобождая для меня место на диване, рассказывала, что она из Южной Филадельфии. Ее муж там работал в компании «Кэмпбелл Соуп», получил повышение по службе и настоял на переезде. «Поэтому мы здесь», — добавила она, указывая на беспорядок в комнате. Она оставила тарелку с печеньем на столе. Пока мы разговаривали, одна из ее дочек отвернула вощеную бумагу, схватила четыре или пять штук печенья и выбежала. Джуди наблюдала на ней молча. Я с трудом сдержалась, чтобы не отодвинуть тарелку подальше, когда малышка появилась снова.

Я застала Джуди за устройством аквариума. «Вы не будете возражать, если я поработаю, пока мы говорим?» — спросила она. Я начала рассказывать ей о китайской прачечной, где великолепно стирают рубашки Джона. «Угу, — поддакивала она мне не особенно заинтересованно. — А посмотрите на этого. Морской Ангел!» Дома у нее было, как после кораблекрушения, но она весь день только и делала, что открывала пакеты с камешками всех цветов радуги и выпускала рыбок из банок для детского питания. На следующее утро я развешивала белье на заднем дворе. Сушилкой мы пользовались только в дождливые или морозные дни. Сначала Джон не хотел натягивать веревку для белья, потому что оно будет у всех на виду, а потом ему понравился запах простыней и полотенец, высушенных на улице. Я заметила: Джуди машет мне из окна. Помахала ей в ответ с чувством внезапного облегчения. Наконец хоть кому-то в этом проклятом мире я понравилась. Не успела освободить корзину с бельем, как у изгороди между нашими дворами появилась Джуди и спросила: «Когда закончишь, заглянешь ко мне?»

С Джоном-младшим в коляске и девочками Джуди впервые мы отправились на прогулку. Казалось, даже мой малыш понимает, какой это необычный день. Он сидел выпрямившись, что-то лопотал и пускал слюни. Джуди звала его «принц толстяк». Меня это немного задевало: я сама была толстушка. Впрочем, надо заметить, ему такое прозвище подходило. В парке мы отправляли девочек на качели. Было приятно осознавать, что женщины на нас смотрят. Джуди, с ее размашистой походкой, громким смехом, шумным общением со своими тремя девочками, нельзя было не заметить. Наш день закончился в аптеке у стойки с газированной водой, где Джуди пила черный кофе, а я после колебаний заказала шоколадное мороженое.

Вскоре вокруг Джуди образовался кружок женщин, тех самых, которые относились ко мне с пренебрежением. Она не меньше, чем я, хотела завести с ними знакомство; и это у нее получилось, благодаря ее необычности. Выходило, что не она стремилась завоевать их внимание, а они. Я начинала замечать, как они перенимали у Джуди ее жесты и выражения. Она любила говорить «смертельно» и «убийственно». Если ей что-то не нравилось, говорила «меня это сразило». Когда она о чем-то напряженно думала, покусывала большой палец. Тогда мы все еще носили платья, а она ходила в облегающих черных брюках. И это задолго до моды на них.