Гвидо Дикман - Лютер

• Название: Лютер
• Автор: Гвидо Дикман
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00197-1, 3-7466-2000-7

В основу этого яркого исторического повествования легла полная драматизма и неистовых страстей жизнь немецкого церковного реформатора Мартина Лютера (1483–1546).

Не так уж часто история жизни одного человека становится страницей истории человечества. Но именно Мартину Лютеру, позволившему себе усомниться в том, что, казалось бы, сомнению не подлежит, удалось изменить мир, сняв его с того крючка, на который он попался…

«В своей книге, основанной на сценарии одноименного фильма с великолепным Джозефом Файнсом в главной роли, я поставил перед собой задачу показать Мартина Лютера — монаха, ученого и реформатора — не только как теолога-проповедника и добропорядочного отца семейства, но и как человека совести, который, пережив сильнейшие душевные бури, научился преодолевать собственные страхи и слабости, чтобы затем в борьбе с императором и Папой возвыситься над самим собой».

Гвидо Дикман

---

— Ты уже слышал, что курфюрст Фридрих получил от Папы золотую розу как знак высочайшей оценки его заслуг? — спросил Ульрих.

Мартин удивленно поднял голову. Несколько мгновений он что-то обдумывал, потом довольная улыбка заиграла у него на губах. Он быстро схватил заостренную половинку сломанного пера и несколькими штрихами набросал рисунок, изображающий розу с полностью раскрывшимися лепестками. Королева цветов, подумал он, разглядывая собственный рисунок Она бывает красной, как кровь Господа, или же белой, как невинность Богоматери. Но с нею надо быть настороже, ибо у нее острые шипы!

— Если бы я не был простым монахом, в моем гербе обязательно была бы роза, — сказал он.

Спалатин, от которого не ускользнула та страсть, с которой были произнесены эти слова, в раздумье стожил руки на груди. Монах он или не монах — неважно, но нет никаких сомнений в том, что в один прекрасный день он воплотит и это свое желание.

Зима выдалась жестокая и для человека, и для всякой твари земной. Долгие обильные снегопады и морозы привели к тому, что в деревнях стали забивать скотину, чтобы не умереть с голоду. При всем старании крестьян прокормить свои семьи тем зерном, что успели убрать до холодов, это было невозможно. Когда же весеннее солнце наконец милостиво обогрело луга, поля и города, его приветствовали как друга, возвратившегося из дальних странствий. Повсюду царило оживление. Подправляли дома и хлева, пострадавшие от долгих морозов, чинили изгороди вокруг садов и пастбищ. Становилось все теплее, в городах наконец-то слала подсыхать грязь, делавшая улицы непроезжими.

Чиновные люди и знать по всей империи с нетерпением ждали новостей, гадая, кого же выберут императором. Право голоса имели семь курфюрстов — семь князей-выборщиков, четверо светских и трое духовного звания. Люди судачили о тех несметных богатствах, которые в виде богатых подарков, векселей да и просто в виде мешков с деньгами на повозках и судах будто бы доставляли в города на Рейне, в Богемию и Бранденбург, дабы облегчить высоким господам принятие решения, от которого зависело будущее империи.

В июне наконец-то стало понятно, что борьба за императорский трон идет к своему финалу. Курфюрсты собирали свои свиты и отправлялись в долгий путь во Франкфурт-на-Майне. Ибо там, по давно заведенному обычаю, и должны были состояться выборы.

Папа Лев X охотился в окружении своих приближенных, причем охота была в самом разгаре. Трубили рога, и гончие псы, принадлежавшие придворной знати и церковным иерархам, которых Святейший Отец пригласил развлечься, с неистовым лаем мчались по извилистым тропкам. День выдался теплый и солнечный. До самого горизонта на небе не было ни облачка. Солнечные лучи, словно застывшие в медлительной лени, пронизывали густую зелень листвы.

Папа скакал впереди своей свиты на горячем жеребце. Он не отрывал взгляда от двух огромных кабанов, выскочивших из чащи прямо на него и теперь стремительно мчавшихся прочь. Папа торжествующе захохотал и всем своим сильным телом наклонился вперед, готовясь нанести удар копьем, — казалось, будто он взлетает над крупом своего коня.

В этот момент где-то сбоку раздался яростный лай. Папа быстро глянул через плечо и заметил борзых принца Дориа, взявших новый след. С громким лаем они окружили толстый ствол гигантского дерева, возвышающегося среди густого подлеска. В следующее мгновение из подлеска выскочил олень и тут же исчез меж двух утесов. Загонщики со своими барабанами и дудками еще не успели броситься в погоню, а собаки уже умчались за ним вслед.

Папа снова сосредоточился на своих кабанах. С громким криком он пришпорил жеребца и погнал его через поваленные деревья, бурные ручьи и колючий кустарник.

И вдруг он услышал звук охотничьего рожка. Он протрубил трижды и смолк Папа удивленно нахмурился. Он направил своего жеребца в сторону дороги и натянул поводья. Что могло случиться там, у загонщиков, и как они осмелились мешать ему? Он не приказывал давать сигнал к окончанию охоты, напротив — велел продолжать охоту до темноты. Двое всадников из папской свиты с озадаченными лицами выскочили из кустов. Один из них указал на приближавшуюся к ним на лошадях небольшую группу людей, которые, насколько можно было судить на таком расстоянии, были не в охотничьих костюмах, а в мундирах с кожаными воротниками, в руках они держали развевающиеся флажки. Папа прищурился, силясь разглядеть приближавшихся всадников, но тут из чащи появилась стройная фигура принца Дориа, отпрыска одного из самых древних и самых знатных родов Генуи, который уже в течение нескольких дней вместе со своей свитой вкушал прелести папского гостеприимства.

— Что случилось, Ваше Святейшество? — крикнул рослый принц, заметив, что папская свита сгрудилась вокруг своего господина, угрожающе вздымая вверх копья. Голос принца звучал отрывисто, дорогой камзол из зеленой, расшитой серебром парчи был разорван на плече. Ни его загонщиков, ни своры нигде не было видно. Вероятно, они до сих пор мчались по следам оленя.

Папа ответил не сразу. В последнее время он стал очень недоверчив и подозрителен. Даже к собственным покоям он уже давно не приближался без сопровождения личной охраны. Разумеется, она была с ним и сейчас, в лесу. Число патрициев, недовольных тем, что он в борьбе за императорский трон принял сторону молодого короля Франции, за последние месяцы существенно выросло. Папа в беспокойстве прищурился. Но тут он узнал предводителя группы всадников и сразу же успокоился.

— Это Джироламо Алеандр, — сообщил он принцу Дориа, возле которого тем временем уже кружила его свора. — Понятия не имею, что ему здесь надо. Обычно в эту пору он сдувает пыль с книг в папской библиотеке!

Кое-кто из охотников засмеялся. Пока Папа с нетерпением поджидал на полянке Алеандра, все, оживившись, начали тихонько переговариваться, передавая по кругу бурдюки и рога с вином.

На поляну въехал Алеандр. Вопреки своей привычке показываться на людях исключительно в долгополом одеянии, сейчас он был одет в легкую накидку из отбеленной овечьей шерсти, а на ногах у него были высокие грубые сапоги, очевидно позаимствованные у кого-то из слуг.

— И какое же важное дело побудило вас, Алеандр, помешать нашей охотничьей компании? — с недовольством обратился Папа к всаднику, который явно был в состоянии полного изнеможения. В чаще вдруг раздался какой-то шорох. Кабан? С каким упоением вонзил бы сейчас Папа свое копье туда, прямо в заросли, но пыхтение и стоны Алеандра способны были согнать всех птиц с их гнезд, не то что кабана спугнуть. «Этот человек отравляет нам всю радость охоты, — подумал Лев, глядя на запыленные сапоги Алеандра. — Придет время, и я зашлю его куда-нибудь».

— Ну, говорите же! — теперь уже и принц Дориа не выдержал, хотя его все это совершенно не касалось. При других обстоятельствах Папа обязательно дал бы ему понять, что он сует нос куда не надо, но сейчас он, казалось, был даже благодарен принцу за его любопытство и невольную поддержку.

— Я хотел, чтобы вы узнали об этом еще до возвращения во дворец, — сказал Алеандр, не обращая никакого внимания на недовольство Папы и его спутников. — Король Испании Карл избран во Франкфурте императором!

Воцарилось подавленное молчание. Лев побелел как полотно и в ужасе посмотрел в лицо Алеандра. Еще чуть-чуть — и копье бы выскользнуло из его разом ослабевших рук.

— Кто за кого голосовал? — спросил он со зловещей хрипотцой в голосе. Было видно, что он кипит от ярости и с трудом сдерживает себя, чтобы не взорваться.

Алеандра гневное лицо Папы из равновесия не вывело. Он понимал, что на этот раз вмешательство Папы может обернуться против него самого. Он невозмутимо сообщил, что проголосовали единогласно. Не только епископы Майнцский, Трирский и Кёльнский, но и курфюрсты Бранденбургский, Богемский и Саксонский, а также пфальцграф Рейнский высказались за внука покойного императора Максимилиана.

— А что же курфюрст Фридрих? Вы хотите сказать, что он тоже голосовал за Карла?

Алеандр утвердительно кивнул. Когда он вновь поднял глаза на Папу, кровь прихлынула к его посеревшему, запыленному лицу.

— Фуггеры на стороне императора Карла, — произнес он, и в голосе его звучали торжествующие нотки. — Дело в том, что эти швабские богатеи ссудили его заранее деньгами, и сумма составляет более чем пятьсот сорок три тысячи рейнских золотых гульденов. А еще постарались Вельзеры и три семьи итальянских купцов, они тоже кое-что добавили. Эти итальянцы все сделают ради того, чтобы унизить род Медичи! Так что ваш маленький подарок, отправленный этому саксонцу, был совершенно напрасен!

Алеандр видел, что Папа на своем жеребце приблизился к нему, но не почувствовал опасности, которая ему угрожала.