Макар Троичанин - Вот мы и встретились

• Название: Вот мы и встретились
• Автор: Макар Троичанин
• Жанр: Современная проза

О любви, об увлечённости делом, о жизни, многообразной и непредсказуемой.

---

- А это вам, - протянул Николай полиэтиленовую авоську, в которой оказалась пара сменного нижнего белья, два полотенца, мыло и зубная паста, а ещё твёрдые красивые кроссовки, не приспособленные для долгой таёжной ходьбы, и две банки «Нескафе». В уголке притулилась небольшая, сложенная конвертиком, записулька, написанная твёрдым округлым почерком: «У меня всё хорошо, работай спокойно. Вера». И не «целую», не «обнимаю», не «беспокоюсь», не «жду с нетерпением», ничего нежного, ничего, что говорило бы, что пишет любящая жена. Правда, он-то вообще ничего не написал ей, отправляя в спешке Николая. «Ладно», - подумал, - «и на том спасибо, ладно, что у неё всё ладно».

- Что там новенького? – без интереса поинтересовался у взбодрившегося в краткой отлучке помощника.

Тот улыбнулся:

- Все ждут вашей свадьбы.

Иван Всеволодович недовольно фыркнул в бороду.

- Тоже мне – событие года! – и, чуть помедлив: - Невесту видел? – Николай заулыбался ещё шире. – Как она там?

- Красавица! – восхищённо похвалил вестник. – Мужики глаз не оторвут.

А жених не понял:

- Около дома, что ли, пасутся?

- Зачем около дома? – тоже не понял Николай.

- А где же тогда они её выслеживают? – прозвучали нотки ревности в голосе жениха.

- В экспедиции.

Иван Всеволодович недоумённо поднял брови.

- Что она там делает?

И Николай поднял брови:

- Как что? Работает.

Совсем стало непонятно.

- В экспедиции? – спросил, уточняя.

- Ну да.

Собеседники явно не понимали друг друга.

- Учителем? – вопрос был глупым, но необходимым.

- Почему учителем? – Николай не мог себе представить, что жених не знает про невесту того, что знают все. – В компьютерном отделе.

- Вот как! – Иван Всеволодович вместо того, чтобы порадоваться за инициативную подругу, расстроился: «Что ж это такое? Собственная жена, которая ещё пока невеста, ни словом не обмолвившись, делает крутой финт, не поставив в известность голову семьи, и даже не удосуживается черкануть о том в записке. Как это понимать? А учительство? Сеять разумное, светлое, ясное? А любимая профессия? Сменила любимую профессию на ещё более любимую? Уж не такой, верно, любимой была первая.» Помнится, однако, правда, смутно, что ещё там, в России, намякивала, что не прочь бы побродить по тайге, но он как-то не воспринял всерьёз эти пожелания, да и вообще, не сторонник женской геологии. Может, и рванула-то не к нему, а в места эти дальние, манящие экзотикой и романтикой, может, ещё ищет свою дорогу и место в жизни, а заодно и того, кто был бы ей надёжным спутником? «Ладно», - подумал ещё, остывая, - «вернусь, разберёмся, кто кому и зачем нужен, и почему меня отодвинули в сторону».

Вернуться и побеседовать получилось только в конце сентября, когда тайга на севере начала окрашиваться в предзимние жёлто-оранжево-красные цвета, а реки стали мелеть, оставляя меандры, заполненные оставшейся водой, в которой застряли обманутые природой рыбы. Нередко можно было видеть, как влажными утрами многие из них, движимые инстинктом спасения, пытались, кувыркаясь и больно шлёпаясь нежными боками о гальку, перебраться прыжками в реку, но их зорко караулили глазастые сойки и коршуны, а на суше подстерегали злобные и хитрые хорьки. Не многим удавались собственные волоки, и некоторым помог Иван Всеволодович. Он всё-таки добил в срок свою большую половину площади и вышел к границе съёмочного планшета, откуда в затишье были слышны шумы работающих генераторов на Марьинском. На месторождение они пришли втроём с Диджеем и Гордеевым по старым затёсам, налегке, если не брать в расчёт рюкзаков, плотно набитых одёжкой, и спальников сверху. Всё остальное оставили Жоржу с Травиловым, которым предстояло устранить общие недоделки, сделать зачистки, выполнить детализационные и контрольные маршруты и организовать вывоз на базу имущества и каменного и опробовательского материала. Прикинули, что на всё про всё ему понадобится ещё пару вёдреных неделек октября, а Ивану Всеволодовичу не терпелось поскорее взяться за детальную съёмку Марьинского. Но перед этим он всё же выкроил несколько деньков, чтобы слетать на базу, привести в порядок хозяйственно-бумажные дела да и повидаться-пообщаться-потереться с невестой захотелось.

Прилетев в пятом часу, не стал заходить в экспедицию, где, конечно, застрял бы надолго, а прямиком направился домой. Веры не было, квартира сияла идеальной чистотой, в холодильнике – не густо, варева вообще никакого нет, хозяина явно не ждали. Не задерживаясь, подался в баню, помылся-попарился, подстригся всё у той же парикмахерши всё под того же шотландца, вернулся домой – Веры нет, хотя стрелки на часах давно убежали за пятёрку. Пришлось при живой жене самому варить макароны с тушёнкой и луком, резать салат из помидоров и огурцов да кипятить воду. Чёрт те что и сбоку бантик! Знает ведь, что он дома, не может быть, чтобы сороки не разнесли по всей экспедиции, знает и не торопится броситься мужу на шею, ну что за хлад-баба! Прилёг в ожидании на диван и незаметно закемарил. А проснулся от поцелуя в губы, первого за всё лето, и сразу всё простил, прижал к себе, приятно ощущая мякиши грудей.

- Заждался? – спросила о явном. – Пришлось задержаться, понадобилась срочная обработка лабораторных данных проб по Марьинскому. Сам знаешь – так бывает, - уела мимоходом злостного вечерника. – Есть хочешь? – встала, оправляя платье и волосы и намереваясь уйти к рабочему станку на кухне.

- Не надо, - остановил он заботливую супругу, тоже поднимаясь, – уже сделал.

Вера приостановилась и покраснела.

- Мне стыдно. Ты с дороги, а я…

- Вот ещё, - перебил он её, - будем по пустякам рядиться, - прошёл вперёд и уселся за стол. – Давай, хозяюшка, корми.

Она улыбнулась, и было видно, что ей приятно, что он подменил её на готовке, и ласковое обращение к ней. Быстро, в охотку, сметали и салат, и макароны – салфеток на этот раз не было, выпили по большой чашке кофе, можно и поговорить о насущном.

- Как же ты попала в экспедицию? – спросил Иван Всеволодович, попытавшись собрать и вымыть грязную посуду, но она не дала и сама унесла её в раковину, не сразу ответив на вопрос.

- Случайно. - Он ждал разъяснений. – Романов как-то вечером встретил и спросил, умею ли я обращаться с компьютером, а когда услышал, что умею, что хорошо изучила его ещё в институте, тут же предложил опробовать себя у них в отделе на обработке материалов. Это было сразу после твоего отлёта. Я была свободна, сидеть без дела было тошно, и я согласилась. Согласилась и не пожалела: мне работа понравилась, да и мной довольны, так что со всех сторон хорошо, - и добавила к резону, улыбнувшись: - Ещё подумалось, что работать вместе лучше, - и сразу же, торопясь: - Но если ты против, то я уйду, - и смотрела пытливо, очень надеясь, что он не потребует такой жертвы. Он и не потребовал, сражённый последним доводом.

- А как же профессия? – всё же попробовал усомниться в правильности её выбора. – Образование? Потерянные годы?

Вера насупилась, отошла к мойке, занялась посудой и уже оттуда, не оборачиваясь:

- Я была в здешней школе, мне не понравилось: архаичная убогость, школьное здание запущенно, брошено на развал, учителя – всё зачуханные бабы, замордованные и занятые по горло бытом, им и дела нет до современных методов преподавания, они и Сухомлинского-то, наверное, не знают. Да и вообще, - высказала самое главное, - учительствовать мне не хочется, школа опостылела – гам, дневная бестолочь и вечерние тетрадки, и всё без права на самостоятельность. Не хочу. Я там устаю дико.

- Ну, что ж, - принял к сведению Иван Всеволодович неубедительные объяснения дезертирства, - будем считать педагогическое образование девической ошибкой, - и окончательно смирился ночью, которая была у них потеплее прежних. Вера даже позволила, не сопротивляясь, стащить с себя рубашку, которую раньше позволяла только задрать до подбородка, и, сама себе понравившись, разгорячённая, закинула на его бедро ногу, прижалась увлажнённой грудью к его боку, обняла одной рукой за шею и, часто дыша в его ухо, прошептала:

- Вот какая я бесстыжая, да?

Он сбросил закрывавшую их простыню в ноги, повернулся к ней, обнял, подумав: «Как хорошо, что она приехала, что мы вместе».

- Ты развратнее всех путан Франции, - подтвердил щедро и снова овладел податливым телом.

Потом они лежали рядом на спинах, и она, не выдержав испытания развратом, приподнялась и натянула простыню на обоих до пояса. Можно было и покачать семейные права.

- Ваня, почему все в экспедиции знают, что у нас осенью будет свадьба, только одна невеста в абсолютном неведении?

Иван Всеволодович хмыкнул, припомнив, что и в самом деле не поставил в известность о событии, касающемся и её.

- Чтобы она не сбежала раньше времени, - решил как-нибудь отшутиться, но Вера обнадёжила вполне серьёзно: