Imanka - Ты проиграл. В тени твоих ресниц

• Название: Ты проиграл. В тени твоих ресниц
• Автор: Imanka
• Жанр: Современные любовные романы

Билл отправляется за своей девушкой в Австралию...

---

 — Я бы не стала так легкомысленно относиться к моим словам, — спокойно и безапелляционно заявила я.

 — Вы бредите, деточка. Насколько я видел, силком вас никто не тянул на борт моего самолета.

 — О, да, конечно, — я показала ему свои содранные запястья. — Нас силой никто не тянул, нет. Только меня пытались изнасиловать. А потом нас пытались убить.

 — Ну, так только же пытались, не убили же и не изнасиловали.

 — Вы находите это хорошим аргументом для присяжных? Уверены? Вы соучастник преступления. И поверьте, наши адвокаты сделают все возможное, чтобы вас засадили на максимальный срок. Но есть еще один вариант. Вы возвращаете нас в Сидней, и мы о вашем существовании никогда больше не вспоминаем.

 — Ага, точно. Только тогда я становлюсь еще одним соучастником, да? Где мистер Гарсия? Откуда я знаю, что вы с ним сделали. Может, вы его убили.

 — Вы может это проверить, съездив в деревню к аборигенам, когда вернетесь обратно. А сейчас мы летим в Сидней.

 — Вы ошибаетесь.

 — Билл, иди в самолет с вещами. Мы сейчас… — вздохнула я, забирая у парня оружие Родриго. Передернула затвор. — Видит бог, я не хотела этого. Мистер Адамс, я все-таки настаиваю, чтобы мы вылетели сейчас, а не ждали мистера Гарсия-Пуговкина.

 Мистер Адамс ухмыльнулся.

 — Деточка, ты хоть знаешь, как пользоваться этой штукой.

 — А вы точно хотите узнать, знаю ли я или нет, как ею пользоваться? — улыбнулась в ответ, направляя ствол ему в грудь. Билл глупо вытаращился на меня. — Уверены?

 — Осторожно, малыш, из той маленькой страшной дырочки может вылететь пуля, а приклад больно ударит, — он сделал шаг ко мне, явно намереваясь отобрать карабин. Угу, сейчас. Я резко направила ствол вниз и, не раздумывая, выстрелила. Земля взорвалась около носка его длинноносого казака. Пилот замер и побледнел. «Маленькая страшная дырочка» опять направлена точно в грудь.

 — Вы хотите угнать мой самолет? — проблеял он. Я нахмурилась. Сегодня день идиотов что ли?

 — Мистер Адамс, еще раз, для тех, кто не понял в предыдущие разы. Вы в курсе, что участвовали в похищении людей? Вы в курсе, что меня вчера пытались изнасиловать? Вы в курсе, что нас с мистером Каулитцем утром хотели убить, и только чудо помогло нам сбежать? Вы в курсе, сколько лет дают за организацию, похищение, изнасилование и попытку убийства? А вот если я вас сейчас пристрелю, то любой более менее грамотный адвокат меня оправдает, так как ваше убийство будет совершено мною, хотите, в целях самообороны (ее превышение), хотите в состоянии аффекта. Но мы с мистером Каулитцем обещаем, что если вы немедленно вернете нас в Сидней, то никаких обвинений к вам с нашей стороны выдвинуто не будет.

 — Вы блефует.

 — Не будьте смешны, в конце концов! Вы уже считали, что я блефую, направляя на вас оружие. О’Кей, не хотите по-хорошему, будет все строго по закону. Билл, звони в полицию. Будем делать заявление, мистер Адамс горит желанием всю оставшуюся жизнь провести за решеткой. Что ж, я уважаю его выбор.

 Билл, слава всем богам, тупить не стал, а тут же схватился за телефон и что-то набрал.

 — Стойте! — воскликнул пилот. — Это правда?

 — Что именно?

 — Что вас похитили?

 — Да, — в один голос ответили мы.

 — У мистера Каулитца богатые родители, — серьезно глядя в глаза мужику, сообщила я хриплым голосом. — Мистер Гарсия решил поправить таким образом свой семейный бюджет и организовал эту псевдо «экскурсию» в племя людоедов. Посмотрите на наш внешний вид, — Билл в этом месте тоже похвастался и содранными локтями, и красными следами на руках от веревок, — и вы поймете, врем мы или нет. Разве мы так вчера выглядели? Поэтому или вы возвращаете нас в Сидней, и мы о вас никогда не слышали, либо мы сообщаем в полицию о произошедшем, и вы отправляетесь в тюрьму, как соучастник похищения.

 Мистер Адамс выругался, сплюнул и… принял правильно решение.

 Через пятнадцать минут наш самолет взмыл в небо.

 — Где ты научилась стрелять? — хмуро спросил Билл.

 — Родриго научил два года назад. В Танзании был небольшой переворот, два племени друг на друга войной пошли, а мы там репортаж делали о национальном парке-заповеднике и оказались меж двух огней. Мало того, что не понятно за кого, так еще и белые. Особенно им Родриго не понравился. После того, как один добрый юноша решил его убить, Родриго, защищаясь, перекинул мне револьвер… В общем, вид я имела глупый и бледный. Револьвер у меня отняли, по шее накостыляли, а Родриго спасла доблестная полиция, подоспевшая удивительно вовремя. После этого меня месяц учили стрелять его друзья-омоновцы из разного оружия и из разных положений. В принципе мне это даже два-три раза пригодилось в итоге.

 — И много ты убила? — он пристально уставился на меня.

 — В смысле? Никого. Обычно хватало предупредительных выстрелов. Громкие звуки они, знаешь ли, быстро приводят в чувства, особенно, когда по ногам стреляешь. Чтобы убить человека, Билл, надо обладать чем-то, чего у меня нет. Я лягушку как-то раздавила — переживала неделю, а убить человека — не ко мне вообще. Напугать могу, отстоять оружие могу, а убить нет.

 — Интересная ты. Я даже не ожидал… — хмыкнул Билл и отвернулся к иллюминатору. Больше он не проронил ни слова до самой гостиницы.

 ***

 Я вышла из ванной и обнаружила Билла, спящего поперек кровати в одежде и кроссовках в той позе, в какой его собственно и оставила десять минут назад. Аккуратно стянула обувь, осторожно перевернула на спину, чтобы снять замызганные джинсы и футболку. Он сонно улыбнулся и прикрыл глаза ладонью от упавшего на лицо солнечного света из окна. Начала медленно высвобождать руки из рукавов, боясь потревожить. Парень устал, перенервничал, и мне не хотелось его будить, но и оставлять в одежде – значит не позволить телу как следует отдохнуть.

 Руки-то я вытащила, а вот как футболку снять с головы?

 — Би, — чуть дотронулась до его груди. — Би… приподнимись…

 Он распахнул глаза и резко сел, не понимая, что происходит.

 — Тссс, — приобняла его за плечи. — Это я. Помоги мне тебя раздеть.

 Билл сморщился и сонно промычал, скидывая футболку на пол:

 — Я в ванну.

 — Потом помоешься. Раздевайся и ложись. Ты на ходу спишь.

 Тряхнул головой, потер глаза, ссутулился весь. C тяжелым вздохом сполз с кровати и, раздеваясь на ходу, утопал мыться.

 Я заказала обед в номер. Собрала одежду, позвонила на ресепшен и попросила ее забрать в стирку. Решила посмотреть фотографии, которые сделала в поездке. Хорошо, что Родриго оставил наши вещи в машине, все-таки потерять фотокамеру с объективом за несколько тысяч долларов — значит нажить себе серьезные проблемы на работе. Я порылась в рюкзаке Родьки, вытаскивая наши вещи и оставляя его, и наткнулась на тетрадь Билла. Некоторое время смотрела на нее, потом открыла. Знаю, что это неприлично, но ужасно хотелось узнать, что у него на душе, чем он живет, о чем думает, чем дышит. Листала ее с улыбкой. Наброски песен — все перечеркнутые, переписанные, дописанные и передописанные. Наброски мыслей… Вот в этот день ему было скучно, а вот в этот — лень, тут он злился, тут — переживал. А здесь сплошные цветочки и сердечки, мое имя написано несколько раз разными шрифтами: то с закорючками и листиками-цветочками, то строго и ровно, то вытянуто, то кругленько, словно он пробовал меня на вкус, подбирал имя… Рожицы, животные… Последняя запись — песня… Точнее набросок. Я с трудом разбирала торопливые каракули, недописанные слова, перечеркнутые предложения. Лучше бы мое любопытство осталось неудовлетворенным…

 Жили мы в мечтах,

 Все обратилось в прах.

 Нам нельзя помочь,

 Просто уходи

 Прочь.

 Прочь!

 Нами решено

 Было все давно,

 Нам было хорошо,

 Но уже ушло.

 Прочь!

 Прочь!

 Прочь!

 Будет лучше так тебе и мне,

 Останемся во сне,

 Останемся во вне,

 И

 Прочь!

 Уходи и не гляди,

 Оставь нас лучше позади,

 И

 Прочь!

 Прочь,

 Ты сильней меня.

 Ты смелей, чем я.

 И шепчу я в ночь —

 Просто уходи

 Прочь!

 Прочь!

 Я разбиваюсь о свет:

 Тени падают на меня,

 Я вижу их,

 Все тени — на меня,

 На меня.

 Все тени на меня…

 Жили мы в мечтах,

 Все обратилось в прах,

 Нам нельзя помочь

 Просто — прочь!

 Да, просто прочь!

 Нам было хорошо,

 Но все уже ушло —

 Прочь!

 Уходи и не гляди,

 Оставь нас лучше позади

 И

 Прочь!

 Мы живем в мечтах

 Мир такой пустой

 Прочь…

 Еще раз перечитала текст. Потом еще раз и еще. Я читала его как заколдованная, читала и не могла остановиться. За каждой буквой видела смысл, ощущала, осязала каждую линию. Каждое слово врезалось в разум, словно пуля в тело, разрывая его, пронзая, вытягивая силы, эмоции, уничтожая радость и счастье, лишая жизни. Боль и безысходность, отчаянье и понимание, что ничего нельзя изменить. Но самое ужасное – я понимала, что решение уже принято и никак нельзя повлиять на него. Оно принято еще до поездки, когда Билл сбежал из номера… Теперь понятно, почему на обратном пути он молчал, понятно все то, что он говорил мне… В памяти всплывали наш разговор ночью и звонок Тома. Он говорил, что боится потерять группу, но ни разу не произнес, что боится потерять меня. Он говорил, что любит Тома и всех-всех, но ни разу не сказал, что любит меня. Даже там у столба… И кажется я в полубреду ему сказала, что люблю. И он ничего не ответил. И в Макдональдсе я сказала при Родриго, что люблю его. И он опять ничего не ответил. А как он меня осадил, когда я сказала, что мой мир — это его мир? Я чувствовала, как начали взлетать на воздух мои города. Сердце бешено колотится в ушах. В груди как будто все выморозили. Руки и ноги ледяные. Скулы сводит. Что делать, что делать, что делать? — стучится в голове. Вода затихла. Я вскочила и положила тетрадь на столик, что-то кинула на нее сверху, типа не читала. Только бы не разреветься. Нельзя показывать, насколько мне сейчас плохо и как я переживаю. Господи, горло как будто сдавили тисками, не то что говорить, дышать невозможно. Жуткий ком стоит где-то в основании языка. Челюсти сводит. Пальцы мелко дрожат, ладони потеют. Как же страшно. Как я буду жить без него? Что же делать?