Imanka - Босиком по лужам

• Название: Босиком по лужам
• Автор: Imanka
• Жанр: Современные любовные романы

Известная немецкая рок-группа Токио Отель приехала в Москву и им необходим переводчик....

---

 Билл сосредоточенно глубоко дышал, глядя в никуда. Микрофон в руках ходит ходуном. Замер, словно приготовился к прыжку… Запел!

 Я занервничала, думала, что он опоздал со вступлением, вот и начал петь за сценой, однако, судя по невозмутимым лицам бодигардов, все шло по плану. Билл легко взлетел по ступенькам и зал взревел! «Олимпийский» и до появления солиста истерил, но с его выходом начало твориться что-то неописуемое. Фантастика!

 Первые две песни я прослушала, сидя на каких-то ящиках в технической зоне. Зал не видно, лишь многочисленные вспышки звездочками появлялись то там, то тут, да ор стоит такой, что Билла практически не слышно. Он поет, напрягается, фактически кричит в микрофон, но звук, видимо, так и не смогли нормально настроить. Камера неотступно следит за солистом, передавая изображение на два больших экрана. Чаще Билла на экранах показывают только Густава. Еще мне видно кусок партера, руки, тянущиеся к Биллу и Тому. Георг с другой стороны сцены, которая вне зоны моего виденья. Вижу, как охранники то и дело отводят в медпункт девушек… А ведь концерт только начался… Саки сидит на соседнем ящике, пишет кому-то смс и улыбается тепло и нежно. Полинку где-то черти носят. Йоста давно не видно.

 Неожиданно прожектора осветили зал. И я увидела «Олимпийский» во всей его красе. Тысячи, десятки тысяч человек отдавались этому тоненькому и невесомому подростку полностью, без остатка. Они тянули к нему руки и визжали! Море рук! Океан рук! Все внимание приковано к нему. Я видела глаза Билла, который наслаждался сумасшествием поклонников. Лучшая музыка для его слуха. Лучшая картинка для его взгляда. Он кайфовал. В какой-то момент мне показалось, что на зал смотрит сам бог, величественно и снисходительно. А потом я заметила искорки в его глазах. Он был счастлив. И он недоумевал — неужели это всё ради меня?

 — Привьет, Москва! Как диля? — прокричал он на русском. — Спа-си-бо!

 И зал ответил ему взрывом эмоций! Да-да! Это был атомный взрыв в отдельно взятом помещении. Как крыша «Олимпийского» удержалась на месте, я до сих пор не понимаю. От зала шла волна всеобщего обожания. Настолько она сильная, такая она мощная. И он — бог этой энергии!

 — Let me hear you make some noise! — радостно завопил он в микрофон.

 Девчонки завизжали.

 Билл состроил недовольную гримасску, изогнул бровь. Пальцы сделали несколько волнообразных движений. «Ну так себе, — как бы говорил парень, — фиговенько…»

 — Let me hear you make some noise!!

 Зал отозвался значительно громче. Но юного бога это не убедило. Он хотел не просто криков и писков, он хотел большего. Он хотел, чтобы зал забился в оргазме.

 — Let me hear you make some noise!!!

 О, мамочки! Всего одной дурацкой фразой Билл отымел тридцать тысяч человек одновременно. Это был не оргазм, это был… «Олимпийский» отдавался ему с каким-то нереальным отчаяньем, бился в мегаэкстазе. Казалось, что мир вот-вот рухнет. А в его глазах опять стояло удивление — неужели это я вас так завел?

 Билл что-то еще прощебетал о том, как счастлив быть сегодня в этом прекрасном городе, как он ему понравился и объявил следующую песню. Я решила, что надо действительно посмотреть концерт и отправилась поближе к сцене. Лучше бы я сидела на своем ящике и наблюдала за происходящим на экране.

 Том на сцене бесчинствовал. Он заигрывал со своей стороной партера так, что, казалось, девочки умрут от удовольствия. Он строил глазки, кривил рот, закусывал губу и закидывал голову назад. По мокрой шее стекал пот, прилипли прядки… Я вспомнила, как ночью рассматривала его фотографии и поражалась сексуальности парня. Так вот — фотографии не передают и сотой доли того секса, который исходил от Тома. И если оргазм в исполнении Билла носил какой-то божественный характер, то от взгляда Тома народ вокруг вполне мог забеременеть. В нем возбуждало даже то, как он играл на гитаре, как ласкал струны, как пальцы скользили по грифу.

 В отличие от Тома, Георг с залом общался не особо активно и в попытках «изнасилования» зала замечен не был. То есть он честно выполнял свою работу: играл себе и играл, скакал по сцене и скакал. Но классно, надо заметить, играл и не менее суперски скакал. А как он тряс головой с русо-рыжими волосами! Вау! Это было нечто. Это было так здорово. Он так двигался по сцене. Как кот. Правда, в какой-то момент они с Томом не рассчитали траекторию и таки врезались друг в друга, но это им не помешало беситься дальше. А бесились они отменно. Иногда казалось, что Георг сам от себя заводится.

 Густава показывали на экране часто, а мне его «живьем» совсем не было видно. Зато огромное лицо Густава с экрана могло вынести остатки мозга только так. Густав не просто играл на барабанах. Он был сам эти барабаны. Он был с ними един. Он взрывался от игры. Он существовал в них. Он бог этих барабанов. Их дух. Их жизнь.

 Том заметил меня ближе к концу концерта — я приютилась в уголке зоны между сценой и партером, поближе к Тоби и подальше от Саки, который постоянно то уходил, то приходил. Улыбнулся, облизав губы. Неожиданно он поставил гитару с треугольным корпусом себе на бедра и… на глазах одуревшей от восторга публики «изнасиловал» ее. Я почувствовала, как в животе торкнуло от сильнейшего возбуждения, резко скрестила ноги, порадовавшись, что не парень и мне не надо прятать внезапную эрекцию и ходить потом с мокрыми трусами… Том несколькими движениями бедер со сцены просто «трахнул» меня без зазрения совести. Ошалеть, что творили близнецы!

 Уже в самом конце концерта, когда ребят в третий раз вызвали на бис, я сделала открытие: Билл — это вампир, который питается энергией зала. Он с первой же песни послал в зал настолько мощный поток энергии, что она возвратилась к нему фактически в сто раз увеличенной. И чем больше он отдавался, тем больше получал! Весь концерт Билл скакал по сцене как заведенный заяц. Он работал на каждый сектор — прямо, лево, право, верх, партер, балкон. Каждый поворот его головы в сторону публики встречался таким шквалом аплодисментов, криков и визгов, что становилось плохо. Том и Георг тоже шевелились постоянно, перемещались по сцене, показывали себя, любимых, каждому желающему со всех сторон, но Билл он живет этой энергией. Он ловит кайф от себя и своей работы. Он настолько ловит кайф, и настолько старается, так дерет глотку, что мне захотелось дать ему что-то большее, чем у меня есть. Мне захотелось раствориться в нем, в его энергии, стать частью него, лишь бы остаться в этом кайфе, в этой энергии, увязнуть во всем этом, словно муха в янтарной смоле, застыть и донести до потомков, что когда-то мне было так хорошо. Я впервые в жизни попала на настолько мощный по энергии концерт. И я в какой-то момент поняла, что потеряла голову и саму себя, растворилась вся без остатка, я теперь не принадлежу себе, я стала частичкой этой группы…

 Пока ребята прощались со зрителями, я ускакала за кулисы. Меня переполнял такой восторг, что хотелось немедленно вылить его на головы мальчишек. Меня раздирало на части от счастья!

 Первым мне на глаза попался Георг, и я тут же повисла у него на шее, повизгивая:

 — Боже! Боже! Боже!

 Он обнял меня за талию и чмокнул в щеку. Довольный такой.

 Потом я радостно вцепилась в Билла, задыхаясь от восхищения:

 — Ты такой… такой… Ааааа! У меня слов нету!!!

 Билл рассмеялся и похлопал меня по спине, крепко обняв.

 Следующим сбежал по ступеням Густав. И тут же угодил в мои объятия. Я восторженно развела руками и просто поцеловала его в висок. Слова кончились. Остались эмоции.

 Том стоял чуть в стороне, наблюдая за моими метаниями от одного парня к другому. Взгляд очень серьезный.

 Отлипнув от Густава, я не спеша направилась к любимому мачо, скромно потупив очи и виновато закусив губу — сама невинность.

 Он склонил голову на бок, вопросительно изогнув бровь:

 «Ну?» — словно написано на лице.

 Я, почему-то покраснев до кончиков ушей и совсем уж опустив глаза, едва заметно кивнула.

 «Кончила…» — безумно стыдно.

 Он довольно ухмыльнулся:

 «Я — бог секса?»

 — Ты бог секса, — звучит интимным эхом.

 Он приосанивается.

 «Я победил?»

 Я смотрю ему в глаза теперь уже с горькой обидой:

 — Не могу… Ты спорил на меня…

 Он резко отворачивается. Розовые щеки сначала белеют, а потом покрываются красными пятнами.

 — Дерьмо… — шипит сквозь стиснутые зубы.

 — Зачем?.. — одними губами.

 — Георг?

 — Нет… Я сама… Черт побери эти принципы!

 Он опять ухмыляется. Теперь уже с досадой.

 — И что дальше?

 Пожимаю плечами, обнимаю его и шепчу на ухо:

 — Не знаю…

 ***

 Ребята устали. Настолько устали, что уже не гоготали, как днем, а сразу же по возвращению в отель рухнули кто где в номере Тома. Странно было находиться рядом с ними и не слышать постоянного смеха и шуток. Даже Билл заткнулся на минуту. Я, скромно постояв в дверях, сняла босоножки и уселась на паркет. Ноги гудели и болели, хотелось их засунуть под холодную воду и немного остудить. Вообще хотелось в душ. По полу приятно тянуло сквозняком. Если бы не мальчишки, я бы скинула одежду и, разметав руки в стороны, наслаждалась прохладой. Георг смотрел на меня с интересом. Потом встал: