Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю

• Название: Марафон длиной в неделю
• Автор: Ростислав Самбук
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

В книгу вошли: роман «Фальшивый талисман» — о советских контрразведчиках, предотвративших покушение гитлеровцев на членов Государственного Комитета обороны; романы «Марафон длиной в неделю» и «Сейф», в которых действуют те же герои — контрразведчики. Они ликвидируют вражеских агентов в освобожденном Львове и овладевают списками диверсантов, заброшенных в наш тыл.

---

— А как узнать об этой неисправности?

— Не заведется машина, вот и узнаете.

— То есть можно ездить и ездить, какое-то время все в порядке, а потом раз — и не заводится?..

— Точно. Как сейчас.

— Езжайте, — махнул рукой майор, и Толкунов заметил на его лице удовлетворение.

«Студебеккер» отъехал, и капитан спросил:

— Зачем это тебе?

— Что?

— Клеммы, аккумулятор...

— А ты еще не догадался?

— Куда мне, темному!

— Вот ты не подумал: если в «студер» сели настоящие шпионы, зачем им убивать шофера? Углубились бы в лес, уладили свои дела, возвратились, снова проголосовали — и до свидания. Тихо, мирно, без шума, никто бы ничего не увидел и не услышал.. Но они спешили, и очень... Машина им вот как нужна была...

— Я вот что думаю: если это действительно шпионы, то шли к тайнику рацию прятать. Им во Львов с рацией входить опасно, сейчас на всех КП контроль жесткий, сам знаешь, а они подавно. Вот и решили рацию в тайник положить.

— Точно. И для этого воспользоваться «студером»... Уговорили шофера свернуть в лес, убили, труп спрятали, сами за руль, машина не заводится. Шофер, конечно, нашел бы неисправность, а у них опыта не хватило: бросили «студер» и отправились пешком.

Толкунов задумался, потом энергично махнул рукой.

— Искать?! — то ли спросил, то ли приказал себе.

— Что поделаешь, надо искать.

— Лес густой, а они черт его знает где тайник устроили.

— И все же придется искать.

Бобренок осмотрелся вокруг и только теперь увидел вдали на дороге деда в черной шляпе. Тот стоял в выжидательной позе, вроде и не смотрел на офицеров, но не смел уйти, пока не отпустят.

Майор подошел к старику. Достал пачку папирос, но дед отказался и тут же передумал.

— Возьму... — сказал не очень решительно. — У нас на хуторе донник курят, а это, извиняюсь, панская сигарета. Угощу Степана, он таких и не видел. — Дед взял две сигареты, заложил за ленту шляпы.

— Скажите, дедушка, вы никого тут не видели из посторонних, чужих? — спросил Бобренок.

— По соше ездят, — объяснил старик. — Но на то же она и соша, чтоб ездить.

В логике ему, конечно, нельзя было отказать, и майор одобрительно кивнул.

— А с шоссе в лес никто не сворачивал? — поинтересовался.

— Зачем? Места у нас тихие, даже война стороной прошла.

— Куда ведет этот путь? — указал Бобренок на песчаную дорогу со следами «студебеккера».

— В Залещики.

— Большое село?

— Большое, хат двести с гаком.

— И всюду тут лес?

— Да. В лесу живем, из леса и кормимся.

— Вы из Залещиков?

— Нет, с хутора Соснового. Недалече, верста отсюда.

— А военных не встречали, когда коров пасли?

— Нет.

— Хорошо, дедуля, спасибо, что сообщили.

— А то мой долг. — Старик коснулся пальцами полей шляпы, будто откозырял, видно, когда-то служил в армии и до сих пор не забыл военной науки.

— Если увидите кого-либо в лесу, особенно военных, сообщите дежурному на разъезде.

— Будет сделано. — Дед сделал попытку вытянуться перед ним.

Толкунов уже углубился в лес, и майор догнал его на поляне, где они увидели следы двоих из «студебеккера». Следы вели не к шоссе, а в лес, но от этого розыскникам не стало легче, потому что скоро потеряли их совсем. Места начинались гиблые — мокрые, с небольшими болотами, которые приходилось все время огибать. Розыскники шли метрах в ста друг от друга, то сближаясь время от времени, то снова расходясь в стороны, от их глаз не скрылся ни один подозрительный куст или овражек, но так ничего и не нашли.

Ходили, пока не начало темнеть — лишь тогда майор дал команду прекратить поиск. Сел под ольхой на сухом месте, вытянул натруженные ноги, пожаловался:

— Ну и устал...

— Тут и роты мало, — хмуро пробурчал Толкунов. — Такой лес прочесать!..

Бобренок вытянул карту, сверился с ней.

— Мы приблизительно в этом месте, — ткнул карандашом, — до проселочной дороги метров четыреста.

— Потопали?

— Конечно, есть хочется... — Бобренок на удивление легко поднялся. — Витька заждался.

«Виллис» стоял на поляне около дороги, и около него дымился костер. Розыскников ждал горячий чай, и они с удовольствием опорожнили по кружке, запивая бутерброды с тушенкой — чем не еда для проголодавшихся людей?

4

Юрко Штунь сидел в боковой аллее Стрыйского парка и ожидал, когда подойдет какой-то человек и скажет: «Добрый день. Хорошо тут в парке: тихо и цветами пахнет». На что Юрко должен ответить: «Розы уже отходят, зато георгины цветут».

Это и будет тот самый человек, приказы которого отныне Штунь должен выполнять неукоснительно.

Встреча была назначена на два часа, однако и в четверть третьего никто не появился. Юрко начал волноваться. Но вот из-за угла показался высокий человек в военной форме, но без погон, он замедлил шаг возле скамейки, и Юрко весь подобрался, ожидая наконец услышать условленную фразу, но человек, недовольно посмотрев на юношу, прошел мимо, даже не оглянувшись. Возможно, хотел отдохнуть в уединении, к тому же на привычном месте, и рассердился, что скамейка уже занята.

Человек в военном исчез за кустами сирени, и чуть ли не сразу оттуда же вышел прохожий в сером, хорошо сшитом костюме, мягкой велюровой шляпе и галстуке в полоску. Человек шел медленно, с чувством собственного достоинства, и Штунь подумал, что это, скорее всего, какой-то начальник: элегантный костюм и уверенная походка свидетельствовали об этом. Юрко разочарованно взглянул на часы, подумав: если через десять минут никто не назовет пароль, следует вернуться к отцу Василию — так они договорились, ибо у человека, который должен встретиться со Штунем, могли возникнуть непредвиденные обстоятельства. Что ж, все понятно: тут никто не мог гарантировать точности.

Человек в сером костюме, приблизившись к скамье, остановился и с интересом посмотрел на Штуня.

Юрко недовольно заерзал, поднял глаза и вздрогнул от неожиданности: человек, снявший шляпу и вытиравший пот со лба, был удивительно похож на его бывшего куренного Сороку.

Неужели, подумал юноша, это все явь и сбылись надежды майора Бобренка — почему-то тот был убежден: если Сорока во Львове и нуждается в помощниках, обязательно захочет увидеться со Штунем. Старые кадры, как правило, ценятся высоко — для чего рисковать и налаживать новые связи, если есть преданные и проверенные люди?

Но Штунь ничем не выдал своего смятения, это, видно, понравилось Сороке. Он аккуратно сложил носовой платок, спрятал в карман и только затем произнес условленное:

— Добрый день, молодой человек. Хорошо тут в парке: тихо и цветами пахнет.

Юрко сказал в ответ свою часть пароля. Сорока, подтянув отутюженные брюки, опустился на скамью и сказал удовлетворенно:

— В самом деле, здорово, Гимназист, что встретились, ты мне нужен, и отец Василий снова тебя рекомендовал.

Штунь хотел ответить, что ему в сто раз приятнее, и это было бы чистой правдой, но почувствовал: надо быть сдержаннее. Уставился на Сороку умильными глазами и сказал проникновенно:

— Мне было хорошо с вами, друже куренной, надеюсь, что и теперь не прогадаю.

Сорока тревожно оглянулся. Потом, придвинувшись вплотную к юноше, прошептал:

— Ты это, хлопец, брось: никаких куренных даже в воспоминаниях. Я сейчас Афанасий Михайлович Палкив, понял?

На лбу у него снова выступили маленькие капельки пота, и Штуню стало ясно: Сорока боится и волнуется. Он стал теперь совсем другим, бывший полновластный куренной, это читалось даже в его глазах, где притаились напряжение и стремление понять больше, чем он мог. Раньше, когда командовал людьми, все было просто: приказал — исполняй, и зачем знать, о чем думает подчиненный в это время.

Теперь же судьба бывшего куренного могла зависеть от находчивости и преданности других, хотя бы этого юноши в мешковатом пиджаке, и Сорока хотел знать меру этой преданности. Видел ее в глазах Юрка, но врожденные хитрость и подозрительность не позволяли ему поверить в искренность парня.

И все же Сороке стало легче, когда Штунь ответил несколько велеречиво, но, как ему показалось, честно:

— Я стану звать вас, как прикажете, но ведь вы, пан Палкив, всегда останетесь для меня куренным, потому что именно тогда вы смогли проявить свои способности и таланты. Я говорю об этом искренне и откровенно, ибо только так можно охарактеризовать вашу бывшую деятельность.

Штунь знал, что делает: такое словоблудие импонирует ограниченному уму, бил в «десятку» и попал — последняя тень сомнения исчезла с лица Сороки, он покровительственно улыбнулся.

— Хорошо, — сказал мягко, — хорошо, хлопче, а как ты теперь зовешься? Святой отец достал тебе документы?