Мартин Сутер - Кулинар

• Название: Кулинар
• Автор: Мартин Сутер
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62232-0

Тамилец Мараван вынужден эмигрировать в Швейцарию — на его родине идет жестокая, кровопролитная война. С детства знающий тайны восточных специй, чувствующий, какие из них и в каком количестве добавлять в еду, чтобы блюдо стало утончённым шедевром, он вынужден выполнять самую грязную работу на кухне в шикарном ресторане. Его жизнь меняется после знакомства с Андреа — официанткой в том же ресторане. Предприимчивая и прагматичная, она предлагает Маравану начать бизнес. Отныне он может заниматься любимым делом — молекулярной кулинарией. И это не просто вкусная еда, но еда, которая пробуждает чувственность и сексуальность. Казалось бы, нет более мирного дела, чем дарить людям удовольствие от еды и секса. Но однажды Мараван осознает, что то, что он делает, — не так уж безобидно…

---

Мараван молился, чтобы это оказалось не так. Чтобы уже сейчас, когда он стоит на коленях перед статуей богини, Улагу был дома, цел и невредим.

Из кухни послышался сигнал мобильного телефона. Мараван не обратил на него внимания. Закончив молитву, он вполголоса затянул мантру.

Наконец он встал, сложил ладони перед грудью и слегка поклонился, коснувшись лбом пальцев. И только после этого пошёл на кухню и продолжил готовку еды на послезавтра, прерванную ради пуджи.

На холодной плите стояло четыре чугунка с разными видами карри, каждый из которых имел свой цвет: карри с ягнёнком и йогуртом — светло-коричневый; рыбный на кокосовом молоке — жёлтый; овощной — зелёный; наконец, из омара — оранжевый.

Мараван хотел путём гелификации получить из них четыре разноцветных кусочка желе, а затем уложить на каждый основной компонент соответствующего блюда: розовый ломтик филе ягнёнка — на светло-коричневый; тушёного палтуса — на жёлтый; наполненные оранжевой чечевицей кусочки бамии — на зелёный; наконец, омара — на оранжевый.

Он снова зажёг огонь и смотрел на него с отсутствующим видом, пока из горшочков не показались первые струйки пара.

Тут ему на глаза попался лежавший на кухонном столе мобильник. На дисплее высветилось сообщение о пропущенном звонке и поступлении эсэмэс.

«Прекрати», — гласил текст.

Мараван не придал ему большого значения. Он подошёл к плите и выключил газ.

На третий день после исчезновения Улагу о нём не было никаких известий.

На четвёртый пришли «тигры».

Мараван продолжал свои эксперименты с гелификацией, когда в дверь позвонили. На пороге стояли два его соотечественника. Одного звали Теварам, и он состоял в партии ТОТИ. Это он предложил Маравану работу с мотагамами, потребовав за это «пожертвование» в размере тысячи франков.

Другой держал в руке кейс.

— Это Ратинам, — представил своего спутника Теварам. — Мы можем войти?

Мараван кивнул, неохотно пропуская земляков.

Теварам заглянул на кухню.

— Хорошее оборудование, — кивнул он. — Дело, как видно, продвигается.

— Чем могу быть полезен? — спросил Марван.

— Говорят, вы организовали кейтеринг, — продолжал Теварам.

Тот, кого он назвал Ратинамом, молчал, пристально глядя на Маравана.

— Да, иногда я готовлю на продажу, — кивнул Мараван. — Готовить — моя профессия.

— И успешно, насколько я знаю! — воскликнул Теварам. — На прошлой неделе вы отослали домой больше шести тысяч франков! Вас есть с чем поздравить.

Маравана не удивило, что хозяин «Баттикалоа-Базара» рассказал этим людям всё.

— Моя двоюродная бабушка больна, — объяснил он.

— Вы полностью рассчитались с Ори, поздравляю ещё раз! — продолжал Теварам, не обращая внимания на его слова.

«Значит, и Ори тоже», — подумал Мараван.

— Завтра Мавирар — День героя, — напомнил Теварам.

Мараван кивнул.

— Мы принесли вам речь Велупиллая Прабхакарана. — Теварам взглянул на своего спутника.

Ратинам открыл кейс и вынул оттуда компьютерную распечатку. На её первой странице красовался портрет коренастого лидера ТОТИ, под которым начинался текст.

Мараван взял бумагу. Гости по очереди пожали ему руки.

— Ещё раз поздравляю с успешным началом нового дела, — повторил Теварам. — Все мы держим пальцы за то, чтобы местные власти не узнали о вашем прибыльном бизнесе. Вы же знаете, какие они здесь формалисты. Особенно когда дело касается иностранцев, да ещё и получающих пособие по безработице.

— Внимательно прочитайте речь, — на прощание посоветовал Маравану Ратинам. — Особенно конец.

Мараван подождал у двери, пока шаги гостей не смолкли на лестнице. Наконец этажом ниже послышался гудок домофона.

«В этот исторический момент, — гласил конец речи, — я призываю всех тамильцев, в какой бы части земного шара они ни жили, твёрдо и решительно поддержать своих братьев и сестёр, борющихся за свободу Тамил-Илама. Я всем сердцем призываю вас оказывать нам посильную помощь в виде пожертвований. И хочу поблагодарить работающую сейчас за границей тамильскую молодёжь за активное участие в деле освобождения нашей страны. Давайте же будем решительнее следовать нашим героям, которые отдали жизни в борьбе за свободу и справедливость и стали частью нашей национальной истории».

Мараван пошёл на кухню и бросил бумагу в мусорную корзину. После этого он тщательно вымыл руки, умылся и, сняв обувь, вошёл в гостиную.

Там он встал на колени перед своим домашним алтарём, зажёг фитиль дипама и принялся молиться за то, чтобы Улагу не последовал упомянутым в речи героям.

26

Андреа сидела в своём ротанговом кресле в зимнем саду и мёрзла. Она надела толстые шерстяные носки и до самых пят закрыла ноги кашемировой шалью — подарок Лилиане, предшественницы Дагмар. Они познакомились в «Сулавеси» — ресторане с кухней в стиле «фьюжн»,[36] одно время гремевшем, а потом сошедшем со сцены. Лилиане работала аналитиком в одном крупном банке и была там постоянным посетителем. Андреа обслуживала её столик в первый вечер своей работы в «Сулавеси» и немного флиртовала. Когда далеко за полночь она собралась домой, на выходе её ждала Лилиане в своём красном «Порше Бокстер». Она поинтересовалась у девушки, не отвезти ли её домой, на что Андреа, в свою очередь, спросила: «К кому домой?»

Это случилось давно. С тех пор на кашемировой шали появилось несколько дырок от моли, глядя на которые Андреа расстраивалась каждый раз, когда доставала из шкафа подарок Лилиане.

Сухой ноябрьский ветер стучал в окна. Пластиковые пальмы качались на сквозняке. Они с Мараваном поставили в зимнем саду электрический обогреватель, так как единственная батарея давала мало тепла. Из неё надо было выпустить воздух, но Андреа не знала, как это сделать. Обычно такими вещами занималась Дагмар.

Конечно, с обогревателем счёт за электроэнергию заметно вырастет. Но сейчас Андреа всё равно. Когда же ещё пользоваться зимним садом, как не зимой?

Она отложила в сторону прочитанную газету, а потом взяла в руки пачку буклетов с предложениями вакансий. Она не заглядывала в них вот уже несколько недель, выбрасывая в мусорное ведро вместе с рекламой.

До конца года «Пище любви» оставалось выполнить всего три заказа. Два из них поступили от гостей «званого обеда», а один — от пациентов Эстер, на этот раз непосредственно связавшихся с Андреа. А ведь декабрь — пик кулинарного сезона.

Даже если бы поступили ещё один или два, для выживания фирмы этого недостаточно. В сложившейся ситуации Андреа видела для себя только две возможности: либо стать на пособие по безработице, как Мараван, либо отслеживать вакансии в газетах. Тогда, быть может, удастся найти работу, которая позволяла бы заниматься вечерами «Пищей любви». Если, конечно, будут заказы. Андреа всё ещё надеялась восстановить связь с Эстер или заменить доктора Дюбуа кем-нибудь из её коллег. Она хотела, как и прежде, заниматься кейтерингом, полагая, что со временем Мараван сможет оформить другой статус своего пребывания в Швейцарии, позволяющий ему легально заниматься предпринимательством.

Андреа нельзя было сдаваться так быстро. Она чувствовала себя виноватой перед Мараваном. Если б не она, тамилец по-прежнему работал бы у Хувилера. Да и разрыв с Эстер произошёл по её оплошности.

Андреа положила буклеты на пол, поплотнее укуталась в шаль и погрузилась в размышления о восстановлении «Пищи любви».

Неожиданный звонок от Маравана расставил всё по своим местам.

За день до этого Мараван, в шарфе и меховой шапке, пил чай за столиком буфета на Центральном вокзале. Перед ним лежала непрочитанная воскресная газета, в которую он вложил конверт с тремя тысячами франков в крупных купюрах. Это всё, что осталось от его доли в прибыли «Пищи любви».

Вчера Мараван узнал, что его сестра получила письмо от Улагу. Мальчик сообщал, что он примкнул к «тамильским тиграм», чтобы бороться за свободу и справедливость в своей стране. Почерк был его, заметила сестра, но Улагу писал как будто под чью-то диктовку.

Наконец Мараван увидел Теварама. Тот направлялся к нему, пробиваясь сквозь толпу отъезжающих, ожидающих и праздношатающихся. Рядом с ним шёл молчаливый Ратинам.

Поздоровавшись, тамильцы встали за столик Маравана. Ни один из них ничего не взял себе в буфете.

Мараван показал на газету. Теварам подвинул её к себе, приподнял, нащупав конверт, и, не заглядывая в него, пересчитал купюры. Потом одобрительно поднял брови и сказал:

— Ваши братья и сёстры на родине будут вам благодарны.

Мараван сделал глоток чая.

— Может, и они кое-чем смогут мне помочь?

— Они сражаются за вас, — ответил Теварам.

— У меня есть племянник, — сказал Мараван, не обращая внимания на его слова. — Он примкнул к освободительному движению, но ему нет ещё и пятнадцати.