Джеймс Олдридж. - Дипломат

• Название: Дипломат
• Автор: Джеймс Олдридж.
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Современная проза
• Год: 1953

Прогрессивный английский писатель Джеймс Олдридж знаком советскому читателю не только как автор талантливых художественных произведений, но и как активный борец за дело мира и безопасности народов.

Является автором романов «Дело чести» (1942 г.), «Морской орел» (1944 г.), политической пьесы-буффонады «Сорок девятый штат» (1946 г.).

Предлагаемые в этом издании «Лорд Эссекс» и «Мак-Грегор» представляют собой первую и вторую книги романа-трилогии «Дипломат».

---

– Единственный поэт еще хуже Вордсворта – это Суинберн, а он вовсе не поэт. – Асквит бросился в кресло и вытянул ноги.

– Вы сами не знаете, что говорите, – сказал Эссекс. – Вордсворт вывел английский язык из состояния упадка и вернул ему былую красоту елизаветинских времен. Вспомните «Кукушку»!

– Чепуха! – Асквит снова встал. – Стихи про кукушек, овечек и птичек. Что это за поэт?

– Такой, каким должен быть английский поэт, – сказал Эссекс. – Не то, что какие-нибудь ирландцы или этот ужасный американец Уитмен.

– Ну и вкус у него! – воскликнул Асквит, перехватив трубку зубами, и тяжело опустился в кресло. – Как вы можете работать с таким человеком? – накинулся он вдруг на Мак-Грегора.

Мак-Грегор был очень смущен. Неистовое красноречие Асквита несколько ошеломило его. Но это было забавно, и он забыл о том, как холодно с ним поздоровался Эссекс. Он даже позабыл свою стычку с Дрейком.

Чтобы утихомирить Асквита, Эссекс снова спросил его, что он здесь делает.

– Зря время трачу, – выпалил Асквит. – Я был послан сюда, чтобы предвосхитить события, которые произойдут в Финляндии, Польше, Румынии и в других пограничных с Россией государствах, но я не гожусь на это. Я должен, очевидно, облазить каждую дыру и осмотреть каждый угол в этих несчастных странах, но с тем же успехом я могу оставаться здесь и жить спокойно. Это чудный город, Гарольд, полный противоречий. Вам известно, что в этой стране мобилизуют собак?

– Нет.

– Представьте себе, – Асквит указал длинным пальцем на своего спаньеля, – чтобы получать мясной паек, Водка должна проходить военное обучение, и в случае войны ее могут мобилизовать. Тренировка, хорошее обращение и тому подобное. И вот вам результат.- Асквит выпрямился и крикнул: «Сюда!» Спаньель, спавший мирным сном, мгновенно прыгнул на колени к Асквиту и стал недоуменно озираться.

– Вы видели что-нибудь подобное? – спросил Асквит. – Скажите, видели?

Эссекс погладил собаку по голове, подергал за уши и привычным движением потрогал ее нос.

К Мак-Грегор откинулся на спинку дивана и негромко засмеялся.

– Я не знал, что у вас есть чувство юмора, – сказал Асквит Мак-Грегору.

– И это англичанин говорит шотландцу! – ответил Мак-Грегор.

– Так тебе и надо, – сказала Джейн Асквит.

– Ну, я очень рад, что у него есть чуточку юмора. – Асквит дернул себя за длинный ус. – Он сцепился с Дрейком.

– Вот как? – спросил Эссекс и посмотрел на Мак-Грегора.

– Да, – сказал Асквит. – Боже мой, до чего было нудно! Хоть бы капля юмора! Если вы его отпустите, он сейчас же вернется в Лондон, потому что считает, что нечего ему разыгрывать дипломата в Москве.

Мак-Грегор подумал: есть ли для Джона Асквита что-либо святое? Он вдруг понял, что за их получасовое знакомство он успел рассказать Асквиту очень многое о себе; своими ехидными, насмешливыми вопросами тот без труда выудил из него все, и Мак-Грегора удивляло, что Асквит так легко об этом говорит теперь.

– Джон! – сказала Джейн Асквит. – Зачем ты так? Мистеру Мак-Грегору это должно быть неприятно. – Мак-Грегор, к своему удивлению, почувствовал, что слова Асквита не задевают его.

– Мак-Грегор – ученый, – сказал Асквит сердито, – и он должен уметь слушать правду. Но вам следует смотреть за ним, Гарольд. Как все ученые, он считает, что обыкновенные человеческие дела его не касаются. Скоро он начнет нападать на вас с точки зрения научной объективности. Он будет говорить вам, когда вы правы и когда вы неправы. Но предложите ему помочь вам немного в иранском вопросе, и он заявит, что это не его дело. Они все такие, эти ученые с чувствительной совестью. Они любят терзаться по поводу зол нашего мира, но одна мысль принять участие в политической жизни или стать на ту или другую сторону приводит их в ужас, и они остаются блаженными, негодующими, объективными и никому не нужными. Они возмущаются, когда политики и милитаристы, используя их науку, сметают с лица земли половину человечества, но все-таки продолжают отдавать свою науку дьяволу. Предоставьте им возможность остановить это – они не воспользуются ею и убегут. Взгляните на Мак-Грегора! Самое малое прямое участие в человеческих делах для него уже слишком много. Он готов уйти и бросить все, предоставив таким опасным людям, как вы и Дрейк, делать, что вам нравится. Не могу этого понять! – сказал Асквит с отчаянием.

– Ты смущаешь мистера Мак-Грегора, – запротестовала его жена.

– Так ему и надо, пусть смущается.

– И вдобавок ты преувеличиваешь, – сказала она.

– Я преувеличиваю, Мак-Грегор? – спросил Асквит.

Но Мак-Грегор решил не сдаваться.

– Зачем вы нападаете на ученых? – сказал он. – Хватит с них научных проблем, к чему им еще другие?

– Если вы не займетесь этими другими проблемами, – сказал Асквит, – от вашей науки ничего не останется. Вам так же нельзя уклоняться от политической ответственности, как и нам, хотя мы ничем не лучше вас. Утешайтесь этим. Самые бесполезные люди на земле – это дипломаты, и мы с Гарольдом хороший тому пример.

– Если вы намерены приняться за меня, Джон… – начал Эссекс.

– Не стану я щадить вас! – вскричал Асквит. – История не знает более зловредных людей, чем дипломаты, Гарольд, и самые мерзкие из них – английские дипломаты, потому что они не вымирают. Всегда находится еще один Эссекс и еще один Асквит, и когда мы отправляемся на небо или в ад, мы и там становимся легатами бога или чорта и продолжаем заниматься дипломатией.

– Не богохульствуй, Джон, – сказала Джейн Асквит.

– Да посмотрите на мой род; это самый преступный род во всей Англии: сплошь одни воры, плуты, грабители, лгуны, придворные и потаскухи, начиная с Анны Годстоун, которая отказалась от честной жизни лондонских трущоб ради милостей обожравшегося распутного короля. Так появились Асквиты, и с тех пор они всегда были дипломатами.

– А теперь ты говоришь гадости, – кротко и безнадежно сказала Джейн.

– Прости, Джейн, но я стараюсь вознаградить Мак-Грегора за его смущение. Я объясняю ему, что дипломаты хуже бедных желчных ученых. Если тебе не нравится моя собственная родословная, я могу начать с папского двора, с колыбели современной дипломатии. Это наилучший пример, ибо где же было зародиться нашему ремеслу, как не в смердящей грязи средних веков.

Эссекс запротестовал: -Я не видел вас пять лет, Джон, и не успели мы сказать двух слов, как вы уже обличаете папизм. Что общего между папизмом и дипломатией, и к чему вы приплели его?

– Разве папские легаты не были первыми дипломатами? – спросил Асквит. – Разве мы не унаследовали каноны дипломатического ремесла от папских легатов в Риме?

– Что за чепуха, – сказал Эссекс. – Первыми великими дипломатами были писатели, философы и патриоты: Данте, Боккаччо, Петрарка.

– Безнадежные дилетанты! – возразил Асквит. – Настоящими профессиональными дипломатами были Борджиа и Медичи. Они опутали всю Европу сетью церковников и папских шпионов, и вот от них-то мы и произошли. Единственный стоящий человек того времени – Макиавелли, а посмотрите, как его все поносят. И только венецианские купцы внесли в нашу профессию крупицу честной крови.

– Вот еще! – сказал Эссекс. – Купцы!

– Это были честные и просвещенные республиканцы, – сказал Асквит. – И к своим решениям и действиям они не подмешивали папского ханжества и лжи. Их доклады венецианскому сенату служат образцом ясности и точности, и ни один из них не был папским агентом.

– Чего вы взъелись на папизм? – сказал Эссекс.

– Я взъелся на дипломатию. – Асквит поднялся, долго искал свой кисет, нашел его наконец в рабочей корзинке жены и стал набивать трубку, просыпая табак на скатерть. – Первый дипломат, который прибыл в Англию, доктор Родериго Гандесальви де Пуэбла, был папским шпионом. Но в то время мы знали, как следует обращаться с иностранными дипломатами. Генрих VII спускал на них собак и время от времени колотил бычьим мослом. Будь у нас побольше таких королей, как Генрих VII, не было бы Аахенского договора, подписанного через триста лет после его смерти, и не были бы узаконены дипломаты – все эти послы, посланники, полномочные представители, нунции и прочие люди с хитроумными титулами, наделяющими достоинством самых бесчестных негодяев. Мы пользуемся правом экстерриториальности, мы стоим над странами, в которых живем, мы богаты, уважаемы, красноречивы, остроумны, лживы, коварны, бесчестны и наглы, и мы успокаиваем свою совесть тем, что наша деятельность узаконена и носит пышное название. Дипломатия! Позорное пятно на деяниях человеческих!

– Если ты кончил, Джон, – заметила миссис Асквит, вставая, – то я сварю кофе.

– Он еще хуже, чем был, – сказал ей Эссекс.

– Он очень тоскует по дому, – ответила Джейн Асквит.

– Пойди, приготовь кофе, – сказал Асквит жене, а сам улегся на диван и стал пускать к потолку клубы табачного дыма.