Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров

• Название: Иванов, Петров, Сидоров
• Автор: Сергей Гужвин
• Жанр: Альтернативная история

---

Уездный город Вязьма, к которому подъезжали наши друзья, являлся типичным мещанским городом. Промышленный и торговый уровень, которого, впрочем, был довольно высок, но благоустроенной Вязьму назвать было трудно. Центральная, чиновничья и южная, торговая часть города, где селились состоятельные горожане, имела каменные дома, даже двухэтажные, и мощёные улицы, освещённые газовыми фонарями. В остальной части города не имелось ни тротуаров, ни мостовых, а весной и осенью его узкие улочки и путаные переулки утопали в грязи. Здесь жилая застройка была преимущественно деревянной, с прилегающими сараями и огородами.

И в то же время Вязьма была крупным железнодорожным узлом: здесь пересекались Московско-Брестская, Ржевско-Новоторжская и Сызрано-Вяземская железные дороги. Грузооборот (приём грузов и отправка грузов) достигал миллиона пудов в год. При населении 17 тысяч человек, в Вязьме работали около сотни промышленных предприятий: кожевенные, пряничные, маслобойные, паточные, колбасные, табачные, спичечные производства, кафельный и кирпичный завод, мыловаренный завод, льноперерабатывающий завод, хлебопекарня с бараночным производством, мастерская церковной утвари, свечной заводик и даже, колокольный завод, льющий колокола для всей губернии.

В Вязьме действовали два монастыря, 17 церквей, мужская и женская гимназии, учительская семинария, духовное училище, городское 5-классное училище, городское начальное женское училище, 4 частные начальные школы, 3 церковно-приходские школы, детский приют при благотворительном комитете и городская больница на 40 коек, в которой числились: земский врач — 1 и повивальных бабок — 3. Имелись в наличии: пожарный участок — сарай с пожарной колокольней, пожарная машина — телега с бочкой и пожарная команда в составе четырёх солдат-ветеранов. А также два замечательных благотворительных общества — "Общество для содействия преуспеянию Вяземской женской гимназии" и "Общество вспоможения недостаточным ученикам мужской гимназии". Не названия, а песнь души.

Чем ближе друзья подъезжали к Вязьме, тем больше народу встречалось им по дороге. Через пару перекрёстков, они влились в настоящую людскую реку, торопливо текшую в сторону города. Подводы, кибитки и тарантасы всех моделей и размеров заполняли дорогу, но больше всего было пешеходов. Жители близлежащих сел и деревень шли в город на работу. У самого города, на мосту через речку-вонючку, попали в самую настоящую пробку. На узком месте две телеги зацепились осями, и ездовые пытались их разъединить, ругая лошадей, друг друга, и прохожих, путающихся под ногами. Петров с удивлением смотрел на многочисленные маковки церквей, на дымящие заводские трубы, слышал грохот недалёкой железнодорожной станции и находился в замешательстве. И это уездный город? А где патриархальная сонная тишина? Если ЭТО уездный город, то какой тогда город губернский?

Гордино находилось к югу от Вязьмы, поэтому, когда они всё-таки въехали в город, то возок весело загремел железными ободьями по булыжной мостовой. А что Вы хотите, о дутой резине — пневматических шинах, ещё не слышали, колёса, в лучшем случае были "на железном ходу", а в основном, просто деревянные.

— "Купец первой гильдии Кириллов и сыновья, Колониальные товары — ренские вина" — прочитал Петров вывеску вслух и засмеялся: — Рейн уже колония Кириллова?

— А то, — Иванов тоже засмеялся, — знай наших!

— Слушай, как улица называется?

— Вельская.

Но Петров уже не слышал, он хохотал, а мимо проплывали вывески:

"Парижский парихмахир Пьер Зарубьянц из Лондона Стрижка брижка завивка"

"Шашлычный мастер из карачаевского барашка с кахетинским вином Соломон Врубель"

"Трахтир Не уезжай голубчик с арганом"

"Кролики белки куры и протчия певчия птицы"

"Кислощёвое заведение с газировкой фрухтовой воды"

"Буфетчик с накрышкой зала под скатерти Мельхивор с тапёром имеются"

"Стригу и брею Баранов фершал цырулник"

"Мадам Донэ повивальная бабка сприютом для секретных"

"Паришские карточки для холостых и неженатых Мадамам дешевле!"

* * *

Между тем, Вельская улица привела наших веселых путешественников на запруженную народом Торговую площадь, к Гостиному двору. Здание Гостиного двора состояло из поставленных одна к одной, многократно повторяющихся одинаковых двухэтажных лавок, представляющих собой прямоугольное помещение, имевшее отдельный вход. Лавки от дождя и снега защищала примыкающая к ним галерея. В центре каждого корпуса с четырех сторон были арочные ворота во внутренний прямоугольный мощеный двор, который был отдан под торговые ряды: сапожный, мясной, хлебный, калачный и толкучий. Первый этаж Гостиного двора был торговый, второй — жилой, для приезжих торговых людей, подвалы использовались для хранения товаров, загружаемых со двора, через люки. В Гостином дворе торговали шелковой и бумажной материей, сукном, медной, железной, оловянной, фарфоровой и хрустальной посудой, которую привозили из Петербурга и Москвы, и "разными мелочными товарами и собственными припасами". Кроме того, многие скупали у обывателей на торгах хлеб, коноплю, лен, пеньку, семя конопляное и льняное, кожи. Пять лавок Гостиного двора занимал "Торговый дом Ивана Алексеевича Ерохова с сыновьями", продававший строительные материалы. "Торговый дом братьев Колесниковых" занимался мучной, бакалейной, рыбной и мясной торговлей. В одном из помещений размещался магазин Михаила Константиновича Почечуева, торговавший бакалейными, кондитерскими, гастрономическими, галантерейными и другими товарами.

На всю Россию славились ароматные вяземские пряники! Приезжие обязательно увозили отсюда пряник — и для лакомства, и в качестве сувенира, а иногда и в качестве… учебника. Такие пряники изготовлялись в виде букв — уплетая их, дети действительно "грызли грамоту". Более ста лет выпекала в Вязьме пряники фирма купца Сабельникова: от крохотных, до огромных, подарочных…

"Торговый дом Василия Лютова и сыновей" занимал целую сторону Гостиного двора. Василий Владимирович Лютов имел льноперерабатывающий завод, паровой маслобойный завод, выпускавший льняное масло, торговал "льном и семенами", и даже имел экспортную торговлю "льном и куделью". Купец первой гильдии — это звучит гордо!

На север от Торговой площади уходила Большая Московская улица, в первом же доме которой размещалось отделение банка "Общество поземельного кредита". Максаков ждал их в древнем ландо — длинной колымаге с большими колёсами. Приехал он без кучера, и Савелий остался на улице, охранять свою бричку и максаковского монстра.

Управляющий банка, увидев сумму на чеке, впал в прострацию, но когда Максаков сказал, что не собирается снимать всю сумму сразу, с облегчением записал эти деньги на его счет. Потом позвал стряпчего, выполняющего нотариальные функции, который без лишних разговоров, всего за 15 рублей, выправил все нужные бумаги: и купчую и свидетельство о праве собственности. Петров позавидовал оперативности произошедшей сделки, он помнил, сколько кругов ада он прошёл, оформляя свою квартиру в Москве.

На улице друзья раскланялись с Максаковым и разошлись.

— Идём к Лютову, — сказал Иванов, — он посоветует, как лучше организовать Гординскую волость.

Они перешли через площадь, стараясь не наступать в кучки навоза, и, протолкавшись сквозь толпу, поднялись по лестнице на второй этаж Гостиного двора. В коридоре стояли мужики в зипунах, мастеровые в поддёвках, сидела на корзине какая-то неопрятная баба с гусём в обнимку, но Иванов их всех проигнорировал и, открыв дверь в известную ему комнату, громко спросил: — Жив ли, здоров, Василий Владимирович?

Лютов, невысокий крепыш средних лет, с гладко бритым лицом, стоял за конторкой и писал, внимательно слушая человечка с крысиной мордочкой, который сидел за конторским столом и, водя пальцем по страницам раскрытого гроссбуха, диктовал: — … хозяйственная десятина, три тысячи двести квадратных сажён, дала на круг четырнадцать четвертей и семь мер…

Купец недовольно повернул голову к открывшейся двери, а потом узнал Иванова, и широко улыбнулся.

— Николай Сергеич! Голубчик! Совсем Вы нас позабыли, — говорил Лютов, идя навстречу вошедшим, — я уже и запамятовал, когда имел удовольствие Вас лицезреть!

— Да всё дела, всё недосуг, — отвечал ему Иванов, улыбаясь не менее широко, — хозяйство не отпускает, хозяйство-то, оно присутствия требует.

Они крепко пожали друг другу руки, а Иванов продолжил: — Вот, разрешите представить, Петров, Александр Артемиевич, сосед мой, по имению, и мой добрый друг, прошу любить и жаловать.

Лютов глянул на Петрова внимательно и цепко, как сфотографировал, и, протянув руку для рукопожатия, осведомился: — Это, о каком же имении речь? Лицо вроде бы, мне незнакомое?

— Калинкино, — ответил Александр, усмехнувшись, — сегодня только купчую оформили, потому и лицо незнакомое. Теперь вот соседями будем.