Юрий Поляков - За боем бой

• Название: За боем бой
• Автор: Юрий Поляков
• Жанр: История

---

Во главе стола сидели Блюхер, Каширины, Томин.

Первым, опираясь на костыль, поднялся Николай Дмитриевич. Медленно и каким-то нарочито уверенным голосом он сказал о том, что отряд, несмотря на победу под Верхнеуральском, попал в сложную ситуацию, что первоначальный план движения, предложенный им, как показали события, был неправильным. Верным был план Блюхера, поэтому и командование Сводным отрядом нужно передать Блюхеру.

- Да и с раненой ногой какой я главком! - закончил он тихо.

Слова Каширина не были неожиданностью, накануне вопрос о новом главкоме обсуждался на собраниях в отрядах. И все-таки мне жаль Николая Дмитриевича. Кто же знал, что так все сложится, что Екатеринбург сдадут!

Кандидатуру Блюхера поддержал Томин, многие другие командиры. Некоторые при этом виновато поглядывали в сторону Кашириных.

По поводу дальнейшего направления движения были разные предложения, в том числе - идти в Туркестан, к Зиновьеву, или отсидеться в районе Белорецка, дождаться наступления красных. Но это были уже отголоски прежних заблуждений, и большинством приняли решение двигаться на северо-запад для соединения с Красной Армией, которая, судя, по данным разведки и сведениям белых газет, действовала именно там.

Когда стали голосовать, видно было, с каким трудом поднимают руки белоречане, ведь уйти - значит, оставить здесь свои семьи, а как обращаются с ними белые, уже известно.

Блюхер выступал на совете несколько раз, иногда резко обрывая кого-нибудь, но чаще твердо и размеренно бросая слова, оглядывая при этом собравшихся спокойными серыми глазами. Садясь на место после окончания речи, Василий Константинович обычно морщился - наверное, Павлищев прав: у главкома что-то со спиной.

Принимая план Блюхера, красные решили из тактических соображений объяснить новое направление изменой Енборисова, знавшего о всех наших планах, но при этом не скрывать и всех трудностей. Мне нравится манера большевиков не юлить, а говорить прямо, как все есть на самом деле.

Последним выступил Василий Константинович. Он снова говорил о том, что не только мы, а вся республика сейчас переживает трудности. У нас мало боеприпасов - по 80 снарядов на орудие и менее сотни патронов на бойца, у нас почти нет медикаментов, один-единственный врач и несколько сестер милосердия. Если мы не пробьемся к Красной Армии, то погибнем! Но задача не только в том, чтобы прорваться, а в том, чтобы, идя к своим, бить белых, разворошить их тыл, как муравьиную кучу.

- Вы все знаете, - продолжал Блюхер. - У нас мало продовольствия, одежды. Кое-что, думаю, мы возьмем у неприятеля и заплатим за это своей кровью. А вот за то, что мы будем брать у населения, придется платить деньгами. За мародерство - ревтрибунал и расстрел! Поэтому все имеющиеся деньги, мануфактуру, продовольствие, обмундирование - сдать в общий фонд. Кроме того, нужно...

- Это почему сдавать? - вдруг вскочил один из стерлитамакских командиров. - Нам рабочие из центра прислали последнее, чтобы мы им хлеб выменяли! Не можем мы сдавать! Не имеем права сдавать!

- Заставим! - взвился Томин.

- Заставите? Нас, красных бойцов, силой заставите?! Уйдем от вас...

- Снарядами проводим! - побагровел Томин.

Блюхер не обрывал спорящих, но все почему-то вдруг замолкли и поглядели в его сторону. Главком стоял с неподвижно угрожающим лицом. Когда установилась тишина, он продолжил:

- Кроме того, нужно сдать медикаменты и простыни для нашего лазарета. Затем штаб предлагает некоторые изменения в формировании. Мы формируем три отряда: Белорецкий - командующий Томин, Верхнеуральский - командующий Иван Каширин, Уральский - пока исполняющим остаюсь я. Это наши предложения. Сегодня же нужно обсудить кандидатуры, сначала на партийном активе, а потом на собрании бойцов. Николай Дмитриевич согласился выполнять обязанности заместителя главкома. И последнее: приказ об изготовлении патронов на заводе выполнен?

- Да! - радостно отозвался помощник главкома Баранов. - Матрицы готовы!

- Все уничтожить, а то нашими же пулями беляки нас и проводят. Совещание закрыто. Давайте, товарищи, споем наш пролетарский гимн.

Когда пение замолкло и командиры стали выходить из комнаты, Блюхер окликнул Павлищева и меня. Мы остановились. Опустевшие стулья еще сохраняли особенности характера сидевших на них людей: одни стояли ровно, другие были нервно развернуты... В доме так накурили, что, казалось, поднимается странно удушливый утренний туман.

- Иван Степанович, - начал главком. - Мне трудно будет командовать уральцами. Вы понимаете: общее командование требует человека целиком. Мы советовались и решили доверить вам командование Уральским отрядом.

- Никак не могу, товарищ командующий! - неожиданно ответил Павлищев.

- Почему? Уральским полком командовали, а отрядом не сможете? Иван Степанович, мы с вами не первый день воюем!

- Не могу, Василий Константинович! Я - честный военспец (последнее слово, мне показалось, он произнес с какой-то обидой). Я командую полком, желающих расторгнуть договор, как я обещал, нет и не будет, я выполняю ваши указания и не несу политической ответственности за деятельность отряда. А если я приму ваше предложение, то буду таковую ответственность нести. А я не большевик. Во всяком случае, пока таковым себя считать не могу! Простите великодушно!

- Я могу вас утешить! - возразил Блюхер. - Всю полноту политической ответственности, как главком, буду нести я. Если вас это устраивает вернемся к нашему разговору позже. Командование Уральским полком за вами сохраняется. А вас, Владимирцев, приказом мы переводим в Главный штаб, помощником начальника оперативной части...

Мы вышли на улицу. Павлищев был молчалив - он принимал решение. Воздух пах свежевыпеченным хлебом. Я уже знал о том, что есть приказ подготовить к походу как можно больше продовольствия. Местные хлебопекарни не справлялись, и в дело включились матери, жены, сестры боевиков. Каждая хочет испечь получше и побольше. Говорят, хозяйки даже ревниво подглядывают друг за другом, чтобы соседка не опередила. Войска уже пришли в движение. Оказывается, сегодня вечером мы должны начать скрытный, так, чтобы белые не догадались, отход из Белорецка.

Я прошел туда, где, в соответствии с приказом главкома, формировался общеотрядный лазарет. Наш вновь назначенный начальник санотдела Федосеев с забавной строгостью командовал сестрами милосердия. На одной из подвод уже лежала груда медикаментов, которые приносили из отрядов. Сашу я нашел за работой: она разрывала простыни на длинные узкие куски - бинты. Кажется, Саша мне обрадовалась.

- Я много думала о нашем вчерашнем разговоре. Вы абсолютно правы. Извините за мою слабость. Из Екатеринбурга что-нибудь новое есть?

- Нет... Но если что-то узнаю, сразу дам знать... Ну, не буду вам мешать! - закончил я, вставая, потому что мне вдруг показалось, что Саша тяготится нашим разговором.

- Андрей Сергеевич! - остановила она меня, когда я уже собрался уходить. - Знаете... Если будет свободное время - я всегда вас рада видеть... Поверьте...

- Конечно же... Только я теперь в Главном штабе, а во время похода отряд растянется... Но я тем не менее...

Но вся околесица, которую я понес от радости, уже не имела ровно никакого значения.

Когда я впорхнул в штаб, то по выражению лица Ивана Степановича понял: предложение Блюхера он принял.

- Ты что такой сияющий, в любви объяснился? - не отрывая глаз от карты, спросил Павлищев.

- Я... Нет... А откуда вы знаете?

- У влюбленных походка особенная. Влюбленный вообще человек особенный: он забывает, что смертен. А нам об этом нужно помнить, потому что... Вот посмотрите сюда! - и Иван Степанович показал карандашом на Стерлитамак...

P. S. Сегодня утром уходим. Все торопятся, но я с трудом выкроил несколько минут, чтобы переписать листовку, которая ходит по рукам и расклеена по всем заборам. Есть она и у меня, но боюсь, потом в суматохе потеряю, поэтому переписываю в дневник. Кажется, листовка - дело рук командиров Вандышева и Голубых: они всю ночь просидели в типографии. Хороший подарочек останется белякам!

ГОРЕ-БОГАТЫРИ

Букин, Дутов да Смирнов,

подхорунжий Иванов,

надоело им скучать

и ну оружием стучать.

Сговорили казачишек,

деревенских мужичишек.

Дутов звал: "Иди за мной

на Каширина войной".

А Каширин, как услышал,

в Верхнеуральске бой не принял,

всю ценность захватил,

в Белорецкий укатил.

Дутов гневом закипел

и зубами заскрипел;

ружья дробью зарядил

да вдогонку покатил.

В Белорецком, из опушки

боясь высунуть верхушки,

стоит дутовская рать

да купеческая знать.

И, набрав казаков сотню,

словно шавка в подворотню,

офицер повел их в бой

на брата, свата, на разбой.

Вот околица виднеет,

белы казаки бледнеют.

Сотня гаркнула "ура"...