Анна Крол - Рассвет в ночи

• Название: Рассвет в ночи
• Автор: Анна Крол
• Жанр: Современные любовные романы

---

Она распахнула глаза, заранее зная, что ничего хорошего не увидит, и провалилась в черные омуты чужих знакомо-незнакомых глаз. Схватив ртом воздух, как вытащенная из воды наивная рыбешка, Она с трудом оторвала загипнотизированный взгляд от сидящего рядом мужчины и перевела дух. Когда дух оказался переведен, успокоен и положен на место, Она подскочила, судорожно хватая сумку со скамьи, и, краснея от осознания того, что платье на Ней совершеннейшим образом промокло, и теперь... Теперь... Сглотнув, Она предпочла не задумываться над тем, что за "теперь" и, храбро глянув в глаза явно удивленного таким поворотом событий мужчины - "А чего он ждал!?" - возопил смущенный и растерянный внутренний голосок, - пробормотала что-то вроде:

─ Не стоило беспокоиться... Со мной все прекрасно.

И сбежала. Постыдно и позорно убралась с поля боя под проливным дождем, держа спину как можно ровнее, а голову - как можно выше. В разуме все смешалось, но к Ее смущению, над всеми чувствами брало верх любопытство! Проклятущее любопытство, которое задумчиво тянуло: "Что ему понадобилось?.. Зачем он подошел?". А завершала все это до ужаса жуткая мысль: "И зачем ты ушла, трусливая дурочка?.." Не выдержав такого напряжения, Она зло тряхнула мокрыми и оттого еще более черными волосами, что хищными кольцами обвивали худую бледную шейку, и фыркнула. Что-то в последние дни все идет не так... Ох, скорей бы прийти домой и сесть за понятные, привычные учебники!

Она пробегала по лужам, спотыкалась о бордюры, обходила бегущих прохожих, и вслед Ей несся издевательский голосок, взявшийся неизвестно откуда... И самое кошмарное было то, что он говорил... А он смеялся, шептал, и улыбался... О! Он несомненно улыбался!

─ Красная Шапочка, по дороге идя...

Сказки кончились, я растерялся над бездной,

над потоком любви - муть какая-то в звездах.

Неужели, Господь, мои муки исчезнут,

как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?

Снова льет.

Ветер призраки гонит вперед.

И она пугалась этих слов. Пугалась... И вновь хотела их слышать.

Глава 9.

Он и Его кошка

Не таким-то простым делом оказалось найти мелодию, ориентируясь лишь на пару нот, что успели долететь до Него из наушников той девчонки с томиком Лорки, ну той, из парка, той самой, которую Он пытался уберечь от дождя. Но Ему это удалось! Не впервой всё же. Лучше всего в такой ситуации сесть за пианино, - а оно у тех несчастных людей, в чье музыкальное образование мамочки вкладывают всю душу и почти все деньги, разумеется, присутствует, - и попытаться проиграть услышанные ноты. Если мелодия знакомая, то пальцы быстро припомнят, на какие клавиши следует жать, чтобы превратить где-то подслушанный отрывок в знакомое произведение. Так Он и сделал - смёл с крышки пианино рабочую макулатуру, смиренно подождал, пока кошка, окрещенная Им Усатой, удобненько пристроится на хозяйских коленях, и стал наигрывать, мягко перебирая клавиши. Пришлось побиться где-то с час, прежде чем давно не утруждаемые таким делом пальцы угадали в нескольких нотах вступление к "Лесным сценам" Шумана. Надо же! Хотя, что еще Он ожидал услышать из наушников человека, зачитывающегося стихами Лорки, - Раммштайн?

Порывшись на полках необъятного шкафа, служащего приютом не только книгам, но и аудио- и видеодискам, Он отыскал-таки сборник Шумана и, вставив его в музыкальный центр, нажал кнопку воспроизведения и уселся на полу. Усатая, к тому времени успевшая задремать на верхней полке пианино, встрепенулась, повела ушами и с недоумевающий "Мяяя!" перебралась поближе к хозяину - на диван, прислонившись спиной к которому, тот сидел. Воспроизведение началось с "Одиноких цветов", мелодика которых как нельзя лучше сочеталась с обеда льющим за окном дождем. Гроза уже отгремела, ветер поутих, а вот серые капли все сыпались и сыпались с изможденного неба, весь день копившего в себе студеную влагу. Стуча попрыгунчиком о стену над плазменной панелью, Он слушал фортепьянные переливы Шуманских "Лесных сцен" и наблюдал, с какой горечью и злостью хлещет за окнами весенний ливень.

А что, если всё не так страшно, как ему представляется? Вдруг не так уж и зазорно быть владельцем потасканной иномарки и жить в тридцати квадратных метрах, в которые компактно вписаны две комнаты, раздельный санузел и кухня? Когда-то Он мечтал так жить... И гулять в грозу без зонта...

Попрыгунчик набирал скорость. Как-то боязливо поблескивала уголком висящая на стене "плазма". Ну ей-то бояться было нечего - что-что, а вот так выверено стучать мячиком рука у Него была набита. Это вам не классическое произведение по двум нотам узнать! В швыряниях и бросаниях Он поднаторел... За столько-то лет игры на бирже!

Нежные переливы Шумана быстро надоели, а потому были заменены на тот самый Раммштайн. Врубив колонки на полную, Он распахнул окна и выпустил гитарный скрежет "Sonne" в промозглый весенний вечер. Пока редкие прохожие в раздражении и любопытстве поднимали глаза к окнам Его квартиры, Он, набрав в раковину холодной воды, хорошенько охладил в ней разгоряченную голову, вынырнул и посмотрел на свое мокрое лицо в зеркало.

Вода, набравшаяся в каштановые волосы, сейчас потемневшие до черноты, тонкими струйками стекала по впалым щекам на подбородок, капала с тонкого носа и мелкими капельками блестела на слегка заостренных скулах. Лицо от этого странным образом преобразилось - утратило былую холодность, резкие черты его разгладились, даже прямой росчерк тонкогубого рта смягчился, преломляясь в некоторое подобие улыбки. Только глаза остались прежними - двумя антрацитово-черными хрусталинами блестели они из глубоких впадин на худощавом лице. Однажды в разговоре со знакомой Жанна сказала, что Его внешность нельзя назвать привлекательной именно из-за этих страшных глаз, черных до такой степени, что в них невозможно было различить зрачки. Он не относился к мужчинам, которым хоть раз в жизни в голову закрадывалась мысль о собственной красоте. Даже в юношестве Его не посещали такие раздумья. Но жизнь, щедро преподносящая Ему внимание женщин на блюдечке с золотой каемочкой, и тогда и поныне настаивала на Его, если не привлекательности, то притягательности уж точно.

С какой-то радости вспомнилось лицо той девочки из парка, так же точно залитое водой. Он утопил голову в махровом полотенце, промокнул лицо и волосы, вернулся в гостиную и в списке воспроизведения выбрал "Amour".

А она красивая... Та странная, влюбленная в дождь и Лорку девчонка... Если подумать, то намного красивее Жанны. Нет, ну фигура, конечно, и близко не стояла - кожа да кости в самом-то деле! Но вот вьющиеся крупными кольцами волосы, изящная шея, милое личико и... глаза. Широкого разреза глаза, глубокие и чистые, цвета грозового неба. И глазам этим очень шел страх, безумно шел! Подходил так, словно в этих бездонных серых омутах и зародился когда-то в самом начале времен. Сперва Он не сообразил, что именно заставило Его пересесть к ней на скамью, укрывая от дождя, но в то мгновение, когда глаза её распахнулись в безмолвном ужасе и отразили полыхнувшую в низком небе молнию, всё встало на свои места и открылось пред Ним, словно книжка. Девочка эта была прирожденной жертвой, как Он был прирожденным хищником. Таких, как она, одно удовольствие травить и загонять, что наверняка проделывают её сокурсники. Как истинный охотник, Он просто не смог противостоять врожденному инстинкту, потому и оказался на её скамье. Был бы Он помладше и поглупее, и девчонке той не удалось бы так скоро уйти - уж Он-то бы измыслил способ напугать её еще сильнее и поглумился бы всласть. Но времена безрассудной молодости давно канули в Лету. Теперь охотничий инстинкт легко сдавался на милость усталости и лени. Ему было неинтересно вести охоту на девиц. Ныне Он предпочитал других жертв и более значимые трофеи, и губил жизни не за ночи сумбурной любви, а за большие деньги.

Из колонок звучала "Angel", Усатая спала на ворохе бумаг возле ноутбука, дождь поливал подоконники распахнутых окон, отяжелевший от влаги тюль грузной плетью свисал с карниза. Он весь был в работе, производил нехитрые расчеты на калькуляторе, заносил цифры в соответствующие графы электронных таблиц. Он выследил очередную "жертву" и теперь изготавливался к прыжку, а потому в голове Его не было места ни каким-то там девчонками, ни грозе, ни совести. Каучуковый попрыгунчик за полнейшей ненадобностью валялся в углу просторной комнаты.

Глава 10.

Ее вечернее одиночество

Однажды... Однажды все так резко меняет свой курс, что мы не успеваем, теряемся, останавливаемся, выпадаем из реальности и пытаемся понять, что же все таки случилось? И почему?

Она пока не думала над этим. Ведь у Нее собственно ничего и не случилось. У Нее все еще только случалось. Вытирая влажные волосы махровым красным полотенцем, Она, не прерываясь ни на что, размышляла над тем, что происходило с Ней. Ее темно-серые глаза сверкали, дыхание было горячим, а губы то изгибались в неуверенной улыбке, то собирались в одну узкую полоску. Пожалуй, сейчас Ее нельзя было назвать красивой, но какой же трогательной Она была! Как бывает трогательным птенец, учащийся летать, как бывает трогательным ребенок, делающий первый шаг... Как бывает трогательной девушка, когда происходящее в Ее жизни резко выбивается из привычной, скучной и надоевшей колеи. Разве могла Она подумать, что вместо привычной унылой и непривлекательной серой мыши в зеркале отразится милая девушка с нежным румянцем на щеках и странными переливающимися искрами в глазах?