И Поляков - Донские казаки в борьбе с большевиками

• Название: Донские казаки в борьбе с большевиками
• Автор: И Поляков
• Жанр: История

---

В газете "Свободный Дон" в статье "Три Атамана" М. Оргин, вспоминая Каледина, говорит:35) "Совершенно один... В полнейшем духовном одиночестве жил Каледин и от одиночества этого, а также от страшного несоответствия чистых стремлений его, с тем, обо что они ежедневно разбивались и погиб прекрасный Атаман и блестящий полководец". Я привел только те отзывы о ген. Каледине, коими в данный момент располагаю, но, думаю, что в будущем этому чрезвычайно интересному историческому вопросу, будет уделено особое внимание. Когда весть о внезапной смерти Атамана сделалась достоянием населения, в городе и штабе создалось нервно-возбужденное настроение и появились признаки паники. Каждую минуту можно было ожидать выступления местных большевиков, почему все внимание военного командования пришлось перенести с внешнего фронта на внутренний. В то же время разъезды, высланные в направлении станции Грушевской, никакого противника не обнаружили и, видимо, за колонну красной кавалерии, наступавшей к Новочеркасску с наиболее уязвимой стороны, были приняты не что иное, как гурты скота. Это известие приободрило военное командование, однако напряженное состояние в городе продолжало оставаться. Получив власть, Городское Управление, не будучи подготовленным к такого рода деятельности, совершенно растерялось и, вероятно, в короткий срок, пассивно сдало бы город большевикам, если бы на помощь не пришли казаки Новочеркасской станицы. Собравшись в ночь на 30 января в здании Новочеркасского станичного правления, вместе с казаками других станиц, случайно оказавшимися в городе, они, несмотря на многократные и категорические отказы, убедили ген. А. М. Назарова принять временно должность Донского Атамана, облекли его неограниченными полномочиями и заверили, что с своей стороны они приложат все усилия, чтобы поставить под ружье всех казаков ближайших станиц. Ген. Назаров, проезжая Дон в конце 1917 года, остался здесь по просьбе Атамана Каледина, принял сначала в командование казачью дивизию в Усть-Медведицком округе, затем участвовал в борьбе с большевиками в Таганрогском и Ростовском районах и после был назначен Походным атаманом войска Донского. Донской казак по происхождению, талантливый офицер генерального штаба, молодой, энергичный, большой силы воли, с широкой инициативой, быстро разбиравшийся в обстановке, ген. Назаров, за свое короткое пребывание на Дону, приобрел большую популярность и считался всеми естественным заместителем Атамана Каледина. На должность Походного Атамана назначили начальника Новочеркасского Юнкерского училища ген. П. X. Попова,36) а для административного управления привлекли к работе Областное войска Донского Правление, находившееся до этого времени в загоне. Калединское Правительство существовать перестало. С назначением нового Походного Атамана характер работы штаба, в сущности, нисколько не изменился. Только настроение офицеров стало как-то еще более нервное и более суетливое и окончательно пропала вера в конечную победу. Все внимание и весь интерес большинства офицеров штаба сосредоточивались, преимущественно, на изобретении планов наиболее безопасного бегства. Подобные соображения доминировали над всем остальным, составляя ежедневную тему разговоров. Усиленно запасались штатским платьем и некоторые в таком виде стали появляться в штабе. Лучшим доказательством панического настроения служит то, что на другой день, после смерти Каледина, в штабе не досчитывалось большого количества офицеров, в том числе и некоторых, довольно видных работников. Также бесследно скрылись и многие, бывшие еще вчера члены Донского парламента и на похоронах Атамана присутствовало из всего многочисленного правительственного коллектива, только 6 человек. Часть спешила изменить свой внешний вид, запуская с этой целью бороды и вооружаясь темными очками. Старательно выясняли пункты скопления большевиков и нахождение военно-революционных комитетов, дабы, в случае нужды, предусмотрительно обойти эти места. Весьма подробно изучали пути сообщения, часто забрасывая меня, как проехавшего большевистское царство, разнообразными вопросами о том, как большевики осматривают, как проверяют документы, какие удостоверения лучше иметь при себе, как надо быть одетым, за кого легче себя выдать и т. п. Такое тревожное настроение офицеров штаба, естественно, расплывалось во все стороны и, казалось, не должно было ускользнуть от внимания Походного Атамана и начальника штаба, но, к сожалению, и тот и другой были или совершенно близоруки, или смотрели на это сквозь пальцы, не находя нужным объяснить офицерам недопустимость их чрезмерного опасения и в то же время определенно заявить, что, если придется отступать, то должны будут уйти все, составив один отряд, о чем своевременно будут даны соответствующие распоряжения. Какими мотивами руководились названные лица мне неизвестно, но, будучи сам в штабе, я могу подтвердить, что в этом отношении они проявили удивительное попустительство и ничем необъяснимую халатность и ничего не сделали для поддержания бодрости духа и укрепления веры среди офицеров в конечную победу над большевиками. Таинственность, сопровождавшая их собеседования и странная безпечность в отношении лиц, им подчиненных, имели следствием подрыв к ним доверия с одной стороны, а с другой - подсказывали необходимость каждому о своей судьбе заботиться самостоятельно. Неуверенность в завтрашнем дне, способствовала развитию весьма своеобразных заболеваний, а именно: офицер, подав рапорт о болезни и, следовательно, освободившись от работы, все свободное время посвящал устройству своих личных дел и подготовке к бегству, при этом, переодевшись до неузнаваемости он, однако, по несколько раз в день, бывал в штабе, узнавал новости и, в зависимости от изменений обстановки, вносил коррективы в свои намеченный план. В числе других "заболел" и 2-й генерал-квартирмейстер генерального штаба подп. П. и мне было приказано вступить в исполнение его обязанностей. Видя, что при дальнейшем развитии такой "эпидемии" я рискую остаться в своем отделе в единственном числе, я, собрав офицеров, категорически объявил им, что всякого "больного" замеченного мною в штабе, буду рассматривать, как умышленно уклоняющегося от исполнения своего долга и в соответствии с этим, применять меры воздействия. "Кто болен, - пусть сидит дома и не показывается ни на улицу, ни в штаб. Вы должны знать, господа, добавил я, - что о времени ухода штаба, если то будет вызвано обстоятельствами, я буду знать заранее и потому смогу вас предупредить своевременно". Говоря так офицерам, я, конечно, был глубоко убежден, что меня, как 2-го генерал-квартирмейстера, начальник штаба, о своих намерениях поставит в известность, когда будет то необходимо, а я предупрежу офицеров. Но к глубокому моему огорчению, я в этом жестоко ошибся и, как увидит читатель, со мной сыграли некрасивую и даже, я бы сказал, преступную шутку. Собравшийся 4-го февраля под председательством Е. Волошинова довольно малочисленный из-за неприбытия многих членов Войсковой Круг37) единогласно подтвердил избрание ген. Назарова Донским Атаманом и настойчиво призывал его исполнить перед казачеством свой долг до конца. На эти категорические просьбы ген. Назаров, как известно, ответил пророческими словами: "Я свой долг исполню до конца - исполните и вы свой". Жертва Каледина, казалось, не пропала даром. Моральное значение выстрела было огромно. Он заметно оживил настроение, пробил казачью совесть, прояснил сознание необходимости продолжения борьбы и отстаивания всеми силами Донской земли от большевистского нашествия и, в общем, создал большой духовный подъем. Я слышал, как казаки говорили: "Не дожил Атаман Алексей Максимович. Сами его загубили и хоть теперь должны будем искупить наш грех". Такому настроению особенно в первый момент много способствовали и решительные мероприятия казаков Новочеркасской станицы, энергично принявшихся за дело, объявивших всеобщую мобилизацию, подтвержденную затем Войсковым Кругом, составивших сразу боевую дружину, чем дали другим хороший пример. Со всех ближайших станиц в Новочеркасск потекли казаки, главным образом, старики, чтобы с оружием в руках отстоять родной край. Шли одиночным порядком, шли целыми отрядами, вооруженные чем попало, иногда под командой офицеров. Можно было думать, что в казачьем сознании наступил психологический перелом, произошел, как будто, сдвиг, началось выздоровление от "непротивления" большевизму, что побудило Донского Атамана просить Добровольческую армию задержаться в Ростове и даже обещать ей помощь людьми. Однако, этот сильный духовный порыв продолжался недолго, и постепенно замирая, вскоре совсем погас. Произошло это по моему мнению, во-первых, потому, что серая казачья масса с одушевлением шедшая на защиту города, не встретила у населения ни радушия, ни ласки. Городские обыватели остались - "сердцем хладные скопцы". Во-вторых, не нашли казаки в городе даже и самого элементарного, казенного приема. Не были заготовлены помещения для их распределения, часто отсутствовала горячая пища, не хватало вооружения, а фактически оно в наличии было, по несколько дней казаки оставались на улице, предоставленные самим себе и большевистской пропаганде, формирование шло слабо, во всем царила ужасная бестолочь. В общем, надо признать, что штаб Походного Атамана, не сумел одухотворить движение и использовать такой благоприятный момент для увеличения сил обороны. И, конечно, главная вина лежит на начальнике штаба полк. Сидорине, оказавшемся не на месте и совершенно неспособным к творческой и организаторской работе. Таковым был и походный Атаман ген. П. X. Попов. В своих "Воспоминаниях" ген. Лукомский, бывший тогда представителем Добровольческого командования при Донском Атамане ген. Назарове, говорит:") "В Новочеркасск тысячами стали стекаться донцы для формирования новых частей. Казалось, что Дон ожил. Но, в значительной степени, вследствие того что штаб Донского войска оказался в это время не на должной высоте... скоро подъем прошел и казаки стали расходиться и разъезжаться по станицам". Наконец отрицательную роль в этом отношении сыграли колебания и неуверенные действия и Войскового Круга. Делая усилия поднять дух, зажечь патриотизмом казачьи сердца, внушить мысль о необходимости борьбы, - он своими колебаниями, сеял только в массу нерешительность, создавая вокруг себя нервную и неустойчивую обстановку. И вот, первоначальная надежда и энергия, не оправдав чаяний, вызывает постепенное уныние и внедряет в сознание мысль о бесцельности дальнейшей борьбы. Суровые постановления Круга о мобилизации, о защите Дона до последней капли крови, об учреждении военных судов и т. д. - сменяются вскоре посылкой делегаций к отрядам красной гвардии с рядом весьма наивных вопросов.