Уоррен Адлер - Война Роузов

• Название: Война Роузов
• Автор: Уоррен Адлер
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00287-2

Развод… Сколько семейных пар прошли этой боевой дорогой. Одни расстаются мирно, не калеча ни свои души и жизни, не разбивая сердца своих детей. Другие пары вступают в затяжную, разрушительную войну, после которой остается только холодное пепелище.

Благополучное в прошлом семейство Роузов избрало второй путь — войну…

---

— Она — добрая женщина, — признался как-то Оливеру отец. И это было правдой. Как же он завидовал им сейчас. Долгие годы спать радом с такой большой подушкой, набитой силой, любовью и безопасностью. Разве могли сравниться с этим джунгли, в которых он жил сейчас? Мысли его блуждали в прошлом, и когда взгляд упал на собственное отражение в ветровом стекле, он вернулся к действительности. Он не жил с родителями уже больше двадцати лет, и хотя они были, благодарение Богу, живы и здоровы, их существование затерялось для него где-то в Фармингеме еще двадцать лет назад.

Он остановил машину и зашел в ближайшую аптеку-закусочную, откуда позвонил в Фармингем. Трубку снял отец.

— Привет, папа, — ему пришлось буквально скрутить себя, чтобы голос прозвучал бодро.

— Сын, — Оливер услышал, как отец завопил, отвернувшись от телефона: — Молли, это Оливер, — трубка тут же оказалась в руках у матери.

— Оливер?

— Да, мам, — он помолчал, проглотив комок, застрявший у него в горле. — Я только что отправил детей в лагерь на автобусе.

— Они здоровы? — она всегда становилась подозрительной, когда он звонил. За пределами ее дома жизнь была неустойчивой и опасной. Они обменялись обычными пустяковыми новостями. Как Джош? Что Ева? Как твоя практика? Как ты себя чувствуешь? Ну как там оно? Это означало развод. Его родители еще не видели его с тех пор, как произошел разрыв, хотя и повидали детей, когда те были в Бостоне вместе с Барбарой. Сама Барбара тогда на встречу с ними не пошла. В разговорах с Оливером мать намеренно старалась не упоминать о Барбаре.

— Никак нельзя все это остановить? — спросила она.

— Никак.

Наступила долгая пауза, в продолжение которой он мог ясно читать ее мысли и видеть перед собой ее лицо. Такие вещи не могут, не должны происходить на свете. Пожалуйста, только без слез, взмолился он про себя, и после еще нескольких безобидных слов они закончили разговор, не имея привычки и потребности в длинных междугородних переговорах. Тем не менее он вышел из аптеки успокоенным, размышляя над тем, где правда и где вымысел. Их жизнь. Или его.

Он не собирался возвращаться домой, но настолько утратил всякое чувство времени и пространства, что, прежде чем он дал себе отчет в том, что делает, уже въезжал в аллею, которая вела к их дому. Обнаружив, где находится, он стал ждать Бенни, который должен был вот-вот выскочить к нему, и мысль об этом пробудила в нем желание отправиться на прогулку, может быть куда-нибудь к Хайнс-пойнту, где Бенни мог бы побегать и погоняться за летающим диском — один из немногих трюков, которым обучил его Оливер.

Он вышел в сад и громко посвистел, засунув два пальца в рот. Обычно этого бывало достаточно, чтобы отвлечь Бенни от его вечных похождений. Он посвистел еще раз. Никакого ответа. Тогда он вернулся в машину и объехал соседние улицы, время от времени продолжая призывно посвистывать. Бенни обычно спал у его постели и, хотя фыркал и порой забывал, что находится не на улице, как-то скрашивал одиночество Оливера. Хоть и собака, но лучше, чем ничего. Гораздо лучше.

Удивительно, но эта мысль позабавила его своей иронией. Подумать только, единственным по-настоящему любящим его членом семьи оказался какой-то паршивый шнауцер! Бенни с симпатией относился ко всем его проблемам, и Оливер не раз на протяжении последних трудных месяцев по разным поводам облегчал перед ним душу. Есть вещи, которые просто необходимо проговорить вслух. И Бенни смотрел на него задумчиво, в его больших карих глазах застывало внимание, голова склонялась набок, уши становились торчком.

— Ах ты умный, рогатый сукин сын, — говорил Оливер, сжимая пса в шутливом объятии, что требовало определенной выдержки, так как от Бенни исходил специфический запах.

Ему приятно было сознавать, что у него есть Бенни, и даже тревога по поводу его исчезновения не разогнала внезапно охвативший Оливера оптимизм. Поиски помогли убить время до начала сеанса в кинотеатре, и он сидел, глядя на двух Вуди Алленов[47] в «Биографии», и удивлялся, что все еще может смеяться над картиной, которую смотрит уже в четвертый или пятый раз.

Он съел два сандвича с ростбифом и порцию жареной картошки в «Рой Роджерс» и направился домой, сдерживая ужас своего одиночества мыслью о Бенни, ожидая услышать его лай, ставший для них обоих привычным приветствием. Бенни обычно поджидал его под одним из кустов, тянувшихся по периметру сада, готовый вскочить и прижаться к ногам своего хозяина. Появление Оливера в автомобиле всегда приводило пса в замешательство, так как ему приходилось обегать вокруг гаража, в который он все равно не мог проникнуть. Обычно он вставал на задние лапы у двери, ожидая, пока Оливер ее откроет, и только затем делал первый шутливый прыжок, сразу же приводивший костюм Оливера в неприглядный вид.

Но Бенни возле дома по-прежнему не было. Однако паниковать все равно еще было рано. Бенни часто приплетался домой глубокой ночью, иногда под утро. Порой Оливер оставлял заднюю дверь в дом приоткрытой, и тогда загулявший Бенни проскальзывал внутрь, поднимался наверх и принимался скулить и царапаться под дверью его комнаты. В полусне он вставал с постели, отпирал дверь и впускал собаку.

Лежа в одиночестве в большой кровати, Оливер прислушивался к звукам дома, которые были известны ему так же хорошо, как ритм собственного пульса. Отсутствие детей и Энн было очень ощутимо, и он почти физически чувствовал пустоту вокруг себя. Все-таки их присутствие в доме давало ему какое-то чувство уверенности. Да и сам дом, весь его знакомый уклад, обычно действовал на него успокаивающе. Мое лоно, подумал он, задаваясь вопросом, не испытывала ли и Барбара по отношению к дому подобных чувств. Он чувствовал, как она притаилась в кровати, которая когда-то была их общей постелью, в своей комнате на другом конце коридора. «Притаилась» — это слово первым пришло ему в голову. И он даже увидел, как она лежит, скорчившись, словно эмбрион, и прислушивается, как и он сейчас, к звукам дома.

Не в силах заснуть, он выбрался из постели и поискал водки. Обнаружив бутылку, он налил немного в бокал, затем открыл окно и достал с карниза небольшую упаковку с апельсиновым соком. Оставалось немного, и он вылил весь сок в бокал, после чего жадно выпил получившуюся смесь.

Затем упал на кровать и вскоре стал погружаться в дремоту. Прежде чем окончательно заснуть, он услышал царапание в дверь.

Бенни.

Не открывая глаз, он поднялся, отворил дверь и услышал, как Бенни протопал на свое привычное место на коврике. Оливер вернулся в постель, чувствуя облегчение, словно с плеч упала гора.

* * *

Все началось с какой-то абстракции. Сначала он потерял всякое ощущение времени. Затем в мозгу разорвалась разноцветная вспышка, и он открыл глаза. Комната превратилась в игрушечный калейдоскоп, узор которого непрерывно перемещался.

Испугавшись, он сел и протер глаза, но рисунок калейдоскопа лишь в очередной раз изменился. Узор и не думал пропадать. Геппельуайтский секретер начал раздуваться, пока он смотрел на него, а картотечные ящики, казалось, просто парили в воздухе. Вытянув руку, он попытался дотянуться до одного из них. Ящик просто растаял в воздухе.

Но когда он взглянул на прикроватный полог, спускавшийся сверху прямо на него, как в знаменитом фильме ужасов, он услышал крик. Это совсем не походило на его собственный голос — какое-то жалобное кудахтанье, словно осипший петух на рассвете. Выпрыгнув из постели, он почувствовал, как его колени подогнулись, и лег на пол, задыхаясь, пытаясь найти в происходящем хоть какой-то намек на разумность.

Голова, — чуть прояснившееся сознание подсказало ему. Моя голова. Он дотронулся до нее, и ему показалось, что голова увеличилась в размерах, но стала мягкой, как губка. Он чувствовал, как что-то движется рядом с ним, что-то светящееся и большое, сияющее, как крупный шар белого огня. Это было живое, и от его дыхания шло зловоние. Что-то теплое и влажное накрыло его лицо. Сидя на полу, вытянувшись в струнку, он наблюдал за видением. Оно было чудовищным, отвратительным, оно двигалось. Он ударил по нему кулаком и услышал странный звук, преувеличенно громко отдавшийся у него в ушах.

Его взгляд никак не мог сфокусироваться на чем-нибудь, и тогда он стал пятиться задом, скользя по полу, опрокидывая бутылки. Стекло захрустело под его весом, и он почувствовал, как острые осколки впиваются ему в ягодицы. Он следил за тем, как передвигалось видение, затем в ужасе отвернулся. Никогда в жизни не испытывал он такого страха, словно неожиданно оказался в одном из кругов ада.

— Смилуйся надо мной, — крикнул он, но сам не услышал своего голоса. Встав на колени и помогая руками, он стал прокладывать себе дорогу среди валявшихся на полу предметов. Оглянувшись, он заметил, что видение следует за ним. Цвета продолжали разрываться в его голове. Каждая вещь в комнате казалась искривленной, какой-то непропорциональной. Его тело натолкнулось на что-то холодное и твердое, и на мгновение к нему вернулась способность мыслить логически. Он находился в ванной комнате и пытался забраться в ванну. Однако видение по-прежнему преследовало его.