Уоррен Адлер - Война Роузов

• Название: Война Роузов
• Автор: Уоррен Адлер
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00287-2

Развод… Сколько семейных пар прошли этой боевой дорогой. Одни расстаются мирно, не калеча ни свои души и жизни, не разбивая сердца своих детей. Другие пары вступают в затяжную, разрушительную войну, после которой остается только холодное пепелище.

Благополучное в прошлом семейство Роузов избрало второй путь — войну…

---

Оливер согласно кивнул. Может быть, слишком поспешно.

— Мы не должны доводить дело до суда.

— Вы на это можете только надеяться.

— Мы вполне разумные люди.

— Были такими вчера.

— Я прекрасно знаю адвокатов. Они могут, если захотят, устроить все чертовски быстро. Между прочим, Термонта называют «Торпедоносцем».

— Что касается моих умозаключений, то они довольно противоречивы. Если дело дойдет до суда, то это значительно увеличит мой капитал. У меня есть дети, которых я обожаю и предан всей душой, мистер Роуз, — он остановил долгий взгляд на фотографии пухлых детей и отечной жены. — Сейчас они все трое учатся в колледже. У меня огромный дом на реке Потомак, со служанкой, два «Мерседеса». В Израиль я езжу два раза в год. У Гарри Термонта тоже все это есть, плюс самолет и дом в Сент-Томас; он круглый год выглядит загоревшим, а значит, много путешествует.

— Мне не нужны ваши нотации, Гольдштейн. Я тоже адвокат.

— Это хуже всего. Вы нуждаетесь в нотациях даже больше, чем какой-нибудь паршивый слесарь. Мы запросто можем обчистить вас донага и пустить по миру с голой задницей, — сигара Гольдштейна потухла, и Оливер уловил неприятный запах, шедший у него изо рта.

— Ладно, Гольдштейн, будем считать, что я уже обделался от страха. Я объяснил вам, что хочу уладить все полюбовно. Никаких неурядиц. И уж тем более мне не нравится мысль о том, что кто-то нагреет руки на моем несчастье.

Гольдштейн снова закурил сигару, глубоко затянулся и выпустил огромное облако дыма.

— Я поговорю с Термонтом и снова встречусь с вами, — проговорил Гольдштейн поднимаясь. — И с этого момента мы будем разговаривать с вашей женой только через Термонта.

— А я должен буду платить вам обоим?

— Не я устанавливал эти правила.

— Вы устанавливаете только цены.

— Но и не я собираюсь разводиться.

— Это не моя вина, — протестующе проговорил Оливер.

— Значит, моя?

Оливер, уже пожалевший, что обратился к Гольдштейну, чувствовал себя страшно неловко.

— Так вы еще не переехали? — спросил Гольдштейн, наблюдая, как Оливер краснеет.

— Нет. Может быть, сегодня вечером. Но мне кажется, я этого не вынесу.

— Почему?

— Не знаю, — ответил Оливер, удивляясь, что продолжает откровенничать с ним. — Это для меня как гнездо. Мне кажется, я не в силах вылететь из него. Понимаете, Гольдштейн, там — мое место… Мой сад. Мой подвал… моя мастерская. Мои стаффордширские статуэтки…

— Ваши — что?

— Маленькие фарфоровые фигурки, красиво разукрашенные. Вот, например, небесно-голубая…

— Я этого не понимаю, Роуз, — прервал его Гольдштейн.

— Я тоже не понимаю. Ничего не понимаю, — никогда в жизни Оливер еще не был так подавлен. Он мучительно пытался заглянуть Гольдштейну в глаза. Но сквозь толстые стекла очков они казались все такими же неестественно печальными. Его взгляд действовал на Оливера угнетающе.

— Мне нужно время, — проговорил Оливер после долгой паузы.

— Времени у нас навалом.

— Разве? — спросил Оливер. Ему показалось, что это единственная разумная мысль, которая пришла ему в голову за весь день. — Я уже выкинул коту под хвост почти двадцать лет жизни, — он почувствовал, что слишком устал и не в силах продолжать разговор. — Когда поговорите с Термонтом, перезвоните мне, — пробормотал он, выходя из офиса адвоката и не вполне понимая, куда собирается отправиться.

ГЛАВА 9

— Я просто не могу в это поверить, — сказала Ева. Она уже давно пыталась привлечь внимание Энн, которая работала над библиографией для своей диссертации «Джефферсон как государственный секретарь». Ева прочла тему диссертации. Энн совсем не хотела отрываться от списка книг, которые требовалось хотя бы просмотреть. Эта вечно всем недовольная девчонка мешает ей.

Однако она все же подняла голову и заметила в затуманенных глазах Евы что-то вроде мольбы, которую она просто не могла обойти вниманием. Тут девочка наклонилась на стуле и прижалась щекой к щеке Энн, чем привела ее в полное замешательство. Она похлопала девочку по голове, терпеливо дожидаясь, пока та успокоится.

— Они разругались, — проговорила Ева, не в силах больше сдерживать теснившиеся у нее в груди рыдания.

— Эй, о чем это ты? — спросила Энн, поворачиваясь и обнимая дрожащую Еву. Она продолжала гладить ее, дожидаясь пока та выплачется и сможет говорить.

— О маме и папе. Они решили жить отдельно, — наконец выдавила из себя Ева.

Энн, конечно, было известно, что произошло. Но она еще никак не могла до конца осознать эту мысль. Она все продолжала доказывать себе, Что такого не может быть. Да и любой на ее месте был бы обескуражен, если бы его тайные фантазии вдруг осуществились. Она даже начала подумывать, что сама во всем виновата.

— Я уверена, это ненадолго, — успокаивающе проговорила Энн. Про себя она уже решила, что произошла какая-то быстротечная ссора и скоро жизнь войдет в привычное русло. Семейные всегда ссорятся по пустякам, — она никогда не слышала, чтобы Роузы хотя бы повысили голос, разговаривая друг с другом.

— Это вовсе не пустячная ссора, Энн, — проговорила Ева, беря наконец себя в руки. Она уже подошла к тому моменту, когда вот-вот станет взрослой. Энн по собственному опыту знала, что подобные события в жизни ребенка очень часто служат толчком к тому, чтобы он в считанные дни повзрослел. Ева уселась на край огромной кровати и, закурив сигарету, сняла с языка жесткую крошку табака.

— Это было своего рода объявление независимости, Энн, — начала говорить Ева, и с каждым словом у нее изо рта вырывалось облачко дыма. — Не знаю, кем она себя считала все эти годы, но я очень хорошо поняла, что она сейчас имеет в виду. Она заявила, что это событие никак не отразится на моих отношениях с папой, что все будет сделано в высшей степени цивилизованно и без скандала. Она абсолютно уверена в этом, — Ева горестно вздохнула и покачала головой, в то время как Энн терпеливо ждала, что она скажет дальше. Ей очень хотелось спросить: «Но что же все-таки произошло на самом деле?» Ева, казалось, прочла ее мысли.

— Она заявила, что сама захотела развестись. Попросила меня как женщину понять ее. Она хочет стать свободной, чтобы, наконец, воплотить в жизнь свои собственные планы и перестать быть зависимой от кого бы то ни было. Еще объявила, что папа сильный человек, и время залечит его рану, — она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Энн. — Я сначала не поняла, что она имеет в виду, поэтому спросила ее прямо, и она мне объяснила, — Ева помолчала и продолжила смущенно: — Я никогда не думала, что она всю жизнь была «зависимой». Но самое неприятное для меня оказалось узнать, что она ни минуты не была счастлива с отцом.

— Может быть, он тоже не был с ней счастлив, — выпалила Энн, тут же пожалев о своих словах. В глубине души она старалась найти другое объяснение разводу.

— Об этом она не распространялась.

— Я уверена, что причины для развода имелись и у той и у другой стороны.

— После того как она мне это выложила, я чувствовала себя как после автомобильной катастрофы. До сих пор не могу прийти в себя. Я прекрасно знаю, что все вокруг — мои друзья да и я сама всегда уверены, что папа с мамой — самая счастливая во всех отношениях семейная пара. Взять хотя бы их совместные домашние дела, общие интересы. Они же сотворили вместе почти каждую вещь в этом доме, — голос у нее начал срываться, и она быстро затушила сигарету в стеклянной коробочке со скрепками для бумаг. — Она попросила меня, чтобы я попыталась ее понять. Я пообещала, но чувствую, что не смогу. Я абсолютно ничего не понимаю. От чего она хочет быть свободной?

Энн глубоко вздохнула, с шумом выпустив воздух.

— Но… — она пыталась сосредоточиться и найти слова для объяснения, — может быть, для нас это все слишком сложно.

— У нее есть все. Абсолютно все. И к тому же она начала свой бизнес. Конечно, никто из нас и не думал волноваться.

— Она сказала об этом Джошу?

— Раньше, чем мне. Но ты же знаешь Джоша. Когда ему плохо, он просто забивается в угол, как побитый щенок. Совсем как Бенни, когда папа отругает его. Я увидела, как он прячется за деревом перед домом, сосредоточенно играя мячом, и поняла — что-то произошло. Но такое?!

— А с отцом ты уже говорила?

— Он ушел очень рано, а ночь провел в комнате для гостей. Нет. С ним я еще не говорила. И боюсь этого разговора. Даже представить страшно, через что ему пришлось пройти. Ведь он думал, что умирает, и никто из нас не приехал, чтобы поддержать его.

Энн и сама была немало смущена этим обстоятельством. Она видела, как разволновалась Барбара, когда ей сообщили тревожные новости по телефону. Потом ее волнение быстро улетучилось. Конечно, Энн не слышала вторую часть разговора, и по тому, как спокойно Барбара отправилась на кухню готовить заказ для Паков, решила, что у Оливера всего лишь легкое недомогание.