Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны

• Название: Дочь хранителя тайны
• Автор: Ким Эдвардс
• Издательство: Фантом Пресс, Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-86471-437-9

Однажды снежной ночью, когда метель парализовала жизнь во всем городе, доктору Дэвиду Генри пришлось самому принимать роды у своей жены. Эта ночь станет роковой и для молодого отца, и для его жены Норы, и для помощницы врача Каролины, и для родившихся младенцев. Тень поразительной, непостижимой тайны накроет всех участников драмы, их дороги надолго разойдутся, чтобы через годы вновь пересечься. Читая этот роман, вы будете зачарованно следить за судьбой героев, наблюдать, как брак, основанный на нежнейшем из чувств, разрушается из-за слепого подчинения условностям, разъедается ложью и обманом. Однако из-под пепла непременно пробьются ростки новой жизни, питаемые любовью и пониманием. В этом красивом, печальном и оптимистичном романе есть все: любовь, страдание, милосердие, искупление.

---

«Все в ваших руках, Каролина». Лицо Дэвида вмиг постарело, пошло бороздами, как скорлупа грецкого ореха.

* * *

Каролина поднялась очень рано и распахнула окна, впустив в дом свежий воздух наступающего дня и запах весны. Феба дважды за ночь просыпалась, а сейчас спала, и Каролина успела упаковать вещи и еще до рассвета, в темноте, перенесла их в машину. Всего и вещей-то набралось несколько чемоданов, они легко разместились в багажнике и на заднем сиденье. Вот уж поистине, она могла бы по первому вызову сорваться хоть в Китай, хоть в Бирму с Кореей. Это порадовало Каролину – собственная организованность всегда приятна. Вчера уже к полудню она все устроила: мебель пойдет бедным, о квартире позаботится фирма по уборке помещений. Каролина отказалась от коммунальных услуг и доставки газет и уведомила банк о том, что закрывает счета.

Она пила кофе, прислушиваясь, когда внизу хлопнет дверца и заурчит мотор машины Люси. Дождавшись, подхватила Фебу и секунду-другую постояла на пороге квартиры, где провела столько лет, полных надежд, а сейчас казавшихся такими эфемерными, словно их никогда и не было. Наконец твердой рукой закрыла за собой дверь.

Устроив Фебу все в той же коробке на заднем сиденье, Каролина направилась в город; проехала больницу с бирюзовыми стенами и оранжевой крышей, банк, химчистку и свою любимую заправку. У церкви припарковалась и вышла, оставив Фебу спать в машине. В церковном дворе собралось больше народу, чем ожидала Каролина, и она встала с краю, чуть поодаль от всех. Ей был виден затылок доктора Генри и его шея, покрасневшая от холода, и элегантно уложенные, светлые волосы Норы. Каролину никто не замечал. Ее каблуки тонули в мягкой земле на краю дорожки. Она перенесла вес на носки туфель, почему-то припомнив затхлую вонь интерната, где была на прошлой неделе, женщину в комбинации, темные волосы на полу. В тихом утреннем воздухе плыли слова:

Скажу ли: «может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью».

Каролина просыпалась, не зная, что сейчас, день или ночь. Стояла в темноте у кухонного окна и жевала крекеры. Дни и ночи слились, мирное течение жизни нарушилось раз и навсегда.

Нора Генри вытерла глаза кружевным платочком. Каролина вспомнила, как крепко эта женщина цеплялась за ее руку, рожая сначала одного, потом другого ребенка. Тогда у нее в глазах тоже стояли слезы. Это убьет ее, сказал доктор Генри. А что, если она, Каролина, появится здесь с их живой дочерью на руках? Что, если она оборвет это горе – затем лишь, чтобы вызвать новое, еще большее?

Ты положил беззакония наши пред Тобою и тайное наше пред светом лица Твоего.

Дэвид Генри, слушая псалом, переступил с ноги на ногу. Только сейчас Каролина до конца постигла, что собралась сделать. У нее перехватило горло, она коротко, часто задышала. Гравий под ногами вдруг впился в подошвы туфель, люди, собравшиеся в церковном дворе, поплыли перед глазами, и она испугалась, что сейчас упадет. Там могила, подумала Каролина, когда длинные ноги Норы подогнулись и она встала на колени в грязь. Ветер подхватил ее короткую вуаль, качнул изящную шляпу-таблетку.

Когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно.

Каролина следила за рукой священника. Он снова начал читать, и его слова, почти неслышные, казалось, были адресованы не Фебе, а самой Каролине; звучали приговором, который нельзя отменить.

Мы предаем тело ее земле, из которой оно и было взято. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху: в надежде на воскресение к жизни вечной. Да сохранит Господь ее тело, ставшее Его храмом, до дня воскресения всякой плоти, да озарит ее Своим светом и упокоит ее душу.

Священник помолчал, в кронах деревьев зашуршал ветер. Каролина взяла себя в руки, вытерла глаза носовым платком, коротко тряхнула головой. Потом развернулась и пошла к машине. На личике безмятежно спавшей Фебы играл солнечный луч.

Итак, всякий конец – это начало. Очень скоро Каролина свернула за угол возле гранитной мастерской с рядами могильных памятников и направилась к выезду из Лексингтона. Не странно ли: скопище надгробий у самых, можно сказать, ворот города. Разве не дурной знак? Впрочем, теперь-то ей все равно. У развилки на трассе она выбрала северное направление, на Цинциннати и Питтсбург, вдоль реки Огайо, туда, где прошла часть загадочной жизни доктора Генри. Вторая дорога, на Луисвилль, к интернату для умственно отсталых, исчезла в зеркале заднего вида.

Каролина ехала быстро, бесшабашно; сердце переполнял восторг, яркий, как этот весенний день. Дурные знамения больше ничего не значили. Ребенок, которого она везла с собой, по мнению общества, умер, и она, Каролина Джил, тоже стремительно исчезала с лица земли. Она буквально чувствовала, как становится все легче и легче, а скоро и сама машина словно бы воспарила над безмятежными просторами Южного Огайо. Весь тот солнечный день Каролина ехала на северо-восток и твердо верила в свое будущее. А почему нет? Раз самое плохое с ними уже случилось, то конечно же, конечно худшее уже позади.

1965

Февраль 1965

Босиком, с трудом удерживая равновесие на стуле, Нора цепляла к бронзовой люстре в гостиной розовые бумажные ленточки. Гирлянды из розовых, фиолетовых бумажных сердечек уже свисали над столом, плясали по свадебному сервизу, по его густо-красным розам и золотым каемкам, по кружевной скатерти и льняным салфеткам. Тихо гудела печь. Обрезки папиросной бумаги взлетали вверх, шуршали по ее юбке и с мягким шелестом падали обратно на пол.

Ее сын, одиннадцати месяцев от роду, сидел в углу, рядом со старой виноградной корзинкой, приспособленной под его деревянные кубики. Он только-только начал ходить и весь день с восторгом топал по новому дому в своих первых ботиночках. Что ни комната – то новое приключение! Пол бросал гвоздики в заслонку печи – они так здорово звякали! Он таскал по кухне мешок с костной мукой, оставляя за собой узкий белый след. А сейчас круглыми глазами в упоении следил за бумажными ленточками, яркими и неуловимыми, как бабочки, – вот бы поймать! Поднял круглую попку, держась за стул и перебирая неустойчивыми ножками, ухватил-таки розовую ленточку, дернул. Люстра качнулась. Малыш потерял равновесие, с размаху сел на пол и расплакался, ошеломленный.

– Ах ты моя заинька! – Спрыгнув со стула, Нора подхватила сына на руки. – Ну-ну, ничего, сейчас все пройдет, – приговаривала она, гладя его мягкие темные волосы.

За окном мелькнул и исчез свет фар, хлопнула дверца машины. Тут же зазвонил телефон. Нора с Полом на руках прошла в кухню и сняла трубку в тот самый момент, когда в дверь постучали.

– Алло? – Она прижала губы к гладкому, чуть влажному лобику Пола, одновременно пытаясь разглядеть, кто это к ним приехал, – Бри должна была появиться только через час.

– Миссис Генри?

Звонила медсестра из нового кабинета Дэвида – месяц назад его приняли в штат больницы. Нора ее никогда не видела, но по голосу, теплому и звучному, ей представлялась женщина немолодая, крепкая, с высоким начесом. Каролина Джил, которая держала Нору за руку во время раздирающих схваток, та, чей внимательный взгляд и голубые глаза неразрывно связались для Норы с безумной вьюжной ночью ее родов, просто-напросто исчезла – загадочная история, породившая волну сплетен в округе.

– Миссис Генри, это Шарон Смит. Доктор Генри на срочном вызове, и главное, не поверите, позвонили ровно в тот миг, когда он уже уходил домой. На Лизтаун-роуд жуткая авария. Подростки за рулем, ну, вы представляете. Травмы серьезные. Доктор Гёнри просил вам сообщить. Он будет дома, как только закончит оперировать.

– А сколько это займет? – спросила Нора. В воздухе витали запахи жареной свинины и тушеной капусты с картошкой – любимого блюда Дэвида.

– Неизвестно. Говорят, ребята страшно покалечены. Между нами, дорогая, это не на один час.

Нора кивнула, прислушиваясь к звукам в доме. Открылась и закрылась входная дверь, затем шаги, знакомые, легкие, в холле, гостиной, столовой: Бри приехала за племянником, чтобы Нора и Дэвид смогли провести вечер вдвоем накануне Дня святого Валентина, своей годовщины.

Идея Норы, ее сюрприз, подарок Дэвиду.

– Спасибо, что позвонили, – сказала она медсестре и повесила трубку.

Бри появилась на кухне, принеся с собой запах дождя. Сапоги, видневшиеся из-под длинного плаща, доходили ей до колен, а стройные бедра были едва прикрыты юбкой – что называется, короче некуда. В серебряных серьгах с бирюзой плясали искорки света. Бри, в данный момент администратор на местной радиостанции, примчалась прямо с работы, а ее сумка едва не лопалась от книг и тетрадей: Бри еще и училась.