Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 2

• Название: Буйный Терек. Книга 2
• Автор: Хаджи-Мурат Мугуев
• Издательство: Ир
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

Вторая книга романа охватывает период 1829—1832 годов героической национально-освободительной борьбы горцев Чечни и Дагестана.

Большое внимание уделяется описанию жизни солдат и офицеров русской армии, убедительно передана боевая обстановка. Автору удалось создать яркие образы героев Кавказской войны.

---

— Идем. — Небольсин обтер лицо лавандовой водой. — Бриться и завтракать будем позже.

Офицеры вышли.

У полковника они застали двух горцев, переводчика генерала Вельяминова поручика Магомета Казаналипова и подполковника Филимонова, прибывшего из Пятигорска в свите Вельяминова. Филимонов, подвижной, сухопарый, очень говорливый и всезнающий человек, не нравился Небольсину.

Чеченцы спокойно и пытливо поглядели на вошедших, молча кивнув на «салам» капитана.

Поручик Казаналипов, отлично владевший арабским, турецким и чеченским языками, был правой рукой генерала и сопровождал его в недавнем походе на Ичкерию.

— Садитесь, господа, и выслушайте важную новость, — пригласил Клюге. — Вот эти люди, посланцы имама Кази-муллы, — оба чеченца при этих словах подняли глаза на полковника, — привезли письмо генералу. По полномочию, я в отсутствие его превосходительства могу решать важные вопросы, связанные с горцами. Когда вернется его превосходительство, я точно не знаю, может быть, через неделю, возможно, и раньше, поэтому я счел нужным ознакомиться с письмом Кази-муллы. Вот что пишет он. — И Клюге стал читать выдержки из переведенного Казаналиповым письма:

— «…Уведомьте меня насчет примирения, каким образом должно примириться. Я перед аллахом клянусь, что истинно желаю мира…» — Клюге пробежал глазами письмо и продолжал: — «…Всему есть начало, и всему есть конец. И русские чинили нам много зла, и мы отвечали тем же, но теперь пришел день, когда мы можем хотя бы на время забыть прошлое…» Да, да, вот еще основное, что пишет нам лжеимам. «…Отвечайте по совести и с открытым богу сердцем, так, как делаем мы в этом письме». Так, так… А вот и еще кусок, необходимый вам обоим. «…Пришлите ваших доверенных и надежных люден с ответом к нам…» Все письмо позже и дам вам в копии для ознакомления, а теперь слушайте дальше. — И он вновь стал читать отдельные фразы из послания Кази-муллы генералу Вельяминову.

Слушая полковника, Небольсин уже понимал, что его и Булаковича не зря вызвал к себе Клюге.

— Так… — заканчивая читать, сказал полковник. — Важное и, прямо скажу, отрадное письмо, хотя и поздно, ох как поздно собрался написать его лжеимам. Видно, приспичило, — откладывая бумагу в сторону, резюмировал полковник. — Как видите, он ждет от нас ответного письма. Мы его напишем, оно будет готово завтра к утру, но мне кажется, нужно не только передать его имаму, но и послать к нему двух-трех офицеров для беседы. Переговоры, живое слово в таком случае лучше, чем бесстрастный текст бумаги. Как вы на это смотрите, господа?

— Если нужно ехать, едем, — сказал Небольсин.

— Да, вы как представитель штаба командующего линией, опытный кавказский офицер очень пригодитесь для этой поездки, — согласился Клюге. — Вас, прапорщик, — обратился он к Булаковичу, — решено послать тоже, так как имам знает вас, хорошо отнесся, доверяет, и вы, я надеюсь, с удовольствием повидаете вашего, — Клюге улыбнулся, — знаменитого друга.

— Я готов, — коротко ответил Булакович.

— Вы оба, господа, будете в помощь его высокоблагородию господину подполковнику Филимонову, — уже совершенно официальным тоном продолжал Клюге. — Он будет начальником экспедиции. Будьте готовы к отправлению. Завтра, если я не получу до полудня ответа от его превосходительства, вы выедете из Грозной вместе с этими молодцами, — он кивнул в сторону молчавших горцев.

Казаналипов быстро переводил его слова посланцам имама.

— Скажите им, — вставил Клюге, — как они доверились нам и прибыли сюда, зная, что русские не обидят парламентеров, так и мы посылаем с ними трех наших офицеров без конвоя и охраны, веря в их честь и слово.

Оба горца молча наклонили головы, затем один из них что-то сказал.

— Он говорит, их здесь пятеро, если надо, задержите трех-четырех как аманатов…

— Не надо, — перебил его Клюге. — Мы верим имаму и слову его посланцев.

Горцы встали и, приложив ладони к сердцу, поклонились.

— Вот и хорошо, а теперь пусть они будут вашими гостями, Магомет Идрисович, — попросил он Казаналипова, — отдохнут, выспятся, а завтра — в путь.

Переводчик и горцы вышли.

Видя, что они больше не нужны, Небольсин и Булакович встали.

— Да, Александр Николаевич, задержитесь на минутку. К вам есть еще одно дело, не связанное с этим. А вы, прапорщик, и вы, господин подполковник, свободны.

Булакович и Филимонов ушли. Клюге несколько раз переложил с места на место какие-то бумаги, затем, улыбнувшись, сказал:

— Солдат я, не дипломат. Вот что, капитан, я посылаю вас не только как представителя штаба, но и как друга и покровителя разжалованного Булаковича. Послать его надо, одно его появление вызовет у Кази-муллы добрые воспоминания, но… он декабрист, хоть и помилованный, он был в опале и под судом. Будьте неотступно возле него, не давайте ему наедине встречаться с имамом. Дело не в нем, — Клюге вздохнул, — дело в том, что этот Филимонов, хоть и офицер, подполковник и кавалер Святой Анны, связан с жандармами Бенкендорфа.

— Генерал это знает? — удивленно спросил Небольсин.

— Знает, да пока не может освободиться от него. Итак, оберегайте Булаковича. Если вы все время будете с ним, никакой Филимонов ему не страшен.

— А вы думаете, что подполковник будет вредить Булаковичу?

— Не знаю. Может быть, и нет, может быть, он и не помышляет об этом, но, — Клюге поднял палец, — осторожность лучше глупости, а ведь наш Булакович беззащитен. Оберегайте его.

— Благодарю, благодарю вас, — с чувством сказал Небольсин.

— А-а, бросьте. Мы с вами кавказцы ермоловской выучки, Александр Николаевич. И пожалуйста, ни слова об этом Булаковичу.

Небольсин возвратился к себе, где за столом копошился Сеня. Прапорщик молча и выразительно посмотрел на капитана. Небольсин усмехнулся и весело сказал:

— Бутылочку рейнского, Сеня. У нас сегодня праздник.

Когда Сеня разлил вино по бокалам, капитан сказал:

— За здоровье Клюге, славный он человек!

Булакович кивнул и до дна осушил бокал.

Вскоре писарь принес полный текст письма Кази-муллы, адресованного генералу Вельяминову. Поручик Казаналипов, человек, учившийся русскому языку и письменности в Москве, отлично перевел послание имама.

Офицеры дважды внимательно прочли его.

— Помните, Александр Николаевич, я как-то говорил вам, что плохо для горцев, и в особенности для Кази-муллы, закончится эта безумная попытка газавата. Дело идет к концу, финал его не за горами, — печально сказал Булакович.

— Вы думаете?

— Надо знать горцев, их фанатическую непреклонную веру в имама, надо знать и характер этого удивительного человека, чтобы понять причины, заставившие его написать такое письмо.

Они замолчали, продолжая вчитываться в письмо и обдумывая каждую строку и каждое слово Кази-муллы.

День прошел в совместных беседах. Вечером они разошлись.

Было уже около одиннадцати ночи. Небольсин, в домашнем сюртуке с полурасстегнутым воротником, в просторных туфлях сидел за столом, занося для памяти возможные вопросы будущей беседы с имамом.

Заслышав шаги, он поднял голову и увидел Сеню.

— Барыня к вам пожаловала, Александр Николаич.

— Какая барыня? Евдоксия Павловна? — понижая голос, спросил Небольсин.

— Они-с!

В голосе Сени не было обычного для него веселого озорства, с каким он говорил о знакомых дамах капитана.

— Проси, — застегивая сюртук и приглаживая волосы, сказал капитан.

— Вы удивлены, не правда ли? — входя в комнату, начала Евдоксия Павловна. — Столь поздний час, крепость, кругом горы, а в них чеченцы, и вдруг — гостья… Правда, похоже на романтическую сказку? — стягивая перчатки, спросила она.

— Нет, зачем же… Мы на Кавказе привыкли ничему не удивляться… и ваше посещение тоже одно из чудес Кавказа, — целуя ей руку, засмеялся Небольсин.

— «Незваный гость хуже татарина», — пытаясь улыбнуться, неуверенно продолжала Евдоксия Павловна, — но я ненадолго, да и обстоятельства таковы, что нельзя было иначе… Вы завтра уезжаете? — вдруг тревожно и быстро спросила она.

— Да.

— К имаму? В горы?

— Кто вам сказал это? — удивленный ее тоном и озабоченностью, спросил капитан.

— Да все. И генеральша Коханова, и Стенбок, и мадам Пулло… Да разве в этом дело? Скажите, Небольсин, только правду… правду… Это опасно? Они могут убить или заточить вас…

— Что вы! Совершенно безобидная прогулка…

— «Прогулка!» — повторила она. — В дебри гор, к дикарям, ненавидящим русских, — волнуясь все больше, продолжала Чегодаева. — Но почему вас, Небольсин, почему не другого, а вас посылают они?!

Это «они» было подчеркнуто так резко и возмущенно, что Небольсин только пожал плечами.