Алла Сурикова - Любовь со второго взгляда

• Название: Любовь со второго взгляда
• Автор: Алла Сурикова
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00730-6

Женское ли дело — быть режиссером-постановщиком? Казалось бы, профессия сугубо мужская — без сильной воли, напористости, а порой и непарламентских выражений со съемочной группой не совладать. Так думают многие. Но так же думали и те, кто не представлял себе женщину-летчика или женщину-политика… Существует и другое расхожее мнение: те, кто профессионально занимается юмором, в жизни, как правило, мрачные мизантропы с тяжелым характером. Алла Сурикова ломает все стереотипы. Женственная, обаятельная, она не только знаменитый кинорежиссер, но и работает в таком трудном жанре, как комедия.

Ее фильмы любят зрители, а такие замечательные актеры, как Леонид Куравлев, Наталья Гундарева, Николай Караченцов, Сергей Юрский, Олег Табаков, Армен Джигарханян, Михаил Боярский любят Аллу Сурикову и с удовольствием у нее снимаются.

А теперь все они стали героями ее книги.

И книга получилась под стать своему автору — веселая, озорная и увлекательная. Хотя рассказывает подчас о вещах далеко не веселых. Но так уж принято у настоящих комедиографов — с улыбкой о грустном, с легкой грустью о смешном…

Алла Ильинична Сурикова родилась в Киеве. Окончила филологический факультет КГУ, затем — Высшие режиссерские курсы. В 1976 году сняла свой первый полнометражный фильм «Предположим, ты капитан…», а в 1979 году — фильм «Суета сует», с которого и началась блестящая череда комедий Аллы Суриковой.

«Ищите женщину», «Человек с бульвара Капуцинов», «Московские каникулы», «Дети понедельника», «Хочу в тюрьму» — этот список далеко не полный, тем более что она вовсе не собирается останавливаться на достигнутом.

Режиссер Алла Сурикова неоднократно получала призы на различных фестивалях — на родине и за рубежом, — а в 2000 году ей было присвоено звание народной артистки России.

Фильмы Суриковой по-настоящему смешны, остроумны, в них есть и забавные трюки, и великолепно поставленные драки — но вместе с тем в них всегда присутствует подлинно человеческое тепло и доброта. Наверное, в этом и заключается главный секрет их успеха.

В книге использованы фотографии из личного архива автора, а также работы А. Виснапа, А. и Л. Гришиных, И. Гнеушева, Г. Кмит, Е. Кочеткова, В. Майкова и Пресс-службы Президента РФ.

---

Около четырех утра я проснулась от истерического крика дежурной по этажу. Она стояла у меня посреди комнаты и причитала:

— Алла Линишна! Там ваша сумка зарэзана. У меня пид столом, и там ваша карточка. На карточке напысано, шо это вы! Дак я вас и знайшла. Я на хвылинку пошла белье посчитати…

Просыпалась я тяжело. Жутко болела голова: меня явно чем-то потравили. На тумбочке у изголовья — ни колец, ни часов, ни браслета… Я долго не могла понять, о чем кричит эта женщина в моем номере. Какая сумка? Какое белье?

Самым неприятным было то, что кто-то шарил по комнате, когда я спала. Курил, неторопливо разглядывал мои вещи, выбирал — на ковре нагло и небрежно лежал Его окурок… (Примерно в это же время и точно таким же способом в Питере была ограблена замечательная актриса Инна Чурикова.)

Потом была милиция, которая сочувственно кивала головой, но никого, разумеется, не нашла да и не искала.

Когда же я попыталась получить с гостиницы какие-то деньги за причиненный ущерб, они сфабриковали веселенькую историю о том, что меня ограбил мой любовник. Причем фантазии, чтоб сочинить идеальный образ любовника, не хватило. Воспользовались тем, что было «под рукой»: среднего телосложения, среднего роста, средних мужских лет и лысый — ну вылитый Аркаша Инин… Я ему сообщила. Он не сопротивлялся, но кольца возвращать отказался категорически…

Фонд помощи

Как-то в 1989 году, получив свои постановочные и потиражные по картине «Две стрелы» (по тем временам — квартира), я решила как приличный человек положить их на срочный вклад в Сбербанк. И не трогать: пусть преумножается мое состояние. Через пять лет пришла проверить. И оказалось, что Моя «квартира» превратилась в «буханку хлеба».

Как раз в то время один ушлый околокиношный человек, некто господин Ш., заманил меня, а также всенародно любимого актера и режиссера Евгения Семеновича Матвеева и милого, интеллигентного декана режиссерского факультета ВГИКа кинорежиссера Аркадия Сиренко «войти в сговор» по созданию Фонда помощи российскому кино.

— В первую очередь, — вещал Ш., — это будет помощь вам для ваших картин. Сколько вам надо?

Мы дружно составили красивое жалостливое письмо и пошли на прием к главе Сбербанка. Он принимал нас в субботу. В тишине.

И тогда, пользуясь случаем, я возьми да и спроси главу про свой пропавший вклад. А он возьми да и ответь: «Вот только страну восстановим, и сразу!» Я не стала уточнять сроки «восстановления»: мы же пришли за деньгами на благо кинематографа. Но, видимо, все-таки глава испытывал передо мной некоторое чувство вины, что и сыграло на руку ушлому г-ну Ш. На его письмо была наложена нужная резолюция. Деньги выделены. Не такие большие, как хотелось, но достаточные для того… чтобы Ш. украл их и сбежал за границу.

Мне звонили какие-то люди из Сбербанка, которые разыскивали сбежавшего. Они были очень недовольны. (А уж как нам это не понравилось!)

А знаменитая «Чара»? Я подписывала письмо в защиту этого банка, когда они меня же грабили. Они-то уже, судя по всему, знали в тот момент, что закроются.

Десант

Рожденный тратить — копить не может. Но иногда и потратить красиво — не получается…

По «Мосфильму» разнесся волнующий слух, что один режиссер с одной картиной и со своей съемочной группой съездил в Тольятти и купил для себя и для других машины! Пришел к директору АвтоВАЗа Каданникову, показал, выбил!

На дворе стоял 1991 год. Тогда прийти в один из многочисленных салонов — как сейчас — и купить машину было невозможно.

Наш директор Володя Птиченко загорелся этой идеей и провел переговоры с АвтоВАЗом: мы (Караченцов, Кабо и я) дадим в Тольятти шесть бесплатных концертов, покажем новую картину «Чокнутые», и за это на свои деньги купим новенькие «Жигули».

Прилетели в Тольятти. Встречала нас милая блондинистая женщина со смущенным выражением лица.

— Вот не ожидала, что вы действительно приедете, — сказала она, глядя в сторону.

— Почему? — улыбнулись мы.

— Да кто же сейчас бесплатно-то ездит?

Тут у меня закрались некоторые сомнения в успехе нашего визита, но я постаралась избавиться от них.

Выступления проходили замечательно. Лучше всех принимали, конечно, Николая Петровича Караченцова. Настоящий кумир.

Он и работал на сцене дольше всех — даже специально привез с собой аккомпаниатора Володю Комоликова, который тоже надеялся, что и ему что-нибудь обломится, какое-нибудь колесо…

И мы с Ольгой тоже развлекали публику в меру своих выступательных сил.

У Ольги в запасе было несколько забавных историй.

Например, она рассказывала, что своей удачной актерской карьерой, как ни странно, обязана Леониду Ильичу Брежневу.

Когда ей было лет двенадцать, ее отобрали для почетной роли — выступить от лица пионерии на открытии очередного съезда КПСС и вручить букет лично генеральному секретарю. Репетиции были очень основательными, и чуть ли не месяц маленькая Оля вообще не появлялась в школе.

В торжественный день открытия она читала со сцены Дворца съездов такой стих:

Я от всех детей хочу
Пожелать с любовью
Леониду Ильичу
Крепкого здоровья,
Подарить букет цветов
Цвета огневого
И обнять от всей души —
Как отца родного!

— Потом, — вспоминала Ольга, — я бежала куда-то по ступенькам вверх, чтобы вручить цветы Брежневу.

На одной ступеньке я споткнулась, чуть не упала. А когда добежала — увидела, что у Брежнева в руке уже почему-то был один букет. Мне ничего не оставалось делать, как сунуть ему второй в другую руку. Я поняла, что это позор на всю мою жизнь.

После этого случая я решила «с политикой завязать». Но зато меня ужасно потянуло в актрисы.

Спустя годы она сдавала экзамены во ВГИК. Во время одного из туров студентам, которые стояли на сцене перед приемной комиссией, дали спичечный коробок: «Придумайте, что это может быть? Обыграйте его».

— Моя очередь была последней, — продолжает Ольга, — и я решила: пусть это будет пудреница. И вдруг девушка, стоявшая рядом со мной, тоже стала изображать из коробка пудреницу. Что было мне делать?

Тогда я от неожиданности и страха крикнула: «Ложись!», бросила коробок в приемную комиссию и сама упала на пол.

Повисла тяжелая пауза.

Потом председатель комиссии Сергей Федорович Бондарчук сказал гробовым голосом: «Всем спасибо».

Мы вышли в коридор.

Через какое-то время меня вызвали обратно и сказали:

— Ваша «граната», девушка, попала в народного артиста СССР Евгения Семеновича Матвеева!

А ведь Матвеев играл самого Брежнева! Я поняла, что это конец. Но оказалось — начало.

Меня приняли во ВГИК. И мне захотелось обнять Евгения Семеновича, «как отца родного».

Я тогда решила: «Нет, Леонид Ильич в моей жизни неспроста».

Итак, дав в первый же день в Тольятти три концерта, мы начали робко и осторожно интересоваться, а когда же и кто задаст вопрос, какие машины мы хотели бы купить.

И туг выяснилось, что ни о каких машинах речи не было. То есть первая часть договоренности, касавшаяся бесплатных концертов, всех устраивала, и нас с удовольствием принимали. А вторая часть, касавшаяся покупки машин, как-то осталась за кадром. Самого Каданникова в Тольятти не было, так что пожаловаться оказалось некому.

Мы провели экстренное совещание. Можно было тут же уехать. У каждого из нас были дела, которые мы бросили ради этих шести выступлений в Тольятти. У Ольги — съемки, у меня — встреча с продюсером, Петрович отказался от каких-то очень денежных концертов.

Но мы были единодушны в своем решении: надо соответствовать названию своего же фильма. Короче, чокнутые! Только чокнутые могут сегодня выступать без какой-либо выгоды для себя. И остались. И честно выполнили свою миссию до конца. Тем более что люди, которые собирались прийти на наши концерты, ни в чем не были виноваты.

Однако лидер тамошнего профсоюза, понимая, что ситуация сложилась малоприятная, стал нас расспрашивать, какие машины мы бы в принципе хотели приобрести, какого цвета и так далее. Он уверял, что постарается что-то сделать. Наша артистическая фантазия разыгралась аж до «десятки». Мы оставили свои «заявки» на бумажках и уехали в Москву, слегка воодушевленные.

Прошло какое-то время, но никто из Тольятти с нами не связывался, никто не рвался к нам с приятной вестью. Тогда Караченцов сам позвонил этому профсоюзному деятелю. И Николаю Петровичу выделили «шестерку»! Лично!

Но надо знать Петровича! Он джентльмен. Он настоящий мужчина, что среди актеров, впрочем, как и среди представителей всяких других профессий, редкость.

И эту вожделенную «шестерку» джентльмен Караченцов передал мне. Но я тоже оказалась «джентльменом». Поскольку у меня все-таки была какая-никакая машина (старая «пятерка»), а у Оли Кабо — никакой, я отдала «шестерку» ей.