Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны

• Название: Дочь хранителя тайны
• Автор: Ким Эдвардс
• Издательство: Фантом Пресс, Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-86471-437-9

Однажды снежной ночью, когда метель парализовала жизнь во всем городе, доктору Дэвиду Генри пришлось самому принимать роды у своей жены. Эта ночь станет роковой и для молодого отца, и для его жены Норы, и для помощницы врача Каролины, и для родившихся младенцев. Тень поразительной, непостижимой тайны накроет всех участников драмы, их дороги надолго разойдутся, чтобы через годы вновь пересечься. Читая этот роман, вы будете зачарованно следить за судьбой героев, наблюдать, как брак, основанный на нежнейшем из чувств, разрушается из-за слепого подчинения условностям, разъедается ложью и обманом. Однако из-под пепла непременно пробьются ростки новой жизни, питаемые любовью и пониманием. В этом красивом, печальном и оптимистичном романе есть все: любовь, страдание, милосердие, искупление.

---

Записывая, Нора подняла глаза – Бри закрывала дверь за Нилом Симзом.

– Пол нашелся? – спросила Бри.

Нора кивнула. Она была так взволнована, что не рискнула говорить. Но то, что кто-то произнес его имя, сделало новость реальной. С Полом все хорошо, он, возможно, в наручниках, но с ним ничего не случилось. Он жив. Сотрудники фирмы, робко толкавшиеся в приемной, зааплодировали, а Бри подошла и обняла Нору. Какая худенькая, со слезами на глазах подумала Нора; лопатки сестры были тоненькими и острыми, как крылья.

– Я поведу машину. – Бри взяла ее за руку. – Пойдем. Расскажешь по дороге.

Пока они ехали по запруженным городским улицам, Нора говорила и говорила, выплескивая облегчение.

– Прямо не верится. Я всю ночь не спала. Знаю же, что Пол уже взрослый, через пару месяцев уедет в колледж, и тогда вообще будет неизвестно, где он и чем занимается. А все равно не могу перестать беспокоиться.

– Он по-прежнему твой ребенок.

– Всегда. Трудно отпустить его. Труднее, чем я думала.

Они миновали низкие скучные здания IBM. Бри помахала им рукой:

– Привет, Нил! Скоро увидимся.

– Столько работы псу под хвост, – вздохнула Нора.

– Не волнуйся, мы не потеряем заказ, – заверила Бри. – Я была с ним крайне мила. К тому же человек он семейный. И, подозреваю, большой любитель спасать дамочек, терпящих бедствие.

– Ты меня представила в таком свете? – вскинулась Нора. – Ну все, на сделке можно поставить крест!

Бри звонко рассмеялась:

– Ничего подобного. Я научилась работать в предлагаемых обстоятельствах. Считай, заказ у нас в руках.

За окном мелькали белые изгороди, пастбища с далекими фигурками лошадей, сараи с табаком, выцветшие от непогоды. Опять весна, скоро расцветет багряник. Они пересекли грязную, бурную Кентукки. В поле за мостом качался на ветру один-единственный нарцисс – ранний всплеск красоты. Был – и пролетел.

Сколько раз она ездила этой дорогой, сколько раз ветер свистел в ее волосах и река Огайо манила своими неясными обещаниями, быстрой, текучей прелестью? Она забыла о джине и автомобильных поездках наперегонки с ветром; купила туристическое бюро, полностью изменила жизнь. Но – внезапно, во всей ясности осознала Нора – так и не перестала бежать. В Сан-Хуан, Бангкок, Лондон, на Аляску. В объятия Говарда и прочих, вплоть до Сэма, до этой секунды.

– Я не могу потерять тебя, Бри, – пробормотала она. – Не знаю, как ты можешь быть такой спокойной. У меня такое чувство, что я уперлась лбом в стену.

Она вспомнила, что вчера на дорожке у дома Дэвид сказал то же самое, когда пытался объяснить, почему привел в дом эту молоденькую Розмари. Что произошло с ним в Питтсбурге, отчего он так переменился?

– Я спокойна, – ответила Бри, – потому что ты меня не потеряешь.

– Хорошо. Я рада, что ты так уверена. А то ведь я этого не перенесу.

Несколько миль они проехали в молчании.

– Помнишь мой драный синий диван? – спросила Бри.

– Смутно. – Нора вытерла глаза. – А что?

– Еще один табачный сарай, еще одно длинное поле зелени.

– Я всегда считала его очень красивым. А в один прекрасный день одного поистине дрянного периода моей жизни освещение вдруг изменилось – не помню, снег был или что, – и я поняла, что этот диван – совершеннейшая развалина и держится только на пыли. Тут до меня дошло: пора что-то менять. – Улыбаясь, она коротко глянула на сестру. – И я пошла работать к тебе.

– Дрянной период? – повторила Нора. – Мне твоя жизнь всегда казалась блистательной. Во всяком случае, по сравнению с моей. Я не знала, что у тебя был дрянной период. Почему, Бри?

– Неважно. Древняя история. Но вчера ночью я тоже не спала, и у меня было такое же чувство: что-то меняется. Странно, почему вдруг все видится иначе? Утром, например, солнце светило в окно кухни, и на полу получился такой длинный прямоугольник. И я поймала себя на том, что наблюдаю, как в нем шевелится тень ветвей. Необыкновенно красивые узоры. Простая, но удивительная вещь.

Нора смотрела на профиль Бри, вспоминая ее в юности, на пороге призывного пункта, беззаботную, решительную и уверенную в себе. Куда делась та девушка? Как она превратилась в эту женщину, такую хрупкую и смелую, упорную и одинокую?

– О, Бри, – с трудом выговорила Нора.

– Это не смертный приговор, Нора. – Бри заговорила жестко и сосредоточенно, как будто зачитывала список оплаченных счетов. – Скорее звоночек сверху: просыпайся, дорогая. Я тут кое-что почитала, у меня действительно неплохие шансы. А еще утром я подумала, что если для таких женщин, как я, нет группы поддержки, то я сама ее организую.

Нора улыбнулась:

– Узнаю свою сестру. И это обнадеживает больше всего. – Они еще несколько минут ехали в молчании, а затем Нора прибавила: – Но ты ничего не говорила. Тогда, давно. Не признавалась, что тебе было плохо.

– Да, – кивнула Бри. – А сейчас признаюсь.

– Нора положила руку на колено сестры – теплое, худенькое.

– Чем я могу помочь?

– Просто живи, день за днем. За меня молятся в церкви, это помогает.

Примерно год назад Бри начала посещать небольшую епископальную церковь по соседству со своим домом. Однажды Нора ходила с ней, но, ничего не понимая в запутанном ритуале службы с бесконечным преклонением колен, молитвами и тишиной, почувствовала себя невежественной, пришлой, чужой. Она украдкой поглядывала на тех, кто сидел рядом, и пыталась понять, что они чувствуют, что подняло их с постели в прекрасное воскресное утро и заставило прийти в храм. Она при всем желании не ощущала никакого душевного трепета и не видела вокруг ничего божественного – только приглушенный свет и собрание утомленных, послушных долгу, на что-то надеющихся людей.

Больше она туда не ходила, но сейчас была признательна за утешение, которое нашла в той тихой церкви ее сестра, за то, что она обрела благодать, недоступную Норе.

За окнами проносился мир: трава, деревья, небо. Затем, все чаще, здания. Они въехали в Луисвилль, и Бри влилась в плотный, быстрый поток автомобилей. На стоянке у полицейского участка место нашлось с трудом, машины тускло блестели на полуденном солнце. Нора и Бри захлопнули за собой дверцы – звук разлетелся эхом, – по бетонной дорожке, обсаженной унылыми кустиками, прошли к вращающимся дверям и очутились в помещении с мутным, каким-то подводным светом.

Пол сидел на скамье в дальнем конце комнаты, сгорбившись, уперев локти в колени и устало свесив руки. У Норы сжалось сердце. Миновав стол с полицейскими, она преодолела плотное сизое пространство и подошла к сыну. В комнате было жарко. Под потолком в грязных звукоизоляционных плитках вращался вентилятор, но движение воздуха не ощущалось. Нора села на скамью рядом с Полом. Он не мылся, волосы засалились, запах пота и ношеной одежды смешался с сигаретным дымом. Едкие, резкие запахи; мужские. Подушечки его пальцев загрубели от гитары, покрылись мозолями. У него своя, тайная жизнь, он теперь сам по себе. Нора вдруг оробела от этого. Да, он ее часть, но нисколько ей не принадлежит. – Рада, что ты нашелся, – тихо произнесла она. – Я очень беспокоилась. Мы все беспокоились.

Он посмотрел на нее, мрачно, гневно, подозрительно – и вдруг отвернулся и заморгал, смахивая слезы.

– От меня несет черт знает чем, – сказал он.

– Что правда, то правда.

Вскинув голову, Пол оглядел приемную. Взгляд задержался на Бри у стола дежурного и замер на беспрерывно крутящейся двери.

– Как я понимаю, он не потрудился приехать. Мне повезло.

Дэвид, он имел в виду. Такая боль в голосе. Такая агрессия.

– Отец едет из больницы, – ровным голосом ответила Нора. – Будет с минуты на минуту. А я приехала с Бри прямо с фирмы. Точнее, прилетела.

Она хотела развеселить его, но Пол лишь кивнул.

– Как Бри, ничего?

– Нормально, – сказала Нора, вспомнив их разговор в машине. – Держится.

Он снова кивнул:

– Хорошо. Это хорошо. А отец наверняка рвет и мечет.

– Не сомневайся.

– Меня посадят? – еле слышно прошептал Пол.

Нора вздохнула.

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Но не уверена.

Бри беседовала с полицейским. За ними, в постоянном чередовании света и тьмы, вертелась дверь, впуская и выпуская незнакомых людей, одного за другим, а затем и Дэвида. Он шел по выложенному плиткой полу, его черные ботинки скрипели, лицо было серьезно, Бесстрастно, непроницаемо. Нора напряглась и почувствовала напряжение Пола. К ее удивлению, Дэвид подошел прямо к сыну и молча привлек его к себе.

– Ты жив и здоров, – сказал он. – Слава богу.

Нора облегченно выдохнула. Полицейский с белым ежиком волос и поразительно голубыми глазами направился к ним. Под мышкой он держал папку с блоком отрывных листов. Обменявшись рукопожатием с Норой и Дэвидом, он повернулся к Полу.

– Тебе место в кутузке, – сказал он самым обыденным тоном. – Умнику этакому. Сколько я вас перевидал за годы, уж и не сосчитать. Мальчишек, которые думают, что они очень крутые, пока им все сходит с рук. А потом они обязательно попадают в передрягу и, естественно, за решетку. Там-то вся их крутизна вмиг слетает. К счастью для тебя, ваши соседи готовы пойти тебе навстречу и не заявлять про угон машины. И, коль скоро упечь тебя не получается, ты освобождаешься на поруки родителей.