Тремориада - Валерий Еремеев

• Название: Валерий Еремеев
• Автор: Тремориада
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 0101

---

Издающий звук “Ё-о-о” был многим опаснее топора… Го-споди, неужели! Уцелевший резко обернулся, и вновь по-слышалось: – Ё-о-о… “Да! – восторгся Уцелевший. – Это – Господи! Госпо-ди явился спасать Землю”. Пришелец в женском обличии взвизгнул и кинулся наутёк. А Уцелевший, роняя топор, бухнулся на колени. – Ё-о-о… – повторил Господи. Топор брякнул лезвием об асфальт в сантиметре от Васькиного ботинка и больно ударил обухом по ноге. – Ё-о-о… – вновь застрял в горле мат. Перепуганная девушка убежала, а у Васьки от боли начало проходить оцепенение. Здоровенный псих упал на колени. Васька собрался дать дёру, но сумасшедший обнял его за ноги сильными руками и, прижавшись щекой к ко-леням, горячо зашептал: – Господи – в космосе пусто, повсюду пришельцы, а я – партизан…Васька, разлепляя губы, проговорил: – Знаю. – Счастье-то какое! – псих сильнее стиснул Васькины ноги. – А-а-а… – послышался зловещий стон из окна, от-куда выскочил псих. Затем ударилась бутылка о бутылку. – Твою мать! Комнату озарил свет лампочки. – Это зомби-пришельц! – в ужасе воскликнул псих. И в самом деле, в окне появился живой мертвец. На лбу – страшная рана. Левый глаз запечатан запёкшейся кровью. Зомби приложил ладонь к ране и провёл пятернёй вниз по лицу, размазывая кровь. – Их не убить! – воскликнул псих. – Что делать? – Беги в милицию, – выдохнул Васька. – А если и менты – зомби? – Нет, проверено. Там надёжные люди.

– А ты? – Тут останусь. – Я тебя не брошу! – Обо мне не беспокойся, со мной ничего не может случиться. Беги, времени мало, – чётко распорядился Васька, прежде считавший себя тугодумом.Псих понимающе оскалился. – Тогда я мигом, – сказал он и рванул без оглядки. У окровавленного мужчины в руке появилась бутыл-ка, он, что-то пробурчав, присосался к горлышку. Васька тряхнул головой, окончательно приходя в себя и, перешаг-нув топор, направился к телефону-автомату – звонить в милицию, пока псих никого не убил. 2. Итак, Аркаша был раззявой знатным, над родом кото-рого лениво мерцала Счастливая Звезда, ярко вспыхивая единожды над непутёвой головой очередного Тараськина. Дед рассказал о ней Аркаше ещё в детстве. И тот, маль-чишкой, частенько задрав голову к ночному небу, всма-тривался в звёзды, гадая: какая из них однажды отведёт от него беду. Дед и сам не знал, где находится их покрови-тельница. И говорил: – Быть может, хоть когда-нибудь ты увидишь её. Но, сколь Аркаша ни всматривался, всё не выходи-ло определить Звезду. То казалось, что одна “та самая”, то другая. Время шло, а годы летели. Аркаша всё так же, за-драв голову, всматривался в звёзды и гадал: когда же и на его долю выпадет из окна псих с топором или что-то вроде немецкой газовой атаки? Где тот миг, когда и над его головой вспыхнет Счастливая Звезда? В юности это была ещё ироничная мысль. Но то – пора бесшабашная. И всё же где-то после двадцати трёх лет Аркаша начал относиться к Звезде более серьёзно. Вот уже раз сдавал билеты на поезд. И раз отказался лететь на самолёте. А сколько он пропустил подозрительных автобусов – не сосчитать. У непьющего, прежде всегда ответственного токаря Тараськина начались проблемы на работе. Из-за опозда-ний, переходящих в систему. Поначалу-то ему прощали, учитывая исполнительность и былую пунктуальность. Но всякому терпению бывает предел. Аркаше вновь почувствовались все автобусы подозрительными. Каза-лось, Счастливая Звезда на этот раз действительно пред-упреждает о смертельной опасности. И Тараськин пошёл на судоверфь пешком. А, опоздав на час, отказался подхо-дить к станку. О нём что-то тревожно шептала Звезда. Если б туповатый бригадир хоть на минутку заткнулся, Аркаша непременно разобрал бы смысл шёпота. Но бригадир – ту-поват. Бригадир продолжал нести всякую чушь. – Что ж ты непутёвый-то такой?! – терял терпение ни-зенький бригадир. – Опять опоздал и таращишься теперь на станок, словно это – звездолёт. Говорю же, работа из-за тебя стоит. Гришка-то на выходном! Если б он только перестал дребезжать, Аркаша услы-шал бы, чего именно надо опасаться в работе на станке. Но Звезда шептала из-за тысяч световых лет, а бригадир тара-торил над самым ухом. – Нет, ну, чего ты стоишь?! – горячился бригадир. – Уставился на меня, как баран на новые ворота. Я не ворота. Я, так разэтак, твой начальник! Марш к станку! Бригадир негодовал. Рабочий не пьян, рабочий не бо-лен. Рабочий просто тупит. – Ну, может, скажешь уж хоть чего? – чуть ли не взмо-лился бригадир. Аркаша повёл ухом, пытаясь расслышать Звезду. – А-а-а! – взвизгнул доведённый бригадир. И потряс тонким пальцем перед носом ссутулившегося Аркаши. – Издеваешься! Дурака играешь. Думаешь, и на этот раз с рук сойдёт? Нет! Был Тараськин-передовик, нет Тараськина-передовика! Есть Тараськин-безработный. Всё! Будьте лю-безны. Хищная пасть капитализма перемолола гнилыми зубами некогда передового токаря. Да выплюнула замыз-ганной ветошью. И безликая серая армия безработных по-глотила его. От такого оборота речи из уст бригадира Аркаша даже шёпот слышать перестал. А бригадир, умолкнув наконец, развернулся и пошёл к начальнику цеха, с которым имел давнюю дружбу. Сосуды оказались сообщающимися. Последняя капля на работе переполнила и терпение жены. Под фамилией “Тараськина” Ольга прожила уж четы-ре года. Поначалу она была словно заколдована. Первые полгода вращающийся вокруг неё мир не подчинялся за-конам природы. Ольга ходила, едва касаясь земли, не за-мечая холода зимы. И казался смешным миф о плохом на-строении. Но постепенно наваждение начало развеиваться. Ко-нечно, Аркаша рассказывал ей байку о Счастливой Звезде. Даже скорей – легенду. Она поначалу вызвала интерес. – Выходит, ты как от беды заговорённый, – говорила Ольга, обнимая мужа. – Значит, и со мной ничего не слу-чится, пока мы вместе. Но следует осторожней возвращаться к мысли вновь и вновь. Однажды она может превратиться в навязчивую идею. Постепенно разговоры о Звезде стали наскучивать Ольге. А после и вовсе – раздражать. Со временем Арка-ша всё чаще вздыхал над семейной небылицей. Затем стал чудить. Ольга встречала его в Москве, чтоб продолжить от-пуск вместе, но пассажира Тараськина на борту не оказа-лось. Как выяснилось, он сдал билет в последний момент, потому как понял, что в самолёт садиться опасно. Дальше – пошло-поехало. С ним стало невозможно выходить в город. То ему автобус не понравится: давай пой-дём пешком. То и эта дорога какая-то не хорошая. Давай на другую улицу перейдём. Дошло до того, что как-то раз Оль-га чуть ли не силой пыталась вытолкнуть его из магазина.

Купив продукты, они направились к выходу, но Арка-ша вдруг встал, как вкопанный. Не пойдём, и всё! – Как не пойдём? – удивилась Ольга. – Надо две минуты подождать. – А чего не три дня? – Нет, две минуты. – Да ты что, в самом-то деле?! – фыркнув, Ольга со-бралась к выходу, но муж удержал её за руку. – Две минуты – пустячок! Хочешь, Оля, пирожок? – сказал Аркаша, глядя на отдел, где продавали пирожки. – Совсем ку-ку? – спросила Ольга и потянула упира-ющегося мужа за рукав. – Две минуты – ерунда, хочешь, Оля, газ-вода? – Точно, сбрендил… – всё же улыбнулась жена. – Мы всё-таки забыли кое-что купить, – схитрил Ар-каша. – Я мигом. Он юркнул вглубь магазина и вернулся с пакетиком m&m”s. – Твои любимые, желтые! – Хлопая по-детски наи-вными глазами, Аркаша, как ни в чём не бывало, взял жену под руку и двинулся к выходу. После странность мужа казалась в принципе пустя-ковой, когда Ольга находилась с ним. Но, оставаясь одна, наедине со своими мыслями, начинала тревожиться все-рьёз – а не сходит ли её супруг с ума? Но, стоило Аркаше появиться, как все дурные чувства вновь исчезали. Но странности повторялись, и в последнее время за-метно участились. То он одевался на улицу, подходил к две-ри, замирал в задумчивости и обратно раздевался. То воз-вращался позже с работы оттого, что шёл пешком. А раз добрался до дома уж ночью. И Ольга знала – Аркаша не загулял иль ещё чего. Нет. Он с работы шёл домой. Только через соседнюю галактику, как нашептала ему Звезда. – Что с тобой? – ахнула Ольга, открыв дверь мужу во втором часу ночи. Он был мят и грязен, как победитель в конкурсе среди идиотов по занырам в лужи.

На этот автобус садиться было нельзя. Аркаша знал точно. Насчёт следующего пока ничего не чувствовал. В прошлый раз, возвращаясь с работы, пришлось пропустить четыре автобуса. Аркаша тогда порядком промёрз. Лишь пятый оказался безопасным. В последнее время беда прям кружила над ним и, если б не Звезда, он давно имел бы тем-пературу почвы в Мурмашах. “К чёрту!” – решил Тараськин и, не дожидаясь сле-дующего автобуса, пошёл пешком, срезая через овощную базу свой путь в город из припортовой территории. Это место напоминало ему фрагмент из фильма о гражданской войне. Обшарпанные товарные вагоны, об-лезлые складские помещения, под ногами – жирная гря-зища. Забавно, но овощебаза ассоциировалась у Аркаши с голодом и разрухой. Он свернул от железнодорожных путей по дороге меж складов. И увидел женщину в фуфайке, запирающую дверь на висячий замок. Закинув ключ в карман, она пошла прочь от Аркаши, не особо выбирая дороги в грязи благо-даря своим резиновым сапогам. Вдруг из-за поворота ей навстречу выскочили четыре собаки. Все – чуть ли не по пояс. И завиляли хвостами с таким усердием, что казалось – хвост махает собакой. А когда женщина достала из кар-мана газетный свёрток, псы оказались на грани сердечного коллапса от избытка чувств. Женщина развернула свёрток и кинула каждой собаке по какому-то кусочку. И каждая, клацнув зубами, моментально поймала угощение на лету. Женщина ладошкой потрепала лохматого барбоса по теля-чьей голове. – Всё-всё, – проговорила она и почмякала по грязи дальше. Собаки немного проводили её, а затем, подотстав, развернулись навстречу Аркаше. Хвосты их не виляли. Тараськин, в отличие от женщины в сапогах, тща-тельно выбирал куда ступить. Грязища смачно расплеска-лась по дороге. Аркаше оставалось надеяться, что сейчас по ней не прогромыхает грузовик, обдавая его жижей с ног до головы. Тараськин увидел, что псы, настороженно глядя, дви-нулись в его сторону. Он с детства боялся собак. Его ещё совсем ребёнком хватанула овчарка. Не сильно. Но зача-стую угроза боли страшней самой боли. Аркаша был одет, как чужак. Ни сапог, ни фуфайки со свёртком в кармане. Аккуратно шедший Тараськин и вовсе замедлил шаг. Может, следовало поехать на автобусе, не-жели забираться к собакам, охраняющим чёрт знает какую дыру?.. Аркаша остановился. Собаки двинулись быстрее. Ар-каша попятился и наступил в лужу. Холодная вода замочила обе ноги. Псы были уже совсем рядом. Лохматый, с теля-чьей головой, заворчал. Аркаша развернулся, понимая, что бежать бесполезно. Успел уловить метнувшуюся сзади тень. И уж было рванул, что есть мочи… но нелепо поскользнул-ся, разбрызгивая разъехавшимися ногами ошмётки грязи. Руки пошли в отчаянный мах, и в это мгновение лохматая собака настигла его пальцы. Сердце Аркаши рванулось из груди. Он, зажмурив глаза, полетел на дорогу спиной. При этом отмечая, что собака – чёрт её побери! – всего лишь лизнула его! Тараськин успел прижать подбородок к груди. Поэтому падение с физической точки зрения оказалось благополуч-ным. Затылок от удара он уберёг. Что ж касается эстетики… Ну, со стороны, может, смотрелось и красиво, но ощущение от затекающей за шиворот лужи было отвратительным. А ниже пояса вообще казалось, что он обделался ледяным дерьмом. – Красота, – проговорил Аркаша, и лохматый пёс лизнул его в нос. Только Тараськин выбрался на городские улицы, и тут же возле него возник милицейский УАЗик. – С работы иду, – ответил вопрошающим милиционе-рам Аркаша. – В прачечную? Из замарачечной? – усмехались ми-лиционеры. – Бухой?