Татьяна Ковалева - С тобой навсегда

• Название: С тобой навсегда
• Автор: Татьяна Ковалева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008

Эта книга о любви, для которой рожден каждый человек и встречи с которой ждут порой годы. А встретив, отдаются ей без остатка…

---

Появление весьма эффектное! Многие прохожие с любопытством оборачиваются.

Дверца распахивается передо мной.

Из салона выглядывает… ох! Какой же он все-таки несимпатичный.

— Люба, вот и я! — срывается у него с красных губ.

Усаживаясь на заднее сиденье, я обращаю внимание, что у Кандидата сегодня живот не касается руля. Значит, не обедал еще Кандидат (когда он садится в машину отобедав, ему трудно крутить руль); значит, будет расставлять силки на базе ресторана. У работников питерских ресторанов на меня уже выработался устойчивый условный рефлекс: если появляюсь я, значит, Кандидат расщедрится сверх обычного — при мне он не зажимист. Мысль эта несколько веселит меня.

Гляжу в окно. Скоро замечаю, что центр города остается позади, а мы выезжаем в район новостроек, высятся тут и там башенные краны, колеса машины то и дело попадают в выбоины на асфальте. Не похоже, чтобы ехали мы в ресторан, во всяком случае в один из уже известных мне.

— Куда мы едем? — я встревоженно озираюсь.

Кандидат таинственно улыбается:

— Об этом чуть после, — он старательно лавирует между выбоинами, довольно сопит.

— Мы едем за город? — не унимаюсь я. — Ты что, похищаешь меня?

— Нет, — он взглядывает на меня с некоей значительностью. — Насилие — не в моих правилах. Неужели ты этого до сих пор не заметила?

— А разве методы твои не насилие? Обложил меня со всех сторон…

Он кривится слегка и молчит. Скоро сворачивает в проулок между типовым детским садиком и многоэтажками.

Склонившись к лобовому стеклу, я прикидываю количество этажей; кажется, двенадцать.

— Мы к кому-то в гости?

Он кивает и по-прежнему молчит. Небрежным жестом бросает себе в рот жвачку.

Жует.

Мне не нравится, в каком направлении развиваются события.

— Но я не хочу ни к кому в гости. Я предпочитаю знать о таких вещах заранее, — чтобы приготовиться, чтобы настроиться.

Кандидат начинает жевать быстрее:

— Успокойся, Люба, мы не в гости. Я же все понимаю: не первый год живу. Просто так — зайдем на пять минут. А потом поедем, куда прикажешь.

Это несколько успокаивает меня. Я теперь думаю о том, что, оказывается, не люблю неожиданности, — по крайней мере неожиданности, исходящие от Кандидата.

Он останавливает машину возле какого-то дома.

Мы входим с ним в подъезд, еще пахнущий краской, свежей штукатуркой, лаком… У меня болезненно щемит сердце: директорской племяннице хорошо в новой квартирке. Лифтом поднимаемся на шестой этаж.

Кандидат пухлым пальчиком нажимает на кнопку звонка.

Нам отворяет какая-то девушка в белоснежном переднике. Я принимаю ее за хозяйку, но она, оказывается, не хозяйка.

Девушка кротко улыбается Кандидату и тихо молвит:

— Все готово, Вениамин Романыч!

— Хорошо, Катя! — благодушно кивает он. — Ты свободна на сегодня.

Девушка снимает передник, надевает туфельки. Кандидат протягивает ей конверт:

— Не в обиду тебе, Катя… Маленький гонорар…

— Что вы! Что вы! — всплескивает руками Катя, но конверт с заметной живостью берет. — Ах, зачем вы, Вениамин Романыч! Ах, вы нас балуете!

Катя исчезает, неслышно притворив за собой дверь.

А я удивленно гляжу на Кандидата:

— Это твоя семикомнатная квартира?

Он качает головой:

— Нет, это однокомнатная… Твоя.

— Как моя? — восклицаю я, оглядываясь в сомнении, — мне ли это сказано? может, тут еще стоит кто-то?

Но, кроме нас, в прихожей никого нет.

Кандидат серьезен:

— Твоя. Разве это так трудно понять? Ты же говорила, что тебя в театре обошли квартирой. Можешь считать, что справедливость восстановлена.

Он проходит на кухню.

— Постой, постой! — говорю я и иду вслед за ним. — Мало ли что я говорила. Я ведь и подумать не могла, что ты воспользуешься, что ты…

— Что я еще? — он смотрит на меня сверху вниз.

«Он уже смотрит на меня сверху вниз! Ну нет!..»

— Ну нет! — я решительно качаю головой. — Мы так не договаривались. Эта квартира — не моя.

— Твоя, твоя! — напирает он. — Чья же еще! И прихожая твоя, и кухня, и вот эта курица-гриль, приготовленная Катей в духовке. Хочешь, и Катя будет твоей?

Он смотрит на меня очень выразительно:

«Все здесь твое, если…»

И говорит:

— Там в комнате на столе лежит техпаспорт. Иди, впиши свое имя и владей…

— А если не впишу? — принимаю я позу ерша.

— Впишешь, — уверенно говорит он. — Всякому упорству бывает предел. Любая бы женщина вписала. И даже два раза. И ты впишешь. Никуда от меня не денешься. Для меня в этом свете невозможного мало… А потом мы вдвоем… распишемся совсем в других документах.

Тут я начинаю терять самообладание. Обида и злость наваливаются на меня. Он ведь покупает меня и даже не скрывает этого. Циник проклятый!

Я вспыхиваю:

— А если имя свое впишу, а замуж за тебя не выйду?

Он смотрит на меня внимательно:

— Люба, не горячись! И давай не будем друг с другом бороться. Надо жить, помогать друг другу, а не мешать. Вот я хочу сделать тебе подарок. Мне он по силам. Твоему театру, Мариинке твоей, не по силам, а мне — по силам. Так не мешай же, прими этот подарок. Не порти праздник капризом. Всего-то и делов, что сказать — да!

От негодования я топаю ногой:

— Слушай, умник! Ну что ты ко мне привязался? Не хочу я за тебя замуж! Понимаешь? Я вообще замуж не хочу… А с тобой просто провожу время! Чтоб в общаге идиотской не торчать, не скучать. Извини, конечно.

Он нагло смотрит мне в глаза:

— Врешь, красивая! Хочешь ты замуж!

Я круто разворачиваюсь на каблуках и стремительно выхожу из квартиры.

Кандидат торопится за мной. Ему трудно. Ему очень трудно поспевать. Моя скорость при всех его телесах — предел его.

Видя его сложности, я прибавляю ходу. Почти подбегаю к лифту. С силой жму на кнопку.

«Любишь вкусненько поесть? А вот догони-ка меня!»

Все жму и жму на кнопку. Краем глаза вижу, что Кандидат — такой большой и круглый — уже близко.

Тут до меня доходит, что лифт занят. Тогда я пускаюсь стрелой вниз по лестничным маршам. Сейчас я — ветер. Даже хуже… В этом доме я — сквозняк!

Слышу, Кандидат с расстройства охает у меня за спиной.

— Люба! — зовет он жалобно.

А мне становится смешно. Все мое существо смеется:

«Мужчина, тоже мне! Убожество!»

Он обгоняет меня на лифте. Встречает на первом этаже. Я, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, едва не падаю к нему в объятия, однако вовремя удерживаюсь за перила.

Кандидат раскидывает руки, не пускает меня:

— Люба, не горячись! Я согласен. Я виноват. Я не буду ставить вопрос ребром. Не буду торопить. Дам тебе еще время привыкнуть. Понимаю тебя: я слишком большой… в известном смысле… чтобы привыкнуть ко мне быстро, — он смотрит на меня умоляюще. — И вообще!.. Пойдем кушать курицу. Остынет ведь. Катя старалась…

Мне становится жалко его. Кандидат сейчас видится мне большим беспомощным ребенком. И стоит он на несколько ступенек ниже меня. Что-то извечно женское, материнское на секунду пробуждается во мне.

— Хорошо! — я отбрасываю у себя со лба прядь волос. — Идем есть твою курицу. Катю жалко. Старалась ведь девушка.

Мы поднимаемся лифтом.

Кандидат расплылся больше чем наполовину кабины. Он придавил меня животом; можно сказать, вдавил в угол и смотрит виновато. А я гляжу на Кандидата исподлобья. Мне кажется, что со стороны мы выглядим довольно комично. Во всяком случае, если б я подглядела такую сцену (в лифте) где-нибудь в жизни или в кино, то не удержалась бы от улыбки.

В общежитие я возвращаюсь поздно. Но девочки ждут меня, не ложатся. Чашку за чашкой пьют чай, хрустят тостами. Завтра нам на работу можно не спешить — днем прогон спектакля. Выспимся. Поэтому и не торопятся девушки в царство Морфея.

Или у них какие-то новости?

Я смотрю на них испытующе. У Веры глаза горят, на стуле девушка ерзает. Так и подмывает ее что-то рассказать. Надежда вздыхает — нечто ее растревожило.

— Что новенького? — спрашиваю, переодеваясь за ширмой.

Веру прямо-таки прорывает:

— Что мы тебе расскажем сейчас!

— Ленка приходила, — вставляет Надежда.

Я бросаю взгляд на книжную полку:

— Не иначе новую книжку издала! Что-то не балует она нас в последнее время вниманием.

Но новых переплетов на полке не вижу.

Вера говорит:

— Нет, она только отнесла рукопись в издательство. Но ты бы видела, какая она была сегодня! Ой, Люба, ты не представляешь! Она — как Африка сегодня. Знойная, яркая…

Надежда язвительно суживает глаза:

— Ну уж и Африка! Так уж и знойная! А может, попугай… яркой расцветки!

«Ах, Надежда, не хотела б я попасться тебе на язычок. Не дай Бог иметь такую в стане недругов!»