Сергей Смирнов - Дети выживших

• Название: Дети выживших
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Фэнтези

Роман-фэнтези о том, что случилось после войны. Боги перевоплощаются в героев, чтобы продлить их поединки. Но есть другие боги, — и их сила кажется необоримой… Поэтому в последний бой вступают мертвые герои.

---

Горожане, стоявшие вдоль мощёной мостовой с пробитыми в булыжнике колеями для повозок, глядели молча. Даже шепотков не было слышно. Только звякали цепи и слышалась тяжелая поступь стражников.

Казалось, Ибрисс не понимал, куда и зачем его ведут. По временам он закрывал глаза и шел, подняв лицо кверху. Потом внезапно, словно прозрев, диким взором окидывал толпу, старинные каменные дома под черепичными крышами. Стражников он не замечал. Зато замечал людей, гроздьями свисавших с подоконников и балконов, — он кивал им и растягивал побелевшие губы в улыбке.

Нет, всё-таки он всё видел и понимал. Поэтому и не удивился, увидев на площади перед магистратом сколоченный из досок высокий помост, выкрашенный в черный цвет, засыпанный соломой.

Его подвели к эшафоту и он словно на краткий миг прозрел: обвёл эшафот удивлённым взглядом, попытался повернуть голову, чтобы разглядеть стражу, отделявшую его от толпы. Потом, увидев магистрата и магистратских чиновников, внезапно крикнул срывающимся голосом:

— Что вы задумали? Я — король!

Магистрат вздрогнул, едва не выронив свиток. Боком поднялся на эшафот в сопровождении секретаря, палача и его помощников.

— Я — настоящий король, и отец мой был королем! — снова крикнул Ибрисс.

Он схватился за натянутые цепи. Его жирное тело, обтянутое серым балахоном, который был ему маловат, заколыхалось от усилия. Стражники, удерживая цепи, упёрлись ногами, краснея от натуги.

— Я никому не сделал больно! Я ничего плохого не совершил! Фрисс велел сжечь мои бумаги, а в моей комнате поселил демона, который прикинулся человеком, женщиной. Он и внутри оказался похожим на человека, но я точно знаю…

Крик оборвался: начальник стражи махнул рукой, и цепи дёрнулись, почти свалив Ибрисса с ног. Он повис на ошейнике, захрипел, цепляясь руками за цепи. Волоком его втащили на эшафот и подвели к краю, так, что теперь он был хорошо виден толпе, запрудившей площадь и ближайшие улицы.

Магистрат, стараясь держаться подальше от сумасшедшего, развернул свиток и начал читать.

До толпы доносились лишь отдельные слова, и кто-то закричал:

— Громче! Нам ничего не слышно!..

Магистрат сурово взглянул на толпу, и стал читать громче:

— …Нет такого наказания, которое смогло бы искупить вину этого злодея. Горе нашего короля Фрисса, королевы-матери Ариссы…

— Да она рада до смерти!.. — крикнул кто-то. Толпа зашевелилась, стражник замахнулся на кого-то алебардой.

— …Никогда ещё народ Киатты не был свидетелем такого чудовищного преступления…

— Был! Был! — завопило в толпе сразу несколько голосов.

Магистрат побурел, оторвался от свитка и ткнул им по направлению голосов.

— Взять этих крикунов под стражу! Они забыли о том, где находятся, и о том, что есть предел и королевскому мягкосердечию!..

Стражники повернулись к толпе, тесня её, раздались вопли. Ловить крикунов, впрочем, никто не собирался. Но тут сотник конного отряда хуссарабов поднял руку. Отряд стоял по бокам и позади эшафота. Всадники сорвались с места и врубились в толпу. Заработали плети, люди шарахнулись в стороны, брызнула кровь. Истошно закричал кто-то, попавший под копыта.

Хуссарабы работали плетьми усердно, но как бы машинально, по обязанности. Большая часть горожан была вытеснена с площади, но тут из ближних окон в хуссарабов полетели горшки, кастрюли, и даже сковородки.

Сотник рявкнул, отдавая команду. Хуссарабы перегруппировались, засвистели стрелы, направленные в окна.

Но из других окон ударило несколько арбалетных болтов. Один из всадников зашатался и рухнул с седла, под другим упала лошадь. Толпа воспрянула духом и кинулась на хуссарабов, хватая их за стремена, пытаясь стащить с сёдел. Неистово работали плети.

С фонарного столба благообразный лысый человек в кожаной безрукавке закричал алебардщикам:

— Чего вы смотрите? Бейте хуссов!

И неожиданно, вставив в рот пальцы, засвистел, как мальчишка.

На крышах появились чьи-то головы, и вниз посыпались куски свинцовой черепицы.

Хуссарабы попятились обратно на площадь, на ходу стреляя из луков. Стрелы сыпались в толпу, в окна, на ближайшие крыши. Зазвенело разбитое стекло, а человек на столбе внезапно взмахнул руками и полетел на мостовую.

Теперь на площади никого не оставалось, кроме нескольких раненых горожан, ближние участки улиц тоже опустели. Стражники жались к стенам домов и к ограждению вокруг эшафота.

Сотник хуссарабов подъехал к магистрату, у которого тряслись руки и губы, и рявкнул на ломаном киаттском языке:

— Хотел казнить, делай быстро!

Магистрат испуганно кивнул, обернулся к палачу.

— Волей народа и короля, — пробормотал он, — преступник приговаривается к сожжению рук, обагрённых невинной кровью…

Палач сунул факел в чугунную ёмкость. Чёрная маслянистая жидкость — кровь земли — вспыхнула, взметнулось пламя и едкий дым повалил в синее киаттское небо.

Стражники укоротили цепи и потащили Ибрисса к огню. У него подогнулись ноги, лицо тряслось, и казалось, что он пытается спрятать руки между колен. Помощники подхватили Ибрисса и подтащили к огню. Ибрисс упирался, завывая. Два стражника, бросив цепи, поспешили на помощь. Вчетвером им удалось подтолкнуть его ещё ближе, а палач с помощью крюка, зацепив руки Ибрисса, подтащил его к огню.

Пакля на руках вспыхнула. Помощники и стражники, отворачиваясь от невыносимого жара, отступили. Цепи снова натянули. Ибрисс теперь полусидел на соломе, отставив от себя пылающие факелом руки. Смоляные горящие капли падали на солому, но помощники тут же засыпали их мокрым песком, беря его лопатами из приготовленной заранее тачки.

Внезапно, сквозь дым и копоть, Ибрисс закричал:

— Вода горит, горит вода!.. Последний король Киатты, наступил твой час!..

Потом стражники почувствовали, как натянулись и обвисли цепи.

— Оттащите его, — приказал палач.

Ибрисс лежал на боку, изо рта торчал синий прикушенный язык.

Дым, копоть, вонь долго еще висели над площадью.

* * *

— Он умер, ваше величество, — доложил магистрат.

Фрисс поднял голову. Он сидел в библиотеке отца, и перед ним лежал раскрытый огромный фолиант.

— Кто?

Магистрат, волнуясь, переступил с ноги на ногу.

— Ваш брат, Ибрисс.

Фрисс долгим взглядом посмотрел на магистрата.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Только, пожалуйста, не называй его больше моим братом.

Магистрата больше всего поразило слово пожалуйста — до сих пор он ещё не слыхал подобного из уст нового короля. Он помялся, не зная, как продолжить.

Фрисс снова поднял голову. Взгляд его был отсутствующим.

— Э-э… Я должен доложить…

— Ну?

— В городе неспокойно.

Фрисс взглянул осмысленнее.

— То есть?

— Хуссарабы ушли в свой старый лагерь, за городские стены. Стражники отказываются покидать казармы. Чернь собирается на площадях и перекрестках, и кричит, что казнь была несправедливой… Ну, и вообще…

Магистрат взмок и стал вытирать лоб кружевным платком.

Фрисс задумчиво перелистнул пергаментную страницу.

Магистрат уже подумал было, что ему следует повторить свою речь, — хотя чувствовал, что это ему почти не под силу, — но Фрисс внезапно спросил:

— А дворцовая стража?

— Она здесь, внутри крепости, — с готовностью отозвался магистрат.

— Так чего же нам бояться? А?

Магистрат снова вытер лоб платком, и снова затоптался на месте.

— Пока я ехал сюда… Меня дважды облили помоями из окон. А кучеру подбили глаз каким-то фруктом…

— Значит, твой кучер теперь одноглаз. Надо подбить ему второй. Тогда он немного станет похожим на мою мать.

Фрисс внезапно рассмеялся нездоровым скрипучим смехом.

— Иди, — наконец сказал он. — Ворота королевского дворца заперты, и тебя не выпустят, так что придётся тебе остаться здесь. Хочешь переночевать в королевских покоях, или в гостевых, или в башне? Там есть хорошие комнаты. Особенно та, где жил Ибрисс…

Магистрат силился что-нибудь ответить, но не находил слов. А Фрисс, внезапно захваченный какой-то идеей, поднялся из-за стола.

— Идём. Я хочу показать тебе эту комнату.

— Но… — магистрат попятился было, однако Фрисс не дал ему договорить.

— Ты увидишь сам, до чего это интересно. И не бойся, я вовсе не хочу тебя пугать. Насчет же волнений… Не думай о них. Знаешь ли, меня сейчас заботит другое. Армия хуссарабов вторглась в Киатту с юга. Они возвращаются в долину Тобарры, но предводительствует ими один мой хороший знакомый — аххумский тысячник по имени Лухар. Из Аларгета прискакал гонец. Лухар предлагает мне оставить Оро и корону…

* * *

Они поднялись по лестнице в башне, у двери в комнату Ибрисса Фрисс снял со стены фонарь. Они вошли.