Аркадий Польшаков - Воскрешение

• Название: Воскрешение
• Автор: Аркадий Польшаков
• Жанр: Научная Фантастика

---

Наконец, падение несколько замедлилось, возникли перегрузки. Перед глазами замелькали светлые полосы, как при быстрой езде вдоль длинного решетчатого забора, когда солнце рябит в глазах. Постепенно все стало проясняться, и он почувствовал себя другим человеком, конкретно Фотием Греком. Это было состояние двойника, где иллюзия тесно переплеталась с настоящим...

x x x

В ледоход в лето 6693 года от сотворения мира Фотий Грек стоял на берегу Днепра и смотрел вдаль.

Могуч и грозен Днепр в разливе, когда ледяные глыбы, словно сказочные богатыри, своими исполинскими мечами крушат и ломят все вокруг. Стон и звон стоят над водой и эхом вдали откликаются. И нет этой безбрежной водной шири ни конца, ни края: заполонил собою могучий Днепр все прибрежные луга, поля и яруги (овраги). В хмельном угаре рушит крутые берега, деревья с корнем вырывает и несет их по волнам, словно перья гаврана (ворона) убогого. Не оторвать взора от этой разбушевавшейся стихии.

В ледоход на берегу полноводного Днепра всегда много людей: и мужики, и бабы, и дети. Многие слободские высыпали из своих хат посмотреть, как лед шел по реке.

Берег гудел, как растревоженный улей, пестрел цветными платками и сарафанами девиц и замужних женщин, кафтанами, плащами, полушубками парубков и мужиков. Шумная детвора, подобно стайке вихрастых воробьев, порхала с одного зрелища на другое.

Несколько в стороне, у гбежа (поворота) реки, играл маленький Лукаш. Он стоял на краю большой льдины и пытался длинной палкой достать свой кораблик, застрявший в крошеве льда. Завозившись с корабликом, мальчик не заметил, как льдина, на которой он стоял, отошла от берега и, подхваченная течением, поплыла вниз по реке.

Первой заметила беду проходившая по берегу реки тетка Авдотья.

- Люди! Люди! Сюда! Помогите! Лукашку - агнеца малого на льдине уносит!

Она кричала так, что от ее леденящего душу крика берег на минуту стих, а затем засуматошился. Мужики и бабы кинулись к воде и увидели, что льдину с Лукашом уже отнесло от берега так далеко, что снять мальчика с нее без риска для жизни не представлялось возможным.

Сестра маленького Лукаша, красавица Сусанна, как всполошенная лебедь белая, металась по берегу, умоляя мужиков спасти ее меньшего братца. Но те молчали: слишком ярый (бурный) был Днепр Днепрович в этот день.

А тем временем льдину с плачущим от страха Лукашкой река уносила все дальше и дальше. Обессиленная от отчаяния и бледная, как свеча, Сусанна опустилась, рыдая, на землю. Прибежавший на шум Фотий Грек поднял ее, глаза их на миг встретились и он прочел в глазах любимой такое горе и отчаяние, такую мольбу, что душа его не могла выдержать. Он понял, что никогда не простит себе трусости и будет презирать и корить себя всю жизнь, если не сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти мальчика, даже если за это придется погибнуть.

- Господи, - обратился Фотий к небесам, - Яви мне милость Твою. Ибо я на Тебя уповаю. Укажи путь, по которому мне идти. Дай силы и избавь от страха меня и от погибели. Ты один спаситель наш...

Перекрестившись, Фотий вытащил из ближайшей ограды жердь, спустился к воде. Используя ее как шест, он запрыгнул на первую мимо проплывающую льдину, которая слегка покачнулась под ним, но не раскололась. Осторожно перейдя на противоположный край и дождавшись, когда другая, более мощная подойдет ближе, он перебрался на нее. На его счастье льды в этом месте шли сплошным массивом, без заторов. Поэтому, перебираясь с льдины на льдину, он постепенно начал нагонять мальчика.

Люди на берегу напряженно следили за смельчаком, а Сусанна молилась.

- Господи, услышь просьбу мою, прими моление мое, - шептала она. - Дай возможность увидеть простертую руку твою, защищающую рабов своих. Возврати мне братца моего, Лукаша малого. Помоги Фотию, отроку храброму. Яви милости свою, чтоб я жила и хранила вечную благодарность к Тебе.

Все было бы хорошо, если бы льдину с Лукашом не несло прямо на торосы, образовавшиеся из обломков льдин, застрявших в ветвях огромного дуба, росшего на острове посреди реки. Перепрыгивая с льдины на льдину, Фотий торопился нагнать мальчика до этого опасного залаза. Ему удалось существенно сократить расстояние, разделявшее их, но впереди было большое разводье чистой воды. До маленького Лукаша оставалось уже рукой подать, но как перебраться через это разводье? Лукашка, увидев близко от себя дядю Фотия, перестал плакать.

- Дядя Фотий, - звал он, - плывите ко мне.

- Сейчас, Лукаш! Сейчас! Потерпи немного, я сейчас. Как ты там? Небось, малость страшно?

- Одному было страшно, а сейчас ничего. С тобой, дядя Фотий, ничего не страшно, ты вон какой смелый и большой.

Фотий разговорами старался успокоить и отвлечь мальчика от приближающейся опасности, так как уже ясно был слышен шум, исходящий от залаза.

Выбрав льдину поменьше, Фотий перебрался на нее. Он решил переплыть на ней, как на плоту разводье, разделявшее их. Медленно, очень медленно, как казалось Фотию, его льдина приближалась к льдине с мальчиком, хотя он греб шестом изо всех сил, пот заливал глаза, ноги скользили по поверхности льдины. Она была тяжелая и неповоротливая, на деревянном плоту он давно бы уже пересек это разводье.

" Господи! Только бы успеть. Только бы успеть", - думал Фотий.

Приближавшийся рокот залаза подстегивал его. Уже было видно, как льдины с разбега налетали на залаз, становились на дыбы, ломались, часть их переворачивалась и уходила под воду.

Наконец, его льдина приблизилась к кромке ледяного поля, на котором находился маленький Лукаш. Люди на берегу увидели, как радостный Лукашка повис на шее Фотия.

Но радость их была преждевременной. Фотий видел, что льдину со скоростью тарана несет прямо на залаз. Отплыть на льдине, на которой он сюда добрался, они уже не успевают. У Фотия мурашки забегали по спине, когда он представил, что будет с ними, если они попадут в эти адские жернова.

Взяв Лукаша за руку, Фотий перебрался с ним на самый дальний конец ледяного поля справа от залаза. Была слабая надежда, что льдину не опрокинет, а развернет, и тогда они будут несколько дальше от самого гиблого места.

От сильного удара льдина содрогнулась и раскололась на части.

" Все, конец!"- подумал он...

x x x

Ситуация была настолько страшной и угрожающей, что сработал "предохранитель", оберегающий мозг Дмитрия от чрезмерных нервных перегрузок. Последующие ощущения были еще хуже, чем первоначальные. Ему показалось, что он находится на самом дне и судорожно пытается всплыть на поверхность воды. Тот, кто хоть раз тонул, никогда не забудет те кошмарные минуты, когда сердце бешено колотит в груди, мышцы перенапряжены до предела, ноги сводит судорога, руки устали до невозможности и дышать нечем.

Всплытие, как и падение, продолжалось целую вечность, пока сознание не вернулось к нему окончательно. Дмитрий понял, что сидит он внутри капсулы в кресле-скафандре археологонавта, и, что ему придется подождать, пока откроется люк, соединяющий прошлое с настоящим.

Этим экспериментом они в лабораторных условиях хотели и получили подтверждение известной гипотезы о том, что каждый человек - это уникальное хранилище сведений и знаний о себе, своих предках и тех событиях, которые имели место в прошлом, много лет назад.

На мысль об этом подтолкнул простой эксперимент, проведенный ими с помощью только что вылупившихся из инкубатора цыплят. Когда этим цыплятам показали силуэт ястреба, то они кинулись врассыпную. У цыплят сработала память предков, хотя до этого они никогда не видели ястреба. И, наоборот, когда цыплятам показали обыкновенных мирных птиц, то на них они никак не реагировали.

"Человек не птица, - подумал, засыпая, смертельно уставший Дмитрий, - и хранящаяся в его микроклетках память огромна. Пожалуй, человек - это неиссякаемый своеобразный родник, из неизмеримых глубин которого могут всплывать на поверхность отфильтрованные временем воспоминания о прошлом, картины недавнего настоящего и программа алгоритм на будущее.

С этими мыслями и удовлетворением выполненного долга он уснул...

Двенадцать часов подряд проспал тогда Дмитрий после первого испытания микрогенной телевизионной системы.

Когда он проснулся, с него сняли скафандр археологонавта и отцепили датчики. За все время, пока с ним работали ассистенты, отец не задавал ему ни одного вопроса, только молча наблюдал за всем происходящим.

Очевидно, он понимал, что сыну трудно сразу прийти в себя после всего пережитого. Как-никак экскурс в глубь веков отнимает у человека много сил и нервной энергии. В этом плане труд археологонавта равнозначен нелегкому труду космонавта, работающего в открытом космосе. Вообще первопроходцам в любом деле труднее и сложнее, чем их последователям. Но вместе с тем такая работа интереснее для них. Их привлекает эта новизна, с которой они постоянно сталкиваются.