Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

• Название: Жизнь, отданная небу
• Автор: Мария Покрышкина
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Особенно напряженный для него период наступил в начале шестидесятых годов. Служебные обязанности заставляли его чуть ли не ежедневно мотаться на самолете между Москвой, Киевом и Феодосией, и именно в это время тяжелый недуг уложил меня в больницу.

Можно только представить себе, как приходилось разрываться Александру Ивановичу между службой, депутатскими и партийными обязанностями, оставшимися дома детьми и моей больничной палатой. Но не было дня, чтобы утром, до отлета, и вечером, по возвращении, он не пришел ко мне. Предельно измотанный и уставший, муж появлялся в палате с неизменным букетом цветов и бодрой улыбкой. Уже через неделю моя палата превратилась в оранжерею.

Я пыталась убедить его приезжать ко мне пореже:

- Саша, ну что ты зачастил сюда? Завтра выходной, и я тебя очень прошу, съезди лучше с детьми в лес. Походите, отдохнете.

А он в ответ только улыбался:

- Мария, как же мы можем поехать без тебя? А кто мне скажет: "Саша, посмотри, какая красивая сосна или береза стоит? Какое причудливое облако проплыло в небе?" Нет, мы уж дождемся, когда ты свою поджелудочную подлечишь, и все вместе махнем на природу.

За все время моей болезни он только один раз съездил без меня в нашу любимую Кончу-Заспу. Это было 30 марта 1962 года. В этот день меня оперировали. Когда я очнулась в реанимационной палате, у изголовья кровати стояло пять бутончиков сон-травы! Где он их отыскал в такое время года, известно только ему. Вся больница приходила смотреть, когда бутончики распустились в лиловые с серебристым отливом цветы-колокольчики.

- Мария Кузьминична, какой же у вас муж внимательный, заботливый. Даже завидно, честное слово! - призналась мне однажды молоденькая и милая медсестра.

Что я могла ей ответить? Сказала откровенно, что думала:

- Знаете, Леночка, я сама себе всю жизнь завидую.

- Разве так бывает? - удивилась она.

- Бывает, если по-настоящему любишь.

В тот 1962 год мне еще не раз довелось возвращаться в больницу. Боролась с болезнью изо всех сил. Но наступил такой момент, когда показалось, что все усилия напрасны и жизнь прожита. И тогда Саша, видимо почувствовав мое настроение, пожалуй, единственный раз повысил на меня голос:

- Мария, не смей дурить! Никогда не думал, что ты способна на предательство. Возьми себя в руки!

А я тогда действительно была на грани жизни и смерти. Страшная, похудевшая за один месяц на 13 килограммов, не могла даже сидеть. Двенадцать суток ничего не ела и не пила. Жила на уколах. И вот после двухнедельной голодовки, услышав горький упрек мужа, я решила во что бы то ни стало переломить болезнь. Мне, потерявшей всякий интерес к еде, вдруг безумно захотелось есть. Явившийся на мой зов врач засомневался:

- Мария Кузьминична, поджелудочная шутить не любит. Дать вам сейчас поесть - большой риск. Мы можем вас потерять.

- От болезни то ли умру, то ли нет, еще неизвестно, а от голода точно. Хочу есть!

И врачи решили рискнуть. Принесли на блюдце граммов сто гречневой каши-размазни. Поставили блюдце мне на грудь, дали в руку чайную ложечку. Никогда в жизни не забуду восхитительного вкуса этой несоленой, сваренной на воде каши-размазни!

Ем, а про себя думаю: "А что, если действительно сама себя этой кашей на смерть обрекла?" И тут открывается дверь, и в палате появляется мой дорогой муж. Увидел мое антинаучное занятие и пришел от него прямо-таки в неописуемый восторг!

- Какая же ты у меня молодец, Мария! Ешь да поправляйся поскорее. Мы с ребятами очень по тебе скучаем. Плохо нам без тебя. Дом пустым кажется.

- Саша, я с тобой давно уже хочу поговорить серьезно, да все как-то откладывала. Выслушай меня, пожалуйста.

Он насторожился.

- О чем ты?

- У меня к тебе будет просьба. Только дай слово сделать так, как я тебя попрошу.

- Говори, я внимательно слушаю.

- Саша, ты видишь, как я тяжело болею. Могу и не выздороветь.

Муж с тревогой и пристально посмотрел на меня.

- Ну так вот. Если меня не станет, ты не убивайся по мне. Пройдет какое-то время, женись. Потому что мне и на том свете покоя не будет, если ты будешь ходить неухоженным. Мужчине труднее быть одному, чем женщине. Только прошу, не женись на очень молодой. Ей будешь нужен не ты, а твое положение и благополучие.

- О чем ты говоришь, мать? - нежно и как-то грустно улыбнулся он. - Ну как же я смогу жить без тебя? А наши дети? Да мы все что угодно сделаем, лишь бы ты выздоровела.

Я разревелась от переполнившего меня чувства благодарности:

- Саша, родной мой. То, что ты сейчас мне сказал, не каждой женщине дано услышать и через год после свадьбы. А мы с тобой прожили уже больше двадцати лет.

- Что же я могу поделать, если так оно и есть, - Александр Иванович шутливо развел руками. - А если серьезно, то знаешь, что я тебе скажу, Мария? Если бы какой-нибудь волшебник вернул мне молодость и выстроил передо мной сотню самых распрекрасных красавиц, а в самом конце поставил бы тебя в кирзовых сапогах, какой ты была в Манасе, я бы снова выбрал тебя.

...Болезнь отступила. Я вернулась домой, и жизнь, обычная, размеренная, постепенно вошла в свою колею. Муж, как всегда, пропадал на работе, дети учились, а я, как и на фронте, выполняла функции "обеспечения и обслуживания". Жены военных, во всяком случае большинство, со временем привыкают не вникать в служебные дела своих мужей, так и я привыкла к телефонным звонкам к концу рабочего дня:

- Мария, ты не беспокойся, я задержусь на пару часиков. Не успел все дела сделать.

- Хорошо. Когда поедешь, позвони, я ужин разогрею.

И только позже от других людей я узнала, что муж в эти сверхурочные часы работал над какой-то очень важной военно-научной проблемой. И работа его была признана настолько глубокой и содержательной, что ее представили на соискание ученой степени.

Не знаю, связано ли это с его диссертацией, но опять же со стороны слышала: муж внедрил в частях ПВО что-то такое, что к нему приезжали со всего Союза посмотреть и перенять опыт.

Забегая вперед, замечу, что благодарность за эту новинку получил, как часто в жизни бывает, не автор, а человек, не имеющий к ней никакого отношения. Когда вышестоящее начальство выбрало время ознакомиться с новинкой, Александр Иванович служил уже в другом месте, а его преемник "забыл" сказать восхищенной комиссии, что он тут ни при чем.

Позже, встретившись с этим человеком, я спросила, как же могло так получиться? Без тени смущения он ответил:

- Надо уметь использовать выгодную ситуацию.

Не хочу называть его фамилию, ибо факт этот не украшает его биографии.

Муж же на эту тему просто не стал разговаривать: "Какая разница, кого наградили. Главное - делу на пользу пошло".

За исключением очень редких случаев Александр Иванович никогда не обедал дома, хотя езды от штаба ему было всего каких-нибудь десять-пятнадцать минут. На мои просьбы приезжать на обед домой он неизменно отвечал:

- Знаешь, Мария, хоть ты у меня любимая жена, но даже из-за тебя барства разводить не буду.

- Да кто тебе внушил, что нормально обедать дома - это барство?

- Не спорь с мужем, не переубедишь.

И вдруг однажды он заскочил на минутку, чтобы перекусить.

- В ЦК партии еду, к Петру Ефимовичу Шелесту. Все равно по пути.

Мне сразу бросилось в глаза, что муж очень расстроен. Задавать вопросы у жен военных не принято, но на этот раз, накрывая на стол, не выдержала и нарушила неписаное правило:

- Саша, что-то случилось?

- Почему ты так решила?

- По тебе вижу.

- Знаешь, Мария, только что передали: в Югославии погиб Сергей Семенович Бирюзов.

Мы хорошо знали семью Маршала Советского Союза, бывшего главкома войск ПВО страны, а позже начальника Генштаба Сергея Семеновича Бирюзова. Не раз встречались с ним и его женой, Юлией Ивановной, их детьми.

Как рассказал мне муж, Бирюзов погиб в авиационной катастрофе, произошедшей из-за неблагоприятных погодных условий. Гибель Сергея Семеновича отозвалась болью в сердцах всех, кто знал лично этого незаурядного человека. Буквально несколько месяцев не дожил он до памятного и радостного для всех фронтовиков события - двадцатилетия Победы над гитлеровской Германией.

Огромное спасибо замечательному советскому писателю, лауреату Ленинской премии Сергею Сергеевичу Смирнову, первым поднявшему на щит этот всенародный, выстраданный, омытый кровью праздник.

Накануне торжеств, посвященных двадцатилетию Победы, Александр Иванович получил приглашение из Польской Народной Республики, так как звание трижды Героя Советского Союза ему было присвоено, когда он находился со своей дивизией в польском городе Тарнобжеге. Нам было очень приятно, что польские друзья помнят об этом, но воспользоваться приглашением не смогли. Предстояли большие торжества в Москве, и муж должен был в них участвовать. В столицу мы выехали вместе.

Перед Днем Победы работники газеты "Известия" пригласили Александра Ивановича выступить перед коллективом редакции, где и преподнесли нам бесценный подарок - альбом с подборкой всех опубликованных в годы войны очерков, статей и заметок, посвященных Александру Ивановичу. Газетные вырезки были наклеены на страницы "Вестника фронтовой информации ТАСС" таким образом, что события из жизни мужа естественно перекликались с общей военной хроникой. Становились как бы неотъемлемой частью великого всенародного подвига. Много лет прошло с тех пор, но этот подарок я храню как очень дорогую реликвию.