Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

• Название: Жизнь, отданная небу
• Автор: Мария Покрышкина
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Товарищ Покрышкин, неужели вы сами не могли обратиться к нам за помощью? - спросил он.

Видя искреннее недоумение мужа, начальник КЭЧ объяснил, что получил личное указание наркома обороны выделить Покрышкину на обзаведение хозяйством сто тысяч рублей (это было до денежной реформы 1947 года). В то время костюмчик для годовалой дочери, к примеру, стоил полторы тысячи рублей в магазине.

- Благодарю вас, товарищ генерал, за внимание ко мне. Однако упомянутую вами сумму на свои личные нужды принять не могу. Живу не хуже других.

- Ну вот что, товарищ полковник. Не надо быть святее папы римского. Мы вам не виллу на взморье предлагаем, - генерал Колядко подошел к мужу и дружески улыбнулся. - Правильно, конечно, насчет денег решил, но не совсем. Ты у нас - национальный герой, гордость народа. Спать на полу тебе не тоже Я вот что советую: возьми-ка с собой жену и отправляйтесь на наш склад мебели в Болшево. Подберите там себе все, что нужно. Я дам распоряжение.

Из-за ребенка я поехать с Сашей не смогла. А сам он в бытовых, житейских делах докой никогда не был. Так что со склада нам привезли что-то вроде сборной солянки: стулья - одни, кресла - другие... Ну да это уже была не беда.

Наш переезд в отдельную квартиру совпал во времени с появлением нескольких довольно бесцеремонных друзей - "специалистов по обмыванию" любых событий и праздников. Помню, не успеет муж вернуться из академии, как появляются гости, человека четыре-пять с бутылками. И так чуть ли не ежедневно! Визиты друзей-собутыльников меня очень обеспокоили. Тем более, что неподалеку от нас проживал человек, являвший собой яркий пример того, до чего может довести водка.

Он тоже был авиатором, еще довольно молодой, интересный мужчина с большими заслугами и в высоком звании. Из-за уважения к его прошлым подвигам не хочу называть его фамилию. Не знаю, каким он был раньше, но мы его застали уже законченным алкоголиком. Когда он появлялся на улице в военной форме и, мягко говоря, в несоответствующем виде, зрелище было удручающим. От его бывших подчиненных нам с мужем доводилось слышать о нем как о прекрасном человеке, умном командире, талантливом организаторе. Все убила водка!

Обдумав хорошенько, к чему могут привести моего мужа непрошеные визиты новых знакомых, я решилась откровенно поговорить с ним:

- Саша, ты меня извини, но мне эти собутыльники не нравятся.

- Ты думаешь, мне они по душе? Знаешь ведь, что я никогда не был любителем спиртного, - сказал муж.

- Так в чем же дело? Почему они к тебе зачастили?

- Да как-то неловко вроде людей в дом не пускать.

- А им "ловко" при годовалом ребенке пить, курить, засиживаться у нас допоздна?

Муж подумал и сказал, что я умница и вовремя подняла этот вопрос.

- Вы, женщины, видимо, более точно чувствуете людей. Отныне друзей себе будем выбирать вместе. - Минуту подумав, сказал как о деле решенном: - А собутыльников - побоку!

На следующий день часа в четыре (муж еще не вернулся из академии) раздался звонок. Открываю. У порога пятеро друзей-собутыльников. Они - по ту сторону двери, я - по эту. Стоим и смотрим друг на друга. Наконец один не выдержал:

- Что же ты, Машенька, нас не приглашаешь? Мы с Сашей о нашем приходе договорились.

- А со мной договариваться вы не считаете нужным?

- Как так?

- А вот так! Я вас к себе в дом не приглашаю, ни сегодня, ни в будущем.

Их возмущению не было предела. Кто-то тут же высказал свое заключение: мне - "змее гремучей" - самое подходящее место в зоопарке, в серпентарии.

- А вам в вытрезвителе, - не удержалась я и захлопнула дверь. Больше выпивохи у нас в доме никогда не появлялись.

Занятия в академии у мужа шли успешно, если не считать нескольких конфликтных ситуаций с начальником курса генералом Кудрявцевым. Это был милейший, интеллигентнейший человек. И он никак не мог понять, почему слушатель общевойсковой академии, даже если он и был в прошлом летчиком, при каждом удобном случае старается "подлетнуть"?

- Александр Иванович, дорогой вы мой! - вразумлял он обычно мужа. - Я уже не касаюсь сомнительности этого вашего любимого выражения "подлетнуть", но для чего вы это делаете? Поверьте мне, с авиацией шутки плохи. Долго ли до греха?

И генерал частенько апеллировал ко мне, чтобы я отговорила Александра Ивановича от полетов. Однако наши увещевания помогали плохо, и мы с начальником курса каждый раз вынуждены были отступать перед его неукротимой настойчивостью.

- Ну хорошо. В последний раз.

Что касается меня, так муж всегда отвечал словами Горького из "Песни о Соколе": рожденный ползать - летать не может, что в переводе означало: тебе этого не понять...

- Эх ты! Жена летчика, а выступаешь заодно с пехотным генералом, укорял меня муж. - Понимать должна, чем реже я стану летать, тем больше буду терять летные навыки. К хорошему это не приведет.

- Саша, пойми, я ведь волнуюсь за тебя.

- Ну, это твоя должностная обязанность, - переводил он разговор в шутку. - Зачем тебе понадобилось выходить замуж за летчика? Вышла бы за начпрода. Максимум, что ему грозило бы, это - растрата...

За время учебы мужа в академии имени М. В. Фрунзе судьба подарила нам множество знакомств с интересными людьми. Не могу не вспомнить хотя бы о некоторых из них.

Как-то на одном из торжественных заседаний, посвященных Дню Воздушного Флота СССР, муж усадил меня в первом ряду, а сам отправился в президиум. Спустя некоторое время рядом со мной сел уже пожилой, но по-спортивному подтянутый, энергичный мужчина. Исподволь оглядев меня, спросил:

- Простите, вы, часом, не авиаторша?

Улыбнувшись необычному слову, я ответила, что сама, к сожалению, летать не рождена, но имею некоторое отношение к одному из сидящих в президиуме.

- Это к кому же? - поинтересовался он. Я назвала Александра Ивановича.

Приятно удивившись, он счел возможным представиться. Мой случайный сосед оказался знаменитым летчиком гражданской войны Борисом Иллиодоровичем Россинским.

- Можно, я у вас по секрету спрошу, - обратился ко мне Российский. Боитесь ли вы, когда муж летает?

- Еще как! Но говорить ему об этом тоже боюсь, чтобы не волновать.

- Вот и молодец, вот и умница! - обрадовался Борис Иллиодорович. Поступайте и дальше также. Ибо, если муж будет знать, что вы, самый близкий ему человек, боитесь, когда он летает, то может потерять веру в себя. Это я вам говорю как бывший летчик.

После торжественной части ко мне подошел Саша, я представила ему своего нового знакомого. Оба были очень довольны встречей и стали друзьями.

Он много нам рассказывал о гражданской войне, особенно о двух любимых и уважаемых им летчиках, которых знал лично, - Евграфе Крутене и Петре Нестерове. А чего стоили его яркие рассказы о встречах с Владимиром Ильичем Лениным! Жаль, Борис Иллиодорович вскоре ушел из жизни.

...В течение нескольких послевоенных лет у нас была возможность жить в санатории "Архангельское", в так называемом семейном корпусе. Мы платили за комнату, еду и обслуживание и могли приезжать туда в удобное для нас время.

Тогда в Архангельском проживали многие интересные люди: маршалы Л. А. Говоров и М. И. Неделин, генералы В. А. Судец и М. В. Захаров, будущий начальник Генштаба. Его жена, Мария Викентьевна, - заядлая футбольная болельщица. Она не пропускала ни одного интересного матча и могла не хуже других болельщиков громогласно рекомендовать судью "на мыло". Сама слышала!

Жила в Архангельском и замечательная семья Сергея Матвеевича Штеменко...

Но особое впечатление произвел на нас А. А. Игнатьев, позже написавший книгу "Пятьдесят лет в строю". Он был высокого роста, изысканно вежлив, интереснейший собеседник. Словом, его сиятельство с ног до головы!

Однажды Саша вернулся домой из академии с печальным известием: кто-то ему сказал, что наш добрый знакомый, известный живописец В. Н. Мешков очень плохо себя чувствует. Родные, чтобы как-то поправить здоровье Василия Никитича, вывезли его из Москвы в Кратово. В ближайшее же воскресенье мы поехали навестить художника.

Впервые с Василием Никитичем мы встретились еще в первый наш приезд в Москву в феврале 1944 года. Незадолго до этого В. Н. Мешкову было присвоено звание народного художника СССР. Будучи уже в очень преклонном возрасте, он загорелся желанием написать портрет Александра Ивановича, в то время дважды Героя Советского Союза. Оговорюсь сразу, портрет этот из-за нехватки времени (мы с Сашей снова вернулись на фронт) так и остался незаконченным и хранится сейчас где-то в запасниках Третьяковской галереи.

Мастерская Мешкова находилась напротив Центрального военторга. В перерывах между вызовами в Главный штаб ВВС и поездками в авиационные конструкторские бюро муж позировал Василию Никитичу. Несколько раз вместе с ним приходила в мастерскую и я.

Мешков был человеком оригинальным, как он сам говорил, - истинным русопятом. При нашем появлении он собственноручно, отстранив от этого дела свою верную супругу Надежду Николаевну, брался за приготовление гречневой каши в русской печи. Готовилась она в обливном горшке и вкусной была необыкновенно.