Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

• Название: Карл XII, или Пять пуль для короля
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02910-0

Шведский король Карл XII (1682—1718) настолько прочно вошел в русскую историю и русское сознание, что, когда речь заходит о Северной войне или о деяниях царя Петра I, мы автоматически вспоминаем и о его историческом противнике.

Несмотря на широкую известность неординарной, грандиозной личности Карпа и на обилие легенд и мифов, в России о нем до сих пор не появилось ни одной подробной монографии. Автор книги, большую часть своей жизни посвятивший изучению политического развития Скандинавских стран, попытался восполнить этот пробел. В результате читатель получил возможность взглянуть на известные события с другой, шведской, стороны.

---

Король так далеко зашел в своих увлечениях науками, что даже попробовал себя в философии. К нему в Лунд приехал гессенский посол фон Хайн, широко образованный дипломат и ученик известного тогда немецкого философа Томазиуса, В Лунде король долго и плодотворно дискутировал с послом на философские темы, а после его отъезда решил даже продолжить дискуссию заочно. От этого «опрометчивого» шага короля отговорил советник барон Фейф: советник посчитал, что письмо Карла может попасть в руки Томазиуса — того самого, который помогал Й. Р. Паткулю обосновывать свою невиновность перед шведским государством. Аргумент оказался более чем убедительным, и философский заочный диспут был задушен в самом зародыше. Фейф сохранил, однако, конспект философского письма Карла и передал его в свое время историку Нурдбергу, который поместил его в примечаниях к своей книге. Философские выкладки Карла XII под заглавием «Anthropologia physica» содержат 14 тезисов, из которых мы приводим лишь немногие;

«1. Естественный инстинкт всего живого называется страстью или наслаждением сладострастия.

2. Сладострастие бывает двух видов: сладострастие души и тела. Сладострастием души называется то, в чем не участвует тело, в то время как сладострастием тела называется то, в чем участвуют и душа, и тело.

5. Причина, по которой возобладает преимущественно одно из них, заключается в несовершенстве Природы, которая не разрешает, чтобы испытывался один вид наслаждений без участия другого; из чего следует, что одна главная страсть непременно уступает другой».

Все это похоже на Спинозу, но этого философа король читать не мог — Спиноза был безбожником, и его труды повсюду были запрещены. Какими источниками пользовался Карл при составлении своих философских выкладок, неизвестно. Возможно, что-то он узнал в ходе общения с местным философом Рюделиусом. Единственное, что наверняка можно сказать по этому поводу, так это следующее: учитывая аскетизм короля, интерес его к такому предмету, как сладострастие, — пусть даже в философском смысле — по меньшей мере необычен. Э. Сведенборг в письме шведскому историку Нурдбергу утверждал, что, если бы судьба отпустила Карлу XII несколько лет мирного правления, то из него получился бы вполне просвещенный монарх. Впрочем, замечает Б. Лильегрен, вряд ли стоит принимать слова великого шведского философа и математика всерьез: Сведенборг был большим дипломатом, не хотел портить отношения с королем и сильно преувеличивал увлечение Карла науками, — увлечение, которое, по мнению шведского историка, было для короля всего лишь развлечением.

Потом король занялся заменой военной символики, знамен и штандартов. Увидев на прибывшем из Стокгольма придворном пасторе Андреасе Рюзелиусе[254] необычайно красивую рясу, король дал указание ввести подобные рясы повсеместно. А. Рюзелиус пришелся в Лунде, что называется, ко двору, и король сделал его старшим королевским и драбантским пастором, что обеспечивало ему солидное жалованье и беспрепятственное, в любое время суток, вхождение к королю. А. Рюзелиус старался не злоупотреблять этой возможностью, был человеком прямым и открыто высказывал королю свое мнение, которое часто не совпадало с мнением монарха. В частности, пастор критиковал Карла за продолжение военных действий и склонял его к заключению мира.

Известно, что король Карл во время беседы имел обыкновение крутить пальцами пуговицу собеседника, иногда отрывая ее совсем. Естественно, никто не осмеливался напомнить его королевскому величеству об этой привычке. А. Рюзелиус принял меры — он просто крепко-накрепко пришил пуговицы на рясе. Когда король во время очередной беседы с ним обнаружил, что пуговица от рясы не отрывается, он спросил: «На господине магистре новая ряса, сшитая добрым портным?» Магистр в знак подтверждения молча наклонил голову.

В целом создается впечатление, что в последние три года с солдатским королем и последним викингом Севера на самом деле происходила серьезная внутренняя метаморфоза — как бы мы сказали сегодня, определенная переоценка ценностей. И если бы не отчаянное положение страны и его самого, то возможно, что предсказание Э. Сведенборга и оправдалось бы. Запрограммированную в юности на героическое горение жизнь повернуть в другое русло Карл XII просто не успел, а возможно, в тот момент еще не хотел.

На наш взгляд, весьма примечательно, что именно в этот период Карл из своих драбантов создает эскадрон лейб-гвардии. Драбанты были его романтическим детищем, товарищами по военным превратностям, связанными с ним узами любви, безграничной преданности и обожания. И — лейбгвардия: подчеркнутый атрибут монаршей власти, блеск положения, статус, служба. Не является ли это еще одним примером того, как юношеский максимализм Карла XII постепенно уступал место житейским соображениям, принципам практичности и целесообразности? Одним из требований, предъявленных королем к кандидатам для зачисления в лейбгвардейский батальон, являлось то, чтобы кандидат не был женатым. Барон Фейф в шутку заметил, что на основании этого можно заключить, что его величество никогда не собирается жениться. Король ответил:

— Нет! Для такого вывода нет никаких оснований. Я вовсе не хочу запретить браки; но если я хочу иметь корпус холостых мужчин, то это ведь не весь мир. Если кто-нибудь из них захочет жениться, то он может перейти в другой полк, а я заменю его другим. Что касается меня самого, то я когда-нибудь женюсь — когда Господь даст нам мир; и тогда я выберу жену не по государственным соображениям, а ту, которая мне понравится и которую я буду любить; тогда мне не придется содержать таких женщин, которых зовут метрессами на французском и проститутками — на шведском языке.

В начале 1717 года в Лунде появился шпион.

Пользуясь прикрытием торгового человека, в Лунд прибыл агент Петра I, немец Хинрих Хельтерлинг, с заданием собрать информацию о военных приготовлениях Швеции и внести ясность в такой животрепещущий вопрос, как идентичность личности Карла XII. В России ходили слухи, что Карл XII погиб под Полтавой и вместо него появился двойник—Лжекарл. Иначе отчего король Швеции так долго пропадал в Турции?

Увидеть шведского короля не представляло особой трудности: он ежедневно показывался народу. Хельтерлинг лицезрел его на центральной площади Лунда во время инспекции кавалерийского полка. Король стоял на помосте и проверял высоту холки коней — она должна была быть не меньше 144 сантиметров. Отбракованных лошадей уводили и по дешевке продавали с аукциона. 28 февраля 1717 года X. Хельтерлинг в тайном послании информировал царя: «Этот господин, которого я последний раз имел честь лицезреть 18 лет тому назад, несомненно, сильно изменился внешне, но черты его свидетельствуют о том, что это тот же самый человек, которого перед началом этой войны считали королем Швеции». Другую часть своего задания немец выполнил также довольно успешно. Во время поездки по Сконии ему удалось удачно побеседовать с одним шведским генералом, который выболтал ему очень важные сведения: вместо 60 тысяч человек, как предполагали русские, у Карла XII в стране было всего 10 тысяч кавалеристов и 11 250 пехотинцев.

Осенью 1717 года в Лунд был вызван известный шведский художник Давид Крафт, чтобы нарисовать портрет короля. Карл XII выбрал именно этого художника, который уже сделал несколько его портретов и выгодно выделялся из среды других придворных живописцев тем, что творил в реалистической манере и не признавал никаких условностей при изображении своих моделей. Некоторое время спустя Карл со свитой заглянул в ателье художника, чтобы посмотреть, как продвигается работа. Крафта на месте не оказалось, и принимал гостей его 16-летний ученик Лоренс Паш. Портрет был почти готов. Король некоторое время молча рассматривал свое изображение, а потом подошел к холсту и сделал на нем длинный разрез. Паш пришел в ужас и расплакался. Король и сопровождавшие его офицеры сначала рассмеялись, но потом король стал его утешать. Многие историки полагали, что Карл испортил портрет потому, что был недоволен своим слишком реалистическим изображением. Другие, наоборот, придерживались того мнения, что Крафт не угодил королю тем, что слегка приукрасил его на холсте. Третьи полагают, что король под впечатлением внешних событий находился в дурном настроении... Но правды никто не знает до сих пор. Сам Д. Крафт вспоминал, что король не разрешил ему сделать другую версию портрета[255].

В этот относительно спокойный период Карл XII усиленно готовил второй поход в Норвегию и всего дважды покидал город: в сентябре 1717 года он посетил в Стремстаде генерал-майора Ю. Ертту, после того как тот успешно отразил атаку противника из Норвегии, и весной 1718 года Кристинехамн, где он во второй и последний раз встречался с сестрой.

Вообще-то эта встреча (1—14 апреля 1718 года) была вроде бы задумана и предложена гессенским принцем, на нее прибыл также и племянник короля, голштинский герцог Карл Фридрих, сопровождаемый бароном Гёртцем. Но, скорее всего, за всем этим стоял всемогущий Гёртц[256], которому накануне Аландской мирной конференции хотелось бы обсудить вопросы преемственности на шведском троне. По его мнению, женитьба герцога на русской принцессе и возведение его на шведский трон (ведь сам король не женат, а брак его сестры с гессенским наследным принцем бездетен) способствовали бы урегулированию отношений с Россией. Говорили больше о политике, и говорил больше Гёртц. Король был угрюм и молчалив, а гессенская пара, сопровождаемая своим советником Давидом Хейном, насторожена и необычно скромна. Принц Фридрих Гессенский угрюмо отписал своему отцу в Кассель, что «...ему пока не удалось ничего противопоставить тайным и злонамеренным интригам Гёртца». Гессенский зять Карла выступал против Аландской конференции, но король доверял Гёртцу и прислушивался к его советам.