Франсуа Инар - Сулла

• Название: Сулла
• Автор: Франсуа Инар
• Издательство: Феникс
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00087-7

Аристократ, блестящий носитель греческой культуры, выдающийся стратег и дипломат, Сулла был исключительной личностью. Во главе римской армии разбил двух самых ярых врагов Рима — Югурту и Митридата. Следствием успеха триумфатора явилось то, что дважды он был объявлен главой империи. Государственный деятель, хранитель традиций и нравственных ценностей, способствовавший величию Рима, он сражался со всеми, кто желал вести беспощадную войну. И, добившись окончательной победы, пользовался абсолютной властью, возможно, менее кровавой, нежели при других диктаторах.

Однако если при жизни Суллу называли Felix (Счастливый), то в течение двух тысяч лет за ним сохраняется самая зловещая репутация: преемники (в частности Цезарь и Август), более безнравственные, чем он, по-своему распорядились его реформами, но с ожесточенным упорством представляли его скопищем всех пороков. Отсюда недоброжелательные комментарии писателей, искажение образа на бюстах, оставшихся после него.

Попытка если не реабилитации, то хотя бы пересмотра, эта биография не оставляет камня на камне от измышлений, сотворенных самими древними и рабски повторяемых (с переменным успехом) западной традицией. Она же вскрывает порочный механизм одной из первых фальсификаций Истории.

Франсуа Инар родился в 1941 году, доктор наук, профессор римской истории и археологии Канского университета.

---

Это было основным в законодательстве, предложенном консулами: то, что политически было самым важным. Но были также законы, принимаемые ради народа, по меньшей мере три. Первый ограничивал 10 процентами рост долга; второй подтверждал объявление врагами народа двенадцати руководителей фракции Мария и отдавал приказ о конфискации в пользу государства всего их имущества. Наконец, последний закон, на котором настаивал Сулла, аннулировал законодательство, насильственно установленное Сульпицием с того момента, когда Сулла вынужден был временно отменить iustitium.

Насколько известно, свод мер был принят в нормальных условиях: Сулла отправил свои легионы заканчивать приготовления к Восточной кампании. И выборы магистратур на следующий год прошли без инцидентов, если не считать того, что приверженцы Мария, воспрянув духом, теперь открыто выступали за кандидатов, подпадавших под амнистию, и им даже удалось в некоторых случаях провести своих людей вместо тех, на кого опирались консулы, в частности вместо племянника самого Суллы Секста Нония Суфеиата. Что же касается консулата, выбор пал на Гнея Октавия, несомненно, в данном случае самого неспособного человека, одновременно нерадивого и некомпетентного, и на патриция Луция Корнелия Цинну, которого Сулла, по-видимому, поддерживал. В самом деле, во время своей кампании Цинна торжественно поднялся на Капитолий, держа в руке камень и клянясь всеми богами, что если он не будет честно защищать интересы Суллы, пусть его выбросят из Города, как он бросает этот камень, и театральным жестом бросил его с высоты Капитолия под аплодисменты многочисленных свидетелей. Ничего не известно о кредите, который Сулла мог дать под эти манифестации; зато известно, что он предпочел не стать врагом этого знатного патриция, активного и компетентного. И сам факт, что последний посчитал полезным проводить кампанию, обещая следовать только что принятым постановлениям, позволял Сулле быть уверенным в политическом равновесии, потому что Цинне таким образом удалось быть избранным.

Как было предусмотрено в начале 88 года, каждый ушедший в отставку консул должен был взять на себя командование: Квинт Помпей Руфин замещал Гнея Помпея Страбона во главе армии в Италии для ведений операций по очистке, заканчивая Союзническую войну, в то время как Сулла отправлялся на Восток. Если последний действительно взял направление на Грецию, то для Помпея Руфина история заканчивается здесь: он отправился в свою армию и созвал ее на собрание. Помпей Страбон держался несколько в стороне, как если бы стал частным лицом, чуждым военным делам. Солдаты приблизились к своему новому командиру, кажется, чтобы лучше слышать его, и, оттеснив таким образом от офицеров, убили. Войска начала охватывать паника, но сразу же вмешался Помпей Страбон: осуждая убийц за то, что те подняли руку на консула, он дал понять своим войскам, что репрессий не будет, если они снова подчиняться его командованию.

Неизвестно, был ли Сулла осведомлен об этом трагическом событии, направленном на сохранение командования италийской армии за Помпеем Страбоном. Во всяком случае, он не мог больше вмешиваться: следить за законностью было обязанностью новых консулов. Но быть не может, чтобы он не понял, что предвещало ему и его людям в последующие месяцы убийство коллеги.

Глава III Кровь Востока

Враг римского народа, против которого вскоре наконец должен выступить Сулла, был опасен как никогда. Его власть распространялась теперь почти на весь Восток. Правда, первое время он вел политику филантропа, разрешив воинам, которых он брал в плен во время военных операций в Вифинии, беспрепятственно возвращаться домой, иногда даже снабдив их провизией, в которой они так нуждались. В то же самое время в дополнение к либеральной политике его пропаганда стремилась ассоциировать его личность с образом Александра Великого, одной из основных добродетелей которого, в самом деле, была филантропия для греков, римляне же называли это великодушием. Стремясь походить на великого македонца, он повторял излюбленные жесты последнего. Расширил границы права убежища в храме Артемиды в Эфесе, которые Александр установил в пределах полета стрелы, выпущенной от угла верхней террасы храма; он тоже поднялся на эту террасу и выпустил стрелу дальше, чем это сделал Александр. Он предоставил городу Апамее деньги в сумме сто талантов для его восстановления после землетрясения: то же сделал когда-то македонянин. Замечено, что монеты, выпущенные в это время, несли изображение, которое граверы стремились приблизить к облику Александра. И затем последним, несомненно, доминирующим в убийстве италиков элементом понтийской пропаганды было предложение поделить имущество италиков, что, конечно, было равносильно уничтожению контрактных долгов этим людям: греки усматривали в этой мере первый этап в установлении нового общественного порядка, основанного на справедливости и равенстве.

Но Митридат опасен был также обширностью территорий, которые контролировал и откуда мог черпать значительные силы; он, так сказать, аннексировал азиатскую римскую провинцию и царства Вифинию и Каппадокию, откуда изгнал царей Никомеда и Ариобарзана. Во главе своего царства Понт, которое простиралось тогда на все побережье Черного моря до региона Азовского моря (Palus Meotis — говорили древние), он поставил одного из своих сыновей — Фарнака. Ариарат, второй его сын, командовал мощной армией, задачей которой было подчинить Фракию и Македонию.

Другая его армия и значительный флот были под командованием его лучшего генерала Архелая, который уже присоединил к делу царя ахейцев и лакедемонян, почти всю Беотию и надеялся отобрать у Рима Фессалию; сам Архелай пытался подчинить Киклады и в общем плане все острова Эгейского моря. Другая азиатская армия, с Метрофаном во главе, разгромила Эвбею, район Деметриады и Магнесию. Что касается Митридата, прежде чем предпринимать поход по Средиземноморью он расположился в Пергаме.

В Косе жители оказали ему триумфальный прием. Именно там он смог прихватить значительную часть сокровищ Египта, спрятанных Клеопатрой III, когда два ее сына боролись за трон. К тому же на острове находился молодой Птолемей Александр II, внук Клеопатры, отца которого, Птолемея X Александра сверг с трона его собственный старший брат. Митридат отправил молодого человека в царство Понт, по официальной версии, чтобы предложить ему царское воспитание, а кроме того, несомненно, потому, что полезно было иметь при себе законного наследника египетского трона.

Несмотря на общее движение греков в пользу Митридата, он все же натолкнулся на незначительные очаги сопротивления:, родосцы были одним из них. Жители Родоса, к которым присоединились жители Ликии и Памфилии, так же, как все италики, которым удалось спастись из провинции, усилили защиту стен, оснастив их военными машинами, и порта; когда было объявлено, что Митридат близко, они снесли пригороды — попытка не дать возможности противнику воспользоваться ими. Выведя все свои корабли, со свойственной им гордостью, они пытались вступить в переговоры с флотом Митридата, чтобы он не приближался к их острову. Но с адмиральского судна в пять рядов гребцов (триста человек экипажа) Митридат, располагавший значительно большими силами, дал сигнал развернуться и предпринять маневр окружения. Увидев это, родосцы замедлили свое движение и, поняв, что не смогут избежать столкновения; вернули свои корабли под защиту порта, держа их постоянно готовыми для выхода, если представится удобный случай. И в самом деле им представился случай осуществить несколько атак и нанести поражение осаждавшим, среди которых самым унизительным было бегство двадцати пяти судов крупного тоннажа (два из которых были потоплены, а два вынуждены укрыться в порту Ликии, чтобы произвести ремонт) от шести маленьких, очень маневренных родосских суденышек, которые захватили врага врасплох с наступлением темноты. И в довершение несчастья адмиральское судно протаранило в результате ошибочного маневра один из своих кораблей, экипаж которого был хиосского происхождения.

Митридат очень рассчитывал на пехотное подкрепление, которому дал приказ догнать его на острове, чтобы взять Город приступом. Однако дело пошло не так, как он надеялся: шторм сильно потрепал торговые корабли, служившие транспортом для войск, и родосцы сумели воспользоваться этим, чтобы осуществить смертоносную вылазку против кораблей, на которых были, в основном, размещены больные. Таким образом они смогли захватить в плен 400 человек и повредить или уничтожить часть этих кораблей.

Но царь хотел, безусловно, подчинить Родос. Он положил много сил: приказал построить самбук, позволяющий брать приступом укрепленные ворота. Речь идет об огромной лестнице, соответствующей размерам стены, которую нужно было взять, снабженной по бокам поддерживающими панелями и установленной на два судна; пока подтягивали это спаренное сооружение, солдаты начали поднимать лестницу (далеко выходившую за носовую часть кораблей, на которых она закреплена) с помощью талей, прикрепленных на вершине мачты, обеспечивая ее устойчивость подпорками. На вершине находилась с трех сторон защищенная платформа, на которой располагались солдаты, идущие на штурм. Уверенный в этом механизме, Митридат предпринял ночной маневр, заключавшийся в одновременной атаке с суши и моря, стремясь захватить родосцев врасплох. Но осажденные были бдительны и сумели предотвратить всякую панику. Нужно сказать, что огромный самбук Митридата недолго их беспокоил: слишком высокий и тяжелый для подпорок, на которых был установлен, он угрожающе раскачивался и несколько воспламеняющих стрел быстро превратили его в огромный костер.