Энгус Уэллс - Повелители Небес

• Название: Повелители Небес
• Автор: Энгус Уэллс
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0115-9

В увлекательном романе Э. Уэллса «Повелители Небес» странствующий сказитель Давиот, претерпевая невероятные приключения, испытывая всевозможные превратности судьбы, оказывается спасителем враждующих народов. Любовь и магия, могучие драконы и отважные воины, долг и предательство — на этом фоне происходит становление и трагедия ярких и неповторимых судеб героев.

---

— Рвиан? — Голос Гвиллима нарушил ход мыслей колдуньи. — Ты где, Рвиан?

Прежде чем она успела ответить, Чиара сказала:

— Опять мечтаешь! О ком, Рвиан?

— Я думала, — отвечала она, удостоив подругу сердитым взглядом, — что хорошо бы закончить эту войну, пока не погибли слишком многие.

— Если бы это было возможно, — кивнул Гвиллим, и его суровое лицо стало еще более мрачным. — Но я не вижу, как этого можно достигнуть.

— Уничтожить Повелителей Небес! — Хорошенькое личико Чиары исказила злобная гримаса, в голосе зазвенел металл. — Сжечь все их богомерзкие корабли! Построить свои, сразиться с ними, пройтись огнем и мечом по их земле!

Она сжала свои руки в кулачки, голубые глаза метали молнии. Рвиан услышала, как Гвиллим тяжко вздохнул, и подумала о том, что фанатизм Чиары утомляет его не меньше, чем ее. Даже Цирэн неодобрительно посмотрела на молодую женщину.

Гинэл сказала:

— Ты же знаешь, что мы не можем построить такие корабли. Мы можем только пытаться уничтожать их.

Она сказала все это таким тоном, точно успокаивала раскапризничавшегося ребенка.

Чиара с вызовом посмотрела на седовласую колдунью, губы девушки раскрылись для ответа. Но Цирэн, не дав подруге раскрыть рта, нежно потрепала ее по все еще сжатой в кулак руке.

— Умерь свой пыл, малышка, — пробормотала она. — К чему попусту злиться, мечтая о том, чего просто быть не может. У нас свои методы колдовства, у них свои, надо просто принимать все таким, как оно есть.

Какую-то секунду казалось, что Чиара хочет возразить, но потом она вдруг кивнула, и бледные щеки ее залились краской. Рвиан поразилась тому, какое влияние оказывает на подругу Цирэн, и в то же время обрадовалась, так как не хотела становиться свидетельницей еще одной вспышки гнева. Она сказала примирительно:

— Если бы можно было хотя бы поговорить с Хо-раби, тогда…

Чиара презрительно перебила Рвиан:

— Ты слишком много слушала Давиота, чьи бредовые идеи завладели и тобой. Я дам тебе совет, который мне дала Цирэн, — перестань мечтать о том, чего просто не может быть.

Рвиан пожала плечами, вовсе не желая раздувать пожар спора. В такую жару люди легко выходят из себя, и, возможно, Чиара права. Давиот посеял в ней, Рвиан, семена своих идей, которые, вероятно, были не менее дикими, чем мысль о воздушных судах Даров.

— Тихо, тихо. — Голос Гвиллима был бодр, но в нем чувствовалась властность старшего. — Если бы мы построили свои собственные воздушные суда, все было бы иначе, но мы не можем. Если бы мы могли поговорить с Повелителями Небес, возможно, мы чего-то и достигли бы, но мы не можем. Мы можем только выполнять свой долг, а это станет крайне затруднительно, если мы все перессоримся.

В ту ночь Рвиан снилось, что она летала, сидя между огромными крыльями чудовища, которое одновременно казалось и призрачным и реальным. Она ощущала биение могучих крыльев, чувствовала, как вздымаются бока зверя, ветер обдувал ей лицо, ерошил волосы, но самого чудовища Рвиан не видела. Сколько ни старалась, не могла она рассмотреть его, но знала, что летит по темному в щербинах звезд небу на спине, как она полагала, дракона, совершенно одна. Рвиан испугалась, что сон кончится и она сорвется и упадет в пучину моря, но тут рядом оказался Давиот, он сидел впереди, она обхватила его за талию и прижалась щекой к его спине. Рвиан подняла голову, желая ощутить запах его волос, а он повернулся к ней и ободряюще улыбнулся.

Он сказал:

— Видишь, драконы-то все еще существуют.

Она спросила:

— Куда мы летим?

Он показал куда-то вперед, и Рвиан увидела, что они пролетели ночь, темнота кончилась, из-за горизонта вынырнуло солнце, осветив три гористых острова.

Она спросила:

— Это владения Повелителей Небес?

И он отвечал:

— Точно.

Тут с одного из островов взлетел корабль и устремился навстречу им. Рвиан видела зловещее свечение на боках кроваво-красного цилиндра и слышала мрачную песню элементалов. В черной корзине под цилиндром она увидела блики солнца на металле и воинов, натягивавших свои луки. Она чувствовала, что колдуны Хо-раби концентрируют свою магическую энергию, чтобы направить ее против них с Давиотом, и приготовилась, не будучи уверена, что ее сил хватит, чтобы справиться со столь многочисленными врагами.

Она сказала:

— Я боюсь.

А он ответил:

— А разве у нас есть выбор?

Рвиан проснулась, и заданный Давиотом вопрос все еще звенел у нее в голове. Она не могла объяснить этого сна, не могла и забыть его. Рвиан никому ничего не сказала, так как полагала, что никто на острове не сможет дать ей ответа, и, кроме всего прочего, это был лишь сон.

Затем он стал повторяться еженощно, всегда один и тот же, неизменный и неумолимый. Рвиан гнала его прочь, как могла, стараясь сконцентрироваться на своих обязанностях. Это было нелегко, потому что, как и все на острове, она жила в ожидании сигнала к битве. Выходя на улицу, она находила, что вовсе не единственная, кто то и дело смотрит в небо, и в любую минуту та часть ее мозга, что была настроена на прием сообщений от окружающих, ждала вызова в башню к кристаллу — сигнала к войне.

Однажды ночью разыгралась буря, и Рвиан не видела снов, потому что гром и вспышки молний почти не давали ей уснуть. Она сначала надеялась, что гроза эта — предвестник того, что оккультное лето скоро закончится, но утро разочаровало ее. Жара не спала, воздух снова стал почти осязаемым, и зловещий зрак солнца взирал на остров с синего неба.

Но, когда буря прошла, точно она тоже была всего лишь сном, жизнь Рвиан бесповоротно изменилась.

Глава 21

Едва выглянувшее из-за горизонта солнце накрывало небо ровным покрывалом из плавящегося серебра. Граница, отделявшая небо от гладкой поверхности моря, исчезла, вода и воздух превратились в единую объятую огнем субстанцию. Ни волна, ни облачко не нарушали яростной, причинявшей боль глазам и опустошавшей душу голубизны. Величественная власть рождавшейся зари была мимолетной, точно в мановение ока сгоревшая в пламени нового дня, как в костре, паутинка пера. Краткая передышка, принесенная ночью, окончилась, оставшись позади, столь ничтожная в пламени встававшего над миром солнца.

Человек отвернул прищуренные глаза в сторону и принялся разглядывать скалу, на которой находился, надежда его вспыхнула и растаяла столь же быстро, сколь легко ночь превратилась в день. Вокруг ничего не изменилось, хотя он и надеялся, сам не зная и не понимая почему, что все это сон, который исчезнет с восходом солнца. Лучик надежды растаял в его глазах, лишь только человек посмотрел на окружавший его со всех сторон безупречно белый монолит.

Он был таким, каким человек помнил его. Стоило ли, собравшись с силами, вставать на ноги, чтобы, поднявшись, убедиться, промерив скалу шагами, что в ней ровно пятьдесят шагов (на тридцатом небольшое возвышение, вокруг периметра океанская гладь) в длину и девятнадцать в ширину. Гигантская утроба, кажется, готова ждать, зная, что в свое время получит его так же, как выбеленные солнцем кости и черепа, которые он швырял в ее воду, чтобы хоть как-то развлечься, а заодно и избавиться от постоянного напоминания о смерти, стоявшей так близко за плечами.

Человеку было легче сказать, чего он не знает о себе, чем то, что ему известно обо всем том, что его окружало. Он не знал ни своего имени, ни места рождения, ни того, как назывался окружавший его океан. Он подумал о том, что совершенно не представляет себе, каким образом попал сюда, и эта мысль заставила его подумать, что он не имеет ни малейшего понятия о том, есть ли у него враги, друзья, семья, жена и дети. Он не знал, как выглядит и сколько лет и как прожил на свете.

Он почти что ничего не знал, и это было самым пугающим его обстоятельством.

Казалось, что он был рожден уже взрослым самим океаном, этой внушавшей благоговейный ужас матерью, ждавшей, что он вернется в ее лоно, и бесстрастно взиравшей, как солнце плавило мозги человека, доводя его до исступления.

И что ему теперь делать? Броситься в пучину и утонуть? Или скончаться от страшной жары и жажды? Кожа его ссохнется на костях, а затем полопается и исчезнет вместе с плотью, оставляя на камнях один лишь скелет, который когда-нибудь обнаружит такой же, как и он, человек. Он знал каким-то образом, что не боится смерти, но не знал, как и почему она наступит, и это неведение, это отсутствие памяти было самым неприятным моментом в его странном заточении.

В человеке не слабела вера в то, что попал он сюда обычными, далеко не волшебными путями, а стало быть, может надеяться точно так же отсюда и выбраться. Может быть, какой-нибудь корабль, проходящий мимо, заберет его, или капитан этого судна даст несчастному лодку, еды и какой-нибудь тент, чтобы спрятаться от солнца.