Вениамин Кожаринов - Завещание барона Врангеля

• Название: Завещание барона Врангеля
• Автор: Вениамин Кожаринов
• Издательство: Советский спорт
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-85009-334-6

В жанре исторического детектива написан роман московского прозаика В. Кожаринова «Завещание барона Врангеля»; в основе повествования — легенда о таинственной смерти императора Александра I и о его воскрешении в образе загадочного старца.

Где спрятаны сокровища сожженной Москвы, вывезенные Наполеоном? Куда исчез золотой крест с колокольни Ивана Великого? Почему за передачу одного лишь письма русскому царю бывший властелин Европы предлагал миллион франков? Ответы на эти вопросы — в историческом, приключенческом романе «Последняя авантюра Бонапарта».

---

В это время, прервав Хмельницкого, в комнату вошел штаб-офицер и доложил:

— Весьма срочно, ваше высокопревосходительство… Сегодня ввечеру нами пойман бродяга… Уверяет, что поутру виделся с самим Бонапартом.

— Давай его сюда, голубчик. Капитан, останьтесь!

Едва мужика ввели в комнату, как он грохнулся генералу в ноги. Шапка и зипун на нем отсутствовали, кровь запеклась на щеках и бороде. Рубаха и порты держались бог знает на чем.

Милорадович сидел, опершись рукой на эфес шпаги.

— Ну, дружок, говори кратко: кто ты и что хочешь?

Мужик ударил лбом об пол:

— Как перед богом… верь слову, барин! Знаю, где француз золото припрятал, числом несметно… Сам место указывал. Думал, туды и меня… на дно, как есть, да вишь матерь божья спасла. Палили в спину отчаянно… Добро спасать надо! Слыхали мы, что дюже пограбил Москву супостат. Может, то и есть трофеи басурманские? В Лужковском озере они… в пяти верстах от Семлева…

Когда мужика увели, Милорадович подошел к печи и прислонил к ней руки. Обращаясь к Хмельницкому, он начал вслух размышлять:.

— Признаюсь вам, капитан, речь этого разбойника сгодится скорее литератору, нежели нашему брату, военному. Не тот еще Бонапарт, чтобы оставить награбленное без баталии. Немало повозок отбили мы у него… даже и с трофеями, но ни одна из них не была еще из обоза самого императора, а все — офицеров да генералов, кои тщатся довезти свое добро до дому. Видно, правду говорят у нас: ворованное сено — коню не в корм. Прощайте, капитан!

26 октября 1812 г.

Перед тем как последовать вслед за Купереном по старой Смоленской дороге, расскажем вкратце об этом человеке, сыгравшем столь заметную роль в судьбе Бонапартовых трофеев…

Сын жирондиста, казненного якобинцами по решению революционного трибунала, Пьер Куперен бежал из Парижа в Тулон, где в то время молодой Бонапарт освобождал город от монархистов и англичан. Тогда же Куперен сменил фамилию и стал Пьером Жеромом. Предпочитая мраку неизвестности риск, он все без утайки рассказал о себе будущему императору Франции…

Наполеон определил Куперена рядовым в один из батальонов. Став бригадным генералом, он уже не выпускал из поля зрения храброго солдата. В битве при Маренго Наполеон пожаловал ему чин поручика, а пять лет спустя — полковника.

Изучив русский, Куперен-Жером едет с рекомендательным письмом в Россию. На первых порах он служит гувернером у одного частного пристава, а по прошествии двух лет, тоже по протекции, поступает на службу в Московскую почтовую экспедицию, где в то время работал Адам Брокер — давний друг отца будущего генерал-губернатора Москвы Федора Ростопчина.

Не без помощи Жерома в экспедиции были вскрыты серьезные злоупотребления… В награду за усердие Брокер назначается полицмейстером Москвы. В свою очередь, он благоволит к усердному французу, протежируя его в секретари Московской городской управы.

Любопытный и вездесущий секретарь начал усиленно интересоваться русской стариной. Он день за днем составляет опись наиболее замечательных московских древностей, хранившихся в соборах и монастырях «первопрестольного града». Судьба многих из этих раритетов в недалеком будущем оказалась в руках зауряд-поручика Пьера Жерома, коего в управе называли запросто Павлом.

Возможно, с подачи Жерома Брокер внушил Ростопчину мысль, что никоим образом не следует оголять стены соборов от икон и прочих драгоценностей, покуда положение Москвы не будет безнадежным… Позже, оправдываясь перед потомками за похищенные сокровища Кремля, Ростопчин будет уверять, что все ценное заранее вывезли в безопасные места…

Оккупировав Москву, Наполеон поручил Куперену сформировать императорский обоз из награбленных сокровищ… В их числе, согласно прихоти Бонапарта, должен был находиться золотой крест с колокольни Ивана Великого в Кремле.

На третий день после своего отъезда из Семлева Куперен миновал Смоленск и возле деревни Ляды догнал карету, сопровождаемую небольшим конвоем. Начальник конвоя узнал Куперена.

— Господин полковник? Позвольте поздравить вас с блестящей карьерой… Простите за откровенность, но с какой стати император так щедр на чины при столь плачевном положении нашей армии?

Куперен ответил холодно, едва сдерживая норовистую лошадь:

— Вы недобро судите, капитан…

— Господин полковник, поверьте, я не хотел обидеть вас! Но обстоятельства…

— Вот именно, капитан! Обстоятельства сейчас таковы, что мне не до шуток. Скажите лучше, не слышали ли вы что-нибудь об отряде, следующем из Москвы вдоль коммуникационной линии с кое-каким грузом?

— Смотря с каким грузом, господин полковник… Я знаю, что из Парижа следует обоз с кофемолками. Подумать только! Они скорее сгодятся на то, чтобы перемолоть наши кости.

— Вы забываетесь, капитан! В иное время я арестовал бы вас за измену…

— Вы правы, господин полковник: всему свое время. В начале кампании я мечтал о собственном имении под Москвой и чудесных русских рысаках. Теперь же, полуголодный, я везу в Париж пленного русского генерала…

Кончиком шпаги Куперен приподнял штору, закрывавшую окошко кареты. Внутри на обшитом красным бархатом сиденье он увидел генерала Винценгероде. Генерал был взят в плен при весьма интересных обстоятельства. Узнав о намерении маршала Мортье взорвать Кремль, он явился к нему парламентером и заявил, что, если хотя бы одно из кремлевских строений будет разрушено, все французы, находившиеся в плену у русских, будут расстреляны.

— Узнаете ли вы меня? — спросил Куперен пленного не без злорадства, ибо был знаком с ним еще в ту пору, когда работал секретарем Московской городской управы, выполняя в России секретную миссию по личному заданию Бонапарта.

Увидев полковника, Винценгероде опустил голову и зло ответил:

— У меня нет и не может быть знакомых среди вашего воинства!

С нескрываемым раздражением Куперен опустил штору.

— Так как же, капитан… Вы что-нибудь слышали об этом обозе?

— Вряд ли смогу чем-то помочь вам, господин полковник. Впрочем, сегодня поутру я оставил в смоленском госпитале одного из моих людей… Рядом с ним лежал унтер-офицер, кажется, курьер. Он бредил и говорил о фураже, который нужно доставить какой-то польской пани…

— Упоминал при этом город иди деревню?:— Куперен схватил капитана за руку.

— Кажется, Несвиж…

Куперен вздыбил лошадь.

— Спасибо, капитан! И впредь поменьше говорите о чужих костях, если вам дороги свои…

Предостережение Куперена оказалось ненапрасным. Через несколько дней карета с пленным Винценгероде оказалась в руках флигель-адъютанта Чернышева. Обрадованный таким исходом дела, Винценгероде, поделился своей озабоченностью в связи с появлением в глубоком тылу французов поручика Жерома — под этой фамилией ему был известен Куперен, — настоящая роль которого в Москве стала для него более чем ясной. Чернышев велел доложить Чичагову, командовавшему Дунайской армией, о новоявленном полковнике и возглавляемом им обозе.

Несвиж, 1 ноября 1812 г.

Наполеон продолжал отступать из Смоленска в сторону Красного, где его ожидало новое кровопролитное сражение…

В это время Куперен прибыл с обозом в древний Несвиж. Первым делом он учинил разнос старому коменданту за царившее в этом городе благодушие. Затем, сбросив с ног отяжелевшие от сырости сапоги, полковник устало опустился прямо на пол возле затопленной печи и сбавил тон:

— Если бы вы знали, господин комендант, как я рад нашей встрече! Вы немец?

— Нет, господин полковник. Австриец, из Миттерзилля. Мой сын… мой мальчик в Шеннбруне, в дворцовой охране, а я… — комендант едва не плакал.

— Вы еще увидите своего сына! На войне выживают те, кого ждут, — добродушно сказал Куперен. Он с удовольствием ощутил, как по его телу разливается приятное тепло.

Но вот с городской площади донесся тревожный голос трубы. В ту же минуту в комнату влетел сержант из дозора:

— Господин комендант, у города русские!..

…Лошади, яростно понукаемые конвоирами, выбивались из сил под тяжестью груженых подвод. Обогнав обоз, растянувшийся на четверть мили, Куперен проскакал по ветхому деревянному мосту, перекинутому через глубокий оборонительный ров, и соскочил с лошади у ворот Несвижской крепости. Внутри возвышался великолепный по красоте дворец, выстроенный более трехсот лет тому назад польскими магнатами Радзивиллами, выбравшими местом своей резиденции город Несвиж.

— Именем императора!.. — рявкнул Куперен, и после некоторого молчания кованая калитка отворилась.

— Какого черта!.. — только и успел произнести тщедушный поручик, у которого при одном взгляде на свирепое лицо Куцерена пропал дар речи.