Джинн Калогридис - Алая графиня

• Название: Алая графиня
• Автор: Джинн Калогридис
• Издательство: Зксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56530-6

Конец XV века. Прекрасная графиня Катерина Сфорца, внебрачная дочь герцога Миланского, самая храбрая женщина-воин, которую когда-либо знала Италия. Она мудро правит своими землями и отважно защищает их от захватчиков. Ее возлюбленным нет числа.

Искусная гадалка Дея — доверенное лицо Катерины, ее камеристка. Она не только хранит тайны из бурного прошлого своей госпожи, но и, раскинув карты, может попытаться предсказать будущие Катерины. Однако карты пророчат беду. Катерина не сможет отразить нашествие на ее владения войска Цезаря Борджа, безжалостного сына порочного Папы Александра VI.

Но, может быть, и свое поражение Катерина Сфорца сумеет превратить в победу?

Впервые на русском языке международный бестселлер Джинн Калогридис, подарившей читателям романы «Я, Мона Лиза» и «Невеста Борджа».

---

Я вообще не думала, что выйду замуж.

Бона, сидевшая у камина, заметила мое отсутствие.

Когда певцы сделали паузу между гимнами, она негромко сказала:

— Дея, сегодня он точно не приедет. Я уже сто раз тебе говорила, что зимой в пути часто бывают задержки. Не терзай себя, они наверняка уже нашли ночлег и сейчас так же, как мы, сидят перед теплым очагом. — Герцогиня помолчала. — Кстати, пора уже закрывать ставни. Холодает.

Бона ни словом не обмолвилась о том, что в этом году стоит необычайно холодная зима, какой никто не мог припомнить.

— Разумеется, ваша светлость, — ответила я.

В этот миг порыв ветра разметал облака. У меня на глазах они соткались в призрачный образ, силуэт человека, свисающего с темнеющего небосвода, как будто Господь держал его за ногу. Другая нога человека согнута в колене, отчего получалась перевернутая четверка.

«Повешенный», так называл эту фигуру Маттео.

Я закрыла тяжелые створки с перекладинами, заперла их на засов и помешкала немного, смахивая слезинку. Когда я подняла глаза на Бону, на моем лице сняла наигранная улыбка.

Разум наперекор этим тучам твердил, что мне не о чем беспокоиться. Маттео — опытный путешественник, он сопровождает из Рима в Милан не простых гостей, а папских легатов, людей слишком ценных, чтобы они пустились в путь в скверную погоду. Маттео прекрасно вооружен на случай нападения бандитов, а папские послы ездят в сопровождении слуг и телохранителей. Однако тревога не покидала меня. Этим утром я проснулась в настоящей панике, потому что мне приснился обоюдоострый меч, нацеленный острием вниз. С клинка на мерзлую землю капала кровь, чужой голос равнодушно шептал в ухо: «Маттео погиб».

Перед утренней службой я поставила за Маттео вторую свечу, чтобы Господь обязательно услышал мои молитвы. Бона вошла в часовню и заметила это.

Когда я опустилась на колени рядом с нею, она успокаивающе похлопала меня по руке и тихо проговорила:

— Господь все слышит. Я тоже буду молиться.

От ее доброты слезы снова навернулись мне на глаза, однако тревога не покинула меня. Перед мысленным взором стоял Маттео, висящий вверх ногами, бледный и бесчувственный.

После утренней мессы я поспешно приступила к работе, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, присматривала за горничными, пока они укладывали вещи герцогини и детей, готовя сундуки к отправке в Милан.

В полдень я заметила, что снеговые тучи сгущаются, однако упрямо твердила себе, что Маттео, самый умный из всех знакомых мне мужчин, тоже увидел это и поскакал еще быстрее. Небо становилось все угрюмее, как и мое настроение, и на закате будущее рисовалось в совсем уже мрачных тонах. Закрывая ставни в комнате Боны, я снова с трудом сдерживала слезы.

Затем я с рвением взялась за вышивание, с каждым новым стежком повторяя беззвучную молитву: «Господи, защити моего мужа!» Конечно же, Господь услышит. Маттео достоин защиты как никто другой. Если до ушей Всевышнего и доходят чьи-то молитвы, то прежде всего Боны.

Стежки получались у меня длинными и беспорядочными. Придется распороть их и сделать заново, но уже не сегодня, потому что смеркается и скоро Бона велит нам отложить вышивание. Мужской квартет снова запел, на этот раз жизнерадостную народную песню, от которой герцогиня заулыбалась, а Катерина принялась отстукивать ритм ногой.

Я не сводила глаз с полосы белого шелка у себя на коленях, поэтому не увидела, с чего все началось. Когда я подняла голову, пекарская лопатка Франчески с грохотом упала на каменный пол рядом с камином, а кедровые орехи высыпались в огонь. Франческа с ужасом поглядела на ковер, затем всплеснула руками, и от этого жеста шаль сползла с плеч камеристки. Ее конец угодил в камин и занялся, Франческа же, не подозревая об этом, продолжала взирать на кусок раскаленного докрасна кирпича, выпавший на ковер прямо к ногам герцогского наследника.

В следующий миг Франческа пронзительно закричала, ей вторили Бона и нянька, которая выронила гребень и сейчас же подхватила своего питомца, Джана Галеаццо, на руки, опрокинув его стул. Эрмес с криками рванулся к матери. Квартет певцов — самые высокооплачиваемые таланты Европы, безоговорочно преданные семье герцога, пока исправно получают свое жалованье, — быстренько ретировался за дверь.

Пока множились крики и сгущались клубы дыма, я поднялась, намереваясь затоптать пламя, чтобы не разгорелся настоящий пожар, и шагнула к Франческе. Но путь мне преградила Катерина, уже успевшая вскочить на ноги. Взгляд широко раскрытых синих глаз был пуст, в этот миг девочка походила на животное, обезумевшее от страха. Когда я попыталась пройти мимо нее, она вцепилась мне в плечи и оттолкнула с такой силой, что я потеряла равновесие и едва не упала на спину. Катерина пронеслась мимо меня к двери и выскочила на лоджию, трехлапая борзая следовала за ней по пятам.

Бона подняла со стула Кьяру, окаменевшую, обливавшуюся слезами от испуга, и принялась подталкивать к выходу вместе с Джаном Галеаццо и Эрмесом. Теперь, когда все ее подопечные были в безопасности, герцогиня тоже пошла к двери, а я наконец-то смогла помочь Франческе затоптать тлеющую шаль, которая лежала на ковре бесформенной кучей, распространяя по всей комнате вонь горелой шерсти.

Горничная, которая укладывала платья герцогини, подскочила к нам с кочергой в руке и забросила отвалившийся кусок кирпича обратно в камин. Именно этот обломок стал причиной всех бед, когда выпал из кладки и ударил по лопатке Франчески. Вторая горничная подхватила таз для умывания и вылила его содержимое на шаль и дымящийся ковер.

К этому моменту орехи окончательно сгорели и принялись издавать невыносимую вонь. Франческа, задыхаясь, бросилась к окну, недавно закрытому мною, и распахнула его, впуская в комнату свежий альпийский воздух, а вместе с ним — колокольный звон, доносившийся из монастыря Чертоза.

Я вышла вслед за остальными на лоджию, где уже были открыты все окна, выходившие во внутренний двор. Нянька повела Джана Галеаццо, его брата и Кьяру, все еще всхлипывавшую, к соседней двери, в покои наследника, расположенные в северо-западной башне. Певцы исчезли бесследно. Несколько перепуганных слуг выскочили на шум из комнат Джана Галеаццо, однако, увидев, что опасность миновала, сразу же вернулись обратно в башню.

Бона осталась у окна лоджии. Она желала убедиться, что я не пострадала при пожаре; когда же увидела меня сгибающейся пополам от кашля, принялась хлопотать надо мной и подвела прямо к распахнутому окну. Я подставила лицо пронзительно-морозному воздуху и глубоко задышала. Когда кашель наконец-то утих, я утерла выступившие слезы и отодвинулась от окна, чтобы взглянуть на герцогиню.

Она нисколько не пострадала, но теперь перед ней встала новая угроза. Я проследила за взглядом Боны и увидела в дальнем конце вытянутой лоджии Катерину, которая остановилась в коридоре, разделявшем покои герцога и его супруги.

Катерина неподвижно застыла в желтом свете факела, закрепленного на стене, неестественно притихла, склонила голову к плечу и стояла спиной к нам. Сейчас она напоминала кошку, которая, прежде чем броситься на птичку, замирает, слушая ее пение. Я тоже застыла: из противоположного крыла дворца неслись женские крики, полные страха и отчаяния.

Все пять дверей, выходивших в длинный коридор, почему-то оказались заперты, а слуги за ними вели себя как-то странно тихо. Да и сама лоджия была необычайно пустынна, если не считать одинокого старика, который переходил от факела к факелу и зажигал их от длинной свечи. Он медленно шаркал мимо нас, направляясь к покоям герцога, а потому не мог не слышать криков женщины, скорее всего, даже видел ее, бьющуюся в ручищах Бруно, самого могучего телохранителя герцога Миланского. Однако, как и все вышколенные слуги Галеаццо Сфорца, старик давно уже научился держать глаза долу, шагать размеренно и ничем не выдавать своих чувств, даже если и слышал крики несчастной.

Они неслись с восточной стороны, из лоджии, идущей вдоль мужского крыла замка, и становились все громче, перемещаясь к северо-восточной башне, к покоям герцога.

— Пустите меня! Ради всего святого!.. Люди, помогите! Кто-нибудь!..

Я сразу же поняла, почему в лоджии никого нет.

Катерина резко развернулась к нам, в ее глазах горел ехидный огонек, она едва не усмехалась.

— Мадонна, мы будем молиться? — обратилась девочка к Боне почти весело.

Темные выпуклые глаза герцогини широко раскрылись от обиды. Однако она сумела взять себя в руки и, не обращая внимания на старого слугу и Катерину, сверлившую ее оскорбительным, понимающим взглядом, подхватила юбки. Величественной поступью, со всей грациозностью, на какую было способно грузное тело, Бона двинулась мимо закрытых дверей дальше, к часовне.