Зигфрид Обермайер - Калигула

• Название: Калигула
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-486-02911-0

Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.

---

— Что случилось, Помпей? Вино не пошло тебе на пользу?

Последние слова он уже не расслышал — рухнул на пол, извиваясь всем телом, захрипел и скоро притих.

Калигула позвал охрану:

— Уберите! Кажется, он подавился. Пусть о нем позаботятся врачи.

На следующее утро в Риме стало известно, что Секстий Помпей подавился костью и умер.

Эмилий Лепид внимательно следил за ходом событий. Он продолжал вести тайную переписку с Лентулием Гетуликом, которому обо всем рассказывал. Легат должен был чувствовать возрастающую с каждым днем опасность попасть в смертельный водоворот. Гетулику пришлось принять в легион нескольких трибунов, назначенных лично Калигулой, и опасения его оправдались: император прислал шпионов. Легат вел себя как ни в чем не бывало, но в голове его сложился определенный план. Он хотел заманить императора на Рейн, например, под предлогом возможного бунта германских племен, который необходимо предотвратить. Положение при этом нельзя было изображать слишком опасным, чтобы ненароком не отпугнуть Калигулу, но обязательно указать на то, что император — сын любимого здесь всеми Германика — сможет снискать себе славу полководца.

Опасная переписка между обоими заговорщиками велась через надежного человека, и письма Лепид сразу уничтожал, прочитав их вслух Агриппине.

Агриппина играла с маленьким Нероном, когда вошел Лепид. Прелестный малыш делал свои первые шаги.

Лепид улыбнулся:

— У меня к тебе дело. Гетулик прислал письмо.

Агриппина приложила палец к губам, бросив взгляд на служанку. Она передала мальчика рабыне и велела ей уйти.

— Мы должны избегать любого риска. Возможно, ее спросят, как часто она слышала имя Гетулика в моем доме, кто знает?

— Ты права, любимая, нужно быть осторожными. Я прочитаю тебе только самое важное. Кстати, он никогда не называет Калигулу по имени, только «он» или «ему». Итак, слушай:

«…я по-прежнему считаю, что все надо сделать подальше от Рима. Правда, его будут сопровождать преторианцы, но больше тысячи человек он с собой не возьмет. Если же останется в Риме, пусть все случится там. Самым благоприятным будет начало лета, тогда я со своими войсками быстро перейду через Альпы. Вы можете рассчитывать на пять моих легионов и — в случае если сюда придет тайное известие о кончине, — еще на пять легионов моего тестя Априния. Он чрезвычайно осторожен и не допустит участия своих легионеров в мятеже, но поклялся Марсом, что поддержит тебя, когда дело дойдет до вопроса о преемнике. Значит, путь свободен, и мы можем уже в этом году добиться поставленной цели. Жду твоего сигнала».

Лепид опустил свиток и вопросительно посмотрел на Агриппину.

— Что скажешь?

На лице женщины ничего не отразилось, только глаза блестели как в лихорадке.

— Я посмею обрадоваться, только когда труп чудовища будет пылать на костре и преторианцы присягнут Эмилию Лепиду. Но не забудь о нашем договоре! Мы поженимся, ты усыновишь Нерона и провозгласишь его своим наследником. Это мое условие!

— Мы ведь все давно обговорили! Кроме того, я хочу взять тебя в жены не только из-за общих планов, а потому что люблю. Никогда об этом не забывай!

Агриппина смотрела на лицо любовника, не лишенное красоты, но со следами распутства. Раньше она считала его просто бездельником, ни на что не способным, кроме как тратить деньги Калигулы. Это была ошибка: Лепид показал себя мужественным и очень неглупым человеком, ведь он знал, что их затея могла стоить ему головы. Агриппина уважала его и была готова закрепить брачными узами его право на трон, но сердце ее целиком принадлежало сыну, и только ради него она старалась.

Пираллия провела лето с богатым поклонником в Неаполисе и по возвращении узнала о приглашении во дворец. Она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к новым приключениям.

Об императоре в последнее время не рассказывали ничего хорошего, хотя приезжающие в Неаполис римляне изображали его выходки и шутки скорее как оригинальные.

Как она должна была отнестись к приглашению? Они виделись лишь однажды, но Пираллия помнила каждую мелочь. Он посмотрел на нее своими странными неживыми глазами и потом сказал: «Ты нравишься мне, Пираллия», на что она ответила: «Ты мне тоже нравишься».

Но не внешность возбудила в ней симпатию; Пираллия верила, что за этой маской неподвижности скрывается несчастный человек. А как он от души рассмеялся, когда она назвала его сенатором!

Позже он приглашал ее на какой-то праздник, но тогда она могла видеть его лишь издалека. И вот теперь приглашение прийти на Палатинский холм. Может быть, опять какое-нибудь торжество? Она спросила хозяина публичного дома, но он ничем не смог ей помочь, а снова повторил:

— Мне сказали, чтобы я передал тебе, как только ты появишься, что тебя ждут во дворце. Больше ничего не знаю.

Пираллия отправилась туда на следующее утро. Вход загородил преторианец.

— Кто передал тебе это и когда?

— Я была в отъезде и узнала обо всем только вчера. Кто это был, не знаю. На всякий случай доложи императору, что я приходила.

Солдат громко рассмеялся.

— Императору! А почему не богу? Кто-то просто подшутил над тобой. Забудь об этом.

Но Пираллия упорствовала:

— Пошутил? Не верю. Во всяком случае, я знакома с императором лично. Когда построили храм Исиды, он и меня пригласил на праздник…

— Ты знакома с императором лично?

— Да. Мы как-то разговаривали.

Преторианец задумался.

— Я запишу твое имя и передам секретарю. Пусть решают во дворце. Где тебя можно найти?

Пираллия объяснила и ушла. Ее имя попало в длинный список просителей. Каллист обратил внимание на пометку напротив: «Утверждает, что знает императора лично и должна явиться во дворец».

Секретарь застонал. Вечные попытки пробраться во дворец! И в основном это были женщины, которые питали надежду обратить на себя внимание. Каллист отодвинул листы в сторону. Мусор!

Почему все это должно проходить через его руки? Существовали, в конце концов, еще дюжины писарей и секретарей, но никто из них не осмеливался принимать решение.

Каллист лукавил. Он был занят на службе по двенадцать, иногда пятнадцать часов, но в этом-то и состояла власть: знать обо всем, решать, о чем докладывать императору, а о чем нет.

Он очень удивился, когда несколькими днями позже Калигула вдруг сам спросил:

— Некая Пираллия не просила в последнее время об аудиенции? Она давно уже должна была объявиться.

Каллист поморщил лоб.

— Пираллия? Прости, император, но столько имен… Сейчас проверю.

После коротких поисков имя нашлось. Бледное лицо Калигулы раскраснелось, глаза метали молнии.

— Почему я об этом ничего не знаю? День за днем ты называешь мне тысячи имен, но как раз эту женщину назвать забыл. Это непростительная ошибка, Каллист!

Толстый секретарь сжался, будто хотел стать невидимым. Калигула любил такие сцены покорности и смирения, а Каллист превосходно их исполнял.

— Божественный император, прости! Твоя сверхчеловеческая память сохранила имя, на которое я, старый осел, не обратил внимания. Сегодня же пошлю этой женщине приглашение во дворец.

Буря улеглась.

— Я все время забываю, что имею дело с людьми. Ты стараешься, Каллист, я знаю. Позаботься о том, чтобы Пираллия пришла к ужину.

Калигула был зол. Новая супруга его глубоко разочаровала, и он не знал, что с ней теперь делать. Сначала он надеялся, что нашел в ней вторую Друзиллу, баловал сверх всякой меры, осыпал подарками. Но сущность Лоллии Павлины совершенно не соответствовала вкусу Калигулы. Став императрицей, она хотела вести светский образ жизни, с пышными приемами, великолепными выходами в театр, торжественными посещениями храмов. От Друзиллы в ней не было и следа, Лоллия скорее являлась ее противоположностью: вела себя сдержанно, никогда не теряла головы.

Калигула же так ценил в Друзилле непредсказуемое, переливчатое, постоянно меняющееся настроение, неожиданные причуды, которыми она могла украсить его досуг. Сверх того, Павлина оказалась холодной женщиной.

— Нет, так ведут себя только звери. Я не стану этого делать! Прекрати немедленно!

Уже несколько недель Калигула не заходил в ее спальню, и как раз это, казалось, пошло Лоллии на пользу. Она цвела как роза, начинала свой день на рассвете, а ее секретарь каждое утро приносил целый список дел.

Пираллия пришла во дворец точно за час до захода солнца. На этот раз перед ней повсюду распахивались двери. Император принял ее в маленькой трапезной, в которой бывали только самые близкие ему люди. Женщина хотела опуститься на колени, чтобы поцеловать руку Калигулы, но тот встал ей навстречу:

— Оставь! Это же не государственный прием, а скромный ужин среди друзей. Кроме тебя, здесь будут только Лепид, Азиатик, актер Мнестр и возничий Евтюхий.