Вячеслав Поляков - Мама, не плачь, я живой

• Название: Мама, не плачь, я живой
• Автор: Вячеслав Поляков
• Жанр: Научная Фантастика

1982 год. Приключения военного медика в Афганистане после крушения санитарного вертолёта. Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

---

— Ума не приложу, Павел Егорович. Ну вот ни одной зацепки.

— А что там у тебя по вчерашнему взрыву БТРа?

— Там никаких кочевников и рядом не было. БТР афганский, фугас был мощный. В БТРе никто не уцелел. Взрывной волной зацепило случайно проезжавший мимо наш санитарный УАЗик. Автомобиль возвращался с местного аэродрома, куда эвакуировал раненых из медбатальона. Санитарный борт улетел в Кабул штатно. Автомобиль годен только на запчасти, тяжело ранены водитель и сопровождавшая раненых медсестра. Оба прооперированы, жить будут. Есть, правда, нюанс, но к нашему делу он ну никак не должен бы относиться…

— Что за нюанс?

— Да тут мистика какая-то Пал Егорыч. Ночью из палаты, где лежала прооперированная медсестра, вылетела дверь и врезалась в противоположную стену коридора…

— Как вылетела? У тебя там ещё и двери летают? Ты сегодня закусывал вообще-то?

— Трезвый я, товарищ полковник. Дверь вылетела от сильного удара. Дверные петли вырваны из косяка с мясом. Определить чем выбита дверь по её обломкам не представляется возможным. Удар нанесён изнутри. В момент удара в палате, кроме прооперированной медсестры, никого не было. Медсестра была без сознания, под капельницей. Прибежавшие врачи обнаружили у раненой послеоперационное осложнение: кровотечение в брюшную полость и тяжёлый шок. Артериальное давление было практически на нуле. Хирург говорит, что с такой кровопотерей обычно не живут. Чудо, что жива была. Девушку срочно прооперировали. Жить будет.

— Ну и как ты всё это объяснишь в отчёте?

— Медсестра говорит, что у неё прадедушка шаман в таёжном племени где-то в Восточной Сибири.

— Ещё и шаманы… Слушай, Васин, ты фантастикой в детстве не увлекался?

— Это ещё не всё, товарищ полковник.

— Ах, не всё? Ну, давай, добивай старика.

— Медсестра, дежурившая у постели раненой после второй операции пояснила, что в бессознательном состоянии, когда девушка отходила от наркоза, то звала Генадича и разговаривала с ним…

— Какого Генадича.?..Это который с нами на озере?

— Я навёл справки. Других лиц с отчеством Геннадьевич в медсанбате нет.

— Хм… Так, может, у них любовь?

— Никак нет, никто из персонала этой версии не подтверждает. Официальный ухажёр у неё лейтенант из десанта, правда, без взаимности. Девушка строгих правил. Да, и если бы любовь, она б его не Генадичем, а Никитой называла или ещё как поласковее.

— Тоже верно… Хм… А, ведь, ходят в дивизии про него легенды… И, знаешь что, Васин? Есть у меня ощущение, что живой он. Интуиция меня ещё ни разу не подводила… От наблюдателей, кстати, ничего нового?

— Полчаса назад получил расшифровку: пришла ещё одна группа из десяти человек. Пытаются разбирать завалы. Пока ничего не нашли.

— Ясно. А о чём говорила раненая?

— Сестричка говорит, что не разобрала — раненая говорила невнятно и тихо, но слово Генадич произнесла несколько раз и чётко.

— Так… Все запросы я сегодня пошлю…Что планируете делать, капитан?

— Тут ещё один нюансик, Пал Егорыч…

— Нюансик, говоришь? Самое интересное напоследок припас? Ну, давай, выкладывай.

— Около одиннадцати ноль-ноль в медсанбат заявилась делегация местного отделения международного Красного Креста. Озабоченные страданиями женщин на войне, они предложили свою монашку для ухода за единственной раненой женщиной в мужском госпитале. Замполит было заявил, что мы сами в состоянии обеспечить уход, но я настоял допустить. Как развитие связей с международными гуманитарными организациями. В плане нашего основного дела. Зацепок-то по нему пока так и нет. Может, тут что и вылезет. А замполит телегу на меня накатает, я думаю.

— А единственная раненая — это наша медсестричка, которая в беспамятстве разговаривала с Генадичем. И через час после Красного Креста в город вошли кочевники. Думаешь, есть связь?

— Пал Егорыч, Красный Крест до этого никогда к нам не обращался. Кочевники никогда города не занимали. А тут в течение часа и те и другие. И кочевники никого не трогают. Зачем тогда пришли? Похоже, несут караульную службу, чего-то охраняют. Кого и чего? И монашка из палаты ни ногой. Судно за дверь выставит, а сама ни-ни. И повадки у неё… Один раненый десантник видел как она пришла, так он сказал, что не рискнул бы с ней связываться. И, потом, интуиция у меня… А больше никаких соображений, товарищ полковник.

— Молодец, Васин. Не зря я тебя на отдел рекомендовал. Наблюдение выставил?

— Так точно, выставил. Но ребята доложили, что монашка их просекла. Они чуют.

— Хорошо, Васин. Усиль охрану. Я, наверное, завтра к тебе подскочу.

— Уже усилил, Пал Егорыч. А медсестричку эту завтра санитарным бортом в Кабул эвакуировать планируют.

— Тогда так. Обеспечь охрану по маршруту от медбата до аэропорта. А я её тут встречу. Ты же проследи реакцию Красного Креста и кочевников на её эвакуацию. Это и будет момент истины. Всё понял, Николай?

— Так точно, Пал Егорыч.

— Ну, до связи. На ярмарку не забудь сходить.

— До связи, товарищ полковник.

…

Никита откровенно маялся бездельем. Танечка спала. Монашка сидела как истукан и перебирала свои железные гранёные чётки. От нечего делать Никита наблюдал как легкораненый десантник пытался закадрить молоденькую медсестричку на ближайшем посту в коридоре. Флирт медленно, но верно развивался по планам сестрички. Десантник пыжился, расписывая свои героические подвиги, сестричка прекрасно знала какую откровенную лапшу вешает ей на уши десантник, но постреливала глазками благосклонно. Постепенно мысли Никиты перескочили на последний полёт за ранеными. Интересно, как там ребята? Алтынбеков, наверное, уже дома в Фергане. А Бесов, наверное, у себя в деревне первый парень, хоть с палочкой ходит, а герой. Уж медаль-то ему точно должны были дать. Надо будет слетать к ним, когда здесь всё устроится…

— Всё на девок пялишься, бабник, — Танечка стояла перед Никитой руки в боки и грозно хмурила брови.

— О, Тань, привет. Проснулась? Как дела?

— Ты мне зубы не заговаривай. Чего ты в ней нашёл?

— Ничего я в ней не нашёл. Я пришёл, а ты спишь. Мне делать нечего, вот и смотрю. Не на монашку же твою смотреть. А там интересно, отшьёт она его или нет.

— Отошьёт, как же. Ты чего вернулся-то?

— Ну вот. Утром пришёл — чего поздно, сейчас пришёл — чего вернулся? На тебя не угодишь, — Никита сделал вид что обиделся.

— Никит, не обижайся. Тебя долго не было, я соскучилась. Просыпаюсь, а ты на эту рыжую пялишься, — Танечка села рядом, прижалась плечом, грустно вздохнула, — быстро я к тебе привыкла…

— А меня Учитель от всех занятий освободил, сказал лети к своей ненаглядной, — чего-чего, а морочить девкам головы Никита ещё в медучилище научился. Парней там было раз-два и обчёлся, девки сами липли; напрямую их отшивать Никите было неудобно, пришлось быстро постигать азы любовной дипломатии.

— Что, прямо так и сказал? — Танечка недоверчиво посмотрела на Никиту.

— Ну, ты же слыхала как он сказал — красивая?

— Про красивую слышала, а вот про ненаглядную нет.

Никиту выручила медсестра, зашедшая в палату сделать Танечке очередной укол.

— Никита, отвернись, — скомандовала Танечка.

— Вот уж, и посмотреть нельзя, — проворчал Никита, честно отворачиваясь.

— Нельзя. А про ненаглядную мы с тобой после поговорим, — грозно пообещала Танечка и прыгнула в себя — медсестра уже будила её.

После уколов Танечка разгулялась и спать не хотела. Потом её пришли навестить подружки-медсестрички и Никита облегчённо вздохнул — разговор откладывался. В полуха слушая щебетанье девчат, Никита узнал последние новости: оказывается, в город вошли кочевники, увольнительные отменили, гарнизон привели в состояние повышенной готовности, охрану усилили. Завтра утром прилетит санитарный борт, и Танечку вместе с другими тяжёлыми ранеными эвакуируют в Кабул. Маринка из оперблока залетела и выходит замуж за своего старлея, через месяц улетают в отпуск в Союз играть свадьбу.

— Сарафанное радио слушаешь? — В палату вошёл Хранитель.

— Ты же сам велел сидеть неотлучно.

— Молодец, службу знаешь. Я чего зашёл-то: я тут все свои дела закончил, имею час свободного времени. Могу подменить, а ты на ужин слетай. Я уже поужинал, а тебе тут всю ночь куковать. Эвакуация завтра утренним рейсом. Отсюда на аэродром транспортировка звеном "крокодилов". Автотранспортом пойдёт отвлекающая группа. Я договорился. Ты сопровождаешь до самого Кабула. Дальше по обстановке. Всё, давай. Я тебя тут дождусь. Не задерживайся там.

В Монастыре всё было спокойно. Разведённый в очаге огонь лениво лизал бок пузатенького медного котелка, Айша гладила бельё большим старинным утюгом.

— Айша, что у нас на ужин?

— Наконец-то Вы проснулись, господин, — обрадовалась Айша, — на ужин у нас картофельная запеканка, блинчики с творогом и пирожки с мясом. Подавать?