Екатерина Степанидина - Испытание на человечность

• Название: Испытание на человечность
• Автор: Екатерина Степанидина
• Жанр: Космическая фантастика

Литературные игры - импровизации. Основаны, как правило, на уже известных "правилах" - заимствованных мирах (книгах, фильмах). Мой партнёр по этим играм - Анжела Ченина, основной мир - Арда Толкиена и Элхэ Ниэннах, с включением других любимых книг и фильмов. Тут начинается то, что у меня в интересах в жж обозначено как "убей-в-себе-канониста" :) Соединение Звёздных войн, того, что я сама написала, и нашего варианта Арды.

---

  - Ждал, - признался он. - Это по поводу трибунала?

  - Нет, текучка. Налоги, корпорации, добыча-продажа, финансирование новых разработок научных центров Академии... я могу рассказать, но это долго и вряд ли тебя заинтересует.

  - Я в этом ничего не понимаю. И как ты разбираешься?

  - Нравится, - честно сказал Даниель. - У меня же никогда не было нужды в деньгах, поэтому я мог позволить себе роскошь заниматься только тем, что интересно. Так что случилось?

  Линн вздохнул.

  - Она вчера ночью так плакала...

  - Из-за тебя? - уточнил Даниель.

  - Да... Я повёл себя так, как будто то, что она - для меня... ничего не стоит. Как будто это само собой разумеется, и за это не надо даже благодарить, в общем... затмение какое-то нашло. А она закрылась и плакала так, чтобы я не слышал.

  Даниель спрятал улыбку за чашкой моррето. Нормальные, обычные человеческие проблемы, без холода выгоды и цинизма больших капиталов...

  - Понимаешь, чтобы читать мысли, нужно прилагать усилия, и это будет заметно, да и защищаться человек может. Но чтобы просто слышать чувства, никаких усилий не нужно, это как... ну, как звуки и запахи, наверное. Не со всеми, конечно. И не всегда... С мыслями такое очень редко где бывает. Вот на Элиетте - да. А здесь - нет.

  - Я понял.

  - Да ещё и с этим моим бегством к тебе на виллу...

  - А тут-то что не так? Я же её встретил, когда она прилетела за тобой, да и отъезд ваш тоже видел. По-моему, ты уже перестраховываешься.

  -Да?

  - Да.

  - Я же так и не позвонил за все те дни...

  - Ну так я же позвонил тот же вечер в Центр, что ты переживаешь? А потом ты рассказал, что она позвала тебя мысленно и сказала - возвращайся, когда сможешь. Разве не так?

  - Так, но...

  - Линн. Это уже перебор...

  - Надеюсь!

  - ...так что если ты хочешь извиняться, то это надо делать только за прошлую ночь. Хотя вы же уже вчера мне сказали, что никуда не денетесь и на концерт пойдёте. Ну, сегодня.

  - Ещё бы, полгода ждать и из-за какого-то бреда с трибуналом не пойти?! Он же вообще никогда с Энтиды не выезжал, да ещё и премьера!

  - Ну и тем более. Так стоит ли переживать?

  - Стоит. Она же вчера не пошла на лекции, мы целый день были в Центре, я разгребал то, что без меня накопилось, и я видел... а сегодня уже пошла, да. Я тут один сижу, она к вечеру придёт.

  - Ну хорошо, хорошо.

  - Так - как?

  Даниель задумался. Линн ждал.

  - Послушай. Припомни, наверняка она хотела что-то, - из украшений, из каких-нибудь безделушек, - что до сих пор так и не купили.

  Линн засмеялся.

  - Ещё бы, на ваши ювелирные красоты никаких денег не хватит.

  - Вот и возьми напрокат на сегодняшний вечер. Ты же наверняка знаешь, что именно.

  - Знаю! Только прокат будет стоить мою зарплату за месяц.

  - А я дам тебе взаймы. Так на что она положила глаз?

  Линн быстро открыл каталог в информационной системе, переслал Даниелю. Тот некоторое время любовался: да, роскошная вещь, очень изящная, синие прозрачные камни в колье и серьгах... Илеанская фирма, они всегда ставят знак - стилизованные золотые горы.

  - Ясно. Приказать доставить вам домой, или вы прямо из Центра поедете?

  - Домой. Мы заедем переодеться.

  - Хорошо. Тебе сообщат, когда привезут.

  - Думаешь, этого достаточно?

  - Увидишь, - пообещал Даниель. - По крайней мере, у меня всегда срабатывало.

  ...Вечером он встречал их у выхода со стоянки. Они прилетели на флайере Линна, вёл он, - когда приземлились на большой крытой стоянке, открыл дверь, подал руку. Даниель знал, что идёт трансляция, и что лорд Эльснер наверняка их видит, и сам хотел бы быть вместе с ними тут... наверное, они договорились, что когда камеры покажут гостей, то он позовёт... и точно, одновременно повернулись куда-то направо, улыбнулись. Как же всё-таки хорошо, что камеры не видно, и что даже такие мелкие загоняют подальше, чтобы не мешали людям жить...

  На ней было синее платье, драгоценности сверкали в ярком искусственном свете так, как положено настоящим безумно дорогим камням, а ещё она научила робота делать себе причёску... Даниель улыбнулся. Его всегда радовало, когда женщины выглядели роскошно. Даже если это были не его женщины. И Линн в парадной форме космофлота очень хорошо смотрелся рядом.

  Он поздоровался, взглянул на Линна.

  - Всё в порядке?

  - Да, - твёрдо ответил тот, повернулся к ней, и они улыбнулись друг другу. Даниель не мог подобрать другого слова, но это было как-то... правильно, что ли.

  Они пошли через холл к залу. Здесь уже была толпа - разряженная, радостная, предчувствующая грядущее чудо, которое бывает только один раз за жизнь, и которое больше не повторится, даже если ты потом будешь смотреть запись с того же вечера.

  - Ко мне попросились журналисты, - сообщил Даниель по дороге. - Просят дать в антракте короткое интервью.

  - По поводу ареста отца?

  - Да. Они знали, что ты придёшь, хотели бы задать вопросы и тебе, но сомневаются, согласишься ли. Если нет - я приму их отдельно.

  Линн задумался.

  - Да нет, я не привык бегать от кого-то. Главное, чтобы вопросы не блистали особенным идиотизмом, это с ними бывает.

  Огромный зал был уже почти полон, ещё немного - и станет темно, и тысячи ожиданий соединятся в одно целое, в единое дыхание, в единый вздох тишины... Они уселись в своей ложе, и свет погас.

  ...Эта музыка родилась, как дальняя дорога, овеваемая грустными ветрами предчувствий и прощаний. А над ней чисто и светло плакал дождь, и его капли рассказывали, звеня.

  И мелодия росла, она взлетела над притихшей землёй, капли дождя сливались в единый печальный вихрь, и вот уже откуда-то издалека донёсся призыв, предвещающий грядущие битвы... И, словно в ответ, тучи почернели, грозным громовым рыком отозвались коротко - и умолкли.

  А светлая земля раскинулась широко, просторы её пели о красоте и свободе. И где-то рядом были беспокойные всадники, готовые в любой миг сражаться, защищать... Дождь всё звенел, сливаясь в тихие ручьи, и они, журча, текли мимо душистых кустов, манящих морем тепла и благодати. Ручей бежал, растекаясь шире и шире, но щемящая грусть не уходила, а сгущалась всё сильней, - чтобы вернуться первой песней дождя. Но в ней была уже тревога.

  И надвинулись тучи, приведя с собой страх. Он всесильным крылом объял землю, властной волной застилая всё, - и далёкий тревожный призыв к битве зазвучал вновь.

  Страх расползался по земле, пригибая, покоряя. А светлая земля не хотела верить в грядущий ужас и плакала.

  И могучие волны понеслись вперёд, зовя на помощь.

  Их отчаянный призыв достиг небесной выси - и земных глубин.

  Грустная мелодия мирного дождя зазвучала вновь, вспоминая о душистых вёснах, тепле и покое. И сверкающая вода закружилась, вспоминая солнце. Покачиваясь на тревожных волнах, печально прозвучала в последний раз мелодия долгого трудного пути к счастью. А издалека доносились голоса войны: всадники услышали зов и были готовы.

  Пленённая земля молчала. Лишь мысли её лились в печали озябшего летнего ветра, вспоминавшего о былой свободе и звавшего ушедшую радость. И никто не хотел верить, что отныне это - навсегда. И вопреки холоду тоски, бесприютности тяжёлых дум слагалась музыка надежды.

  Надежда была неистребимой. Надеяться было страшно, невыносимо трудно, - ведь живой оставалась лишь память. Но всадники весны где-то есть, они должны прийти, - они придут... Мечта медленно поднялась ввысь - и растворилась в злом, колючем вихре, что, танцуя, торжествовал над тихой землёй. Льдинки острыми уколами заставляли вновь и вновь вздрагивать от страха, но мелодия мечты не умолкала, боль звала на помощь, и всё труднее становилось надеяться, - казалось, беде не будет конца, все отчаянные призывы бесполезны, и вот они поникли...

  В глубинах земли грозно и раскатисто прогремело. Невидимый, но могучий вихрь воли вознёсся к небу, воззвал - и помчался.

  Пробил час.

  Всадники весны начали свой путь.

  Они летели, высекая искры из камней, путь их лежал вверх по скалам и ущельям, которые более не могли ни задерживать, ни останавливать. Пламя горело в их душах, реял над ними призыв к битве, и с этим окрыляющим кличем мчались они вперёд.

  А за ними следом незримо шла волна надежды, пульсируя, как сердце, ждущее весны. Где-то в глубине её таились будущие тихие зори - улыбки счастья, - но пока они были скрыты, а грозный боевой клич тревожил, говоря, что за всё это ещё предстоит биться. А тишина счастливых дней уже была, - существовала! - и всадники, улыбаясь, знали это.

  В их душах жила память о том, как прекрасны ночи без страха, как, смеясь, перемигиваются звёзды, как ласковый тёплый ветер обнимает за плечи. Они помнили светлый шелест цветущих трав и летели, чтобы память стала явью. Волна надежды могучим плащом развевалась за их плечами, чтобы легче было пробиться к ждущей избавления земле.