Денис Жмыхов - Дэнилидиса - непутёвый герой

• Название: Дэнилидиса - непутёвый герой
• Автор: Денис Жмыхов
• Жанр: Фэнтези

Введите сюда краткую аннотацию

---

   - А почему - "был"? - Тупо спросил я.

   - Не, ну он как бы и есть еще. - Начал пояснять Гримир. - Да вот только Пэрри Задиры самого нету.

   - А... - открыл было я свой рот и тут же до меня дошло. - Так мы его тоже пригрохнули?

   - Ага! - довольно хохотнул Гримир. - Мы, а точнее - Торгвин. Перестарался малость, слишком уж сильно он его по голове приложил

  - Ну как получилось. - Наигранно виновато вздохнул Торгвин. - Верещал уж слишком громко, аж голова разболелась. Ну вот и пришлося его маненько охолонить.

  - Да уж - маненько. - Подколол приятеля Гримир. - Ты ж по-другому не могёшь. А ежели б не охолонил вовремя, то Пэрри б тебе ножичек б под ребро сунуть успел бы.

   - Да ладно. - Легкомысленно отмахнулся Торгвин. - Там-то ножичек был - капустки порезать...

   - Если капустка размером с быка, то да. - Смеясь встрял Дрольд.

  До меня, как всегда с большим опозданием, начало доходить осознание степени риска и опасности, которая висела надо мной, и мне стало вообще дурно.

   - Так что с нами-то будет? - Как можно более уверенно спросил я, подавляя дрожь в своем голосе.

   - Да нормально будет. - Уверенно отозвался Дрольд. - Помурыжат денек-другой, да и выпустят. Ну мож, штраф какой заплатим там или еще че-нибудь....

   - Ага! - Хохотнул Гримир. - Че-нибудь, это чё? Розгами вдоль спины на площади? Али на месячишко-другой камни тесать?

  - Тебе б поржать всё. - Насупился Дрольд. - Краст сказал, что Гириос, в принципе на нашей стороне и ничего против нас не имеет....

  - Да уж - фыркнул Гримир. - Краст твой, тот еще информатор. Тюремщик, елы-палы.

  - Это его отрядили нас стеречь. Никакой он не тюремщик. - Обижено прогудел Дрольд.

  - Так всё же. - Встрял я. - Когда уже решат чего-нибудь? А то помыться хочется.... Да и мутит чего-то, башка гудит.

  - Ну уж тута ничего удивительного. - Посочувствовал Гримир. - Как она у тебя вообще не оторвалась еще. Столько ж понаполучать.

  Тоже мне, Тереза - мать. Пытаясь хоть как-то развеять тучи в своей душе, я стал мерить камеру шагами, заглядывая во все углы, пытаясь понять предназначение вбитых в стену проржавевших железных колец. Да и вообще - ненужной мелкой суетой пытался заглушить в себе подленький страх.

  В тревожном ожидании, по крайней мере, с моей стороны, день просвистел бронебойной пулей, задев по касательной мозги.

  Когда за окном стемнело и в камере ощутимо похолодало, с ужасным скрипом отворилась дверь, и в сопровождении двух стражников нас почтил своим присутствием сам начальник гарнизона. По взлохмаченным волосам и запавшим воспаленным глазам было ясно, что за прошедшие сутки Гириос вряд ли спокойно присел хотя бы на пять минут.

  - Гириос.... - начал было Гримир, вставая и разводя в стороны руки, словно намереваясь того обнять.

   - Помолчи. - Резко оборвал гнома тот. - Присядь.

  Гримир обескуражено подчинился, плюхнувшись обратно на лежак.

   - Присядь и послушай. - Повторил Гириос, также присаживаясь на край колченого табурета, с грациозным достоинством отведя в стороны полы плаща.

   - Вот, что. - Продолжил он. - Ваша великолепная четверка, устроившая вчера вечером кровавую резню на постоялом дворе "Дубовые листья", самым грубым и циничным образом нарушила четыре Чрезвычайных Указа Порубежска. Да, как раз по одному на каждого.

  Гириос бледно усмехнулся.

   - И, руководствуясь Буквой Закона, я просто вынужден покарать вас со всей строгостью.

  Повисла напряженная пауза, я почувствовал, как сердце превратилось в маленький холодный комочек и рухнуло куда-то на самое дно желудка.

   - Вас троих, - Гириос устало махнул рукой в сторону гномов и Дрольда, - на Сваальд, в рудники. А тебя, Илидис...

  Я невольно перестал дышать, наткнувшись на холодный, ничего не выражающий взгляд.

   - А тебя... По всей строгости Закона я обязан повесить.

  Что-то взорвалось в моей голове, лишив слуха и зрения. Пусть и на мгновения, но было неприятно. Хорошо еще, что я сидел.

   - Да что за ядрено корневище?! - Вспыхнул Торгвин. - По-твоему, мы должны были дать себя зарезать, как свиней?!

   - Тихо! - Повысил голос Гириос, резко поднимаясь. Стражники за его спиной придвинулись ближе, держа копья наготове - во избежание эксцесса.

  Столько было силы и власти в этом выкрике, что троица невольно подалась назад, даже не думая перечить. Что до меня - так я всё еще пребывал в ступорном параличе, слабо осознавая, куда бежать, что делать и кто, в конце концов, виноват.

   - Я сказал - это по Букве Закона. - С нажимом сказал Гириос. - Однако, принимая во внимание смягчающие обстоятельства, как то: вынужденная самооборона, готовность с самого начала к мирным переговорам, численный перевес на стороне нападавших, неприкрытая вооруженная агрессия с их же стороны принуждают меня прибегнуть к Духу Закона в рассмотрении данного инцидента.

  Я ошалело посмотрел на того, кто сейчас для меня олицетворял судью, адвоката и палача в одном лице, который, вновь сделав короткую паузу, продолжал:

   - Проведя доскональное расследование и выслушав всех свидетелей, полномочная коллегия постановила. - Тут его голос стал выше и обрел металл: - Дрольда, сына Креольфа, Гримира Тортсвейна, Торгвина Эрдсвайна! За учиненные беспорядки на постоялом дворе "Дубовые листья" - изгнать из города Порубежск сроком на год!

  Гримир тихо охнул, не веря своим ушам. Однако приговор еще не был произнесен до конца:

   - Дэнилидиса Погибель Бордвика! - Казалось, что из горла начальника гарнизона изливался металл, обращаясь в слова, что гулко падали на каменный пол - За выше озвученные же беспорядки, приговаривается к пятнадцати плетям на центральной площади, выплате штрафа в казну города в размере половины Имперского Золотого и изгнанием из города Порубежск сроком на один год!

  Вы знаете, в тот миг для меня было "что в лоб, что по лбу". Скажи мне тогда, что меня вывалят в смоле, облепят конфетти и напялят на голову стринги, чтобы потом провести по городу с отрубанием впоследствии пальцев ног на главной площади, я бы воспринял это всё с той же тупой отчужденностью и ворчаньем в желудке чего-то противно-холодного.

  - Ну это уж совсем ни в какую каверну, Гириос! - возмущенно начал было Гримир.

   - Тихо! - Резко оборвал его Гириос. - Решение окончательное и обжалованию не подлежит!

  Начальник гарнизона обернулся к поджидавшей страже и коротко бросил:

  - Привести в исполнение.

  Я смотрел не отрываясь, как, лязгая стальными сочленениями на поножах и бухая подкованными сапожищами, выставив копья, на меня надвигались двое дюжих стражников. Я решительно не мог пошевелиться, буквально примерзнув задницей к грубым доскам лежака.

   - Вставай уж... - Чуть виновато пробурчал один из стражников, кладя мне руку на плечо и настойчиво подталкивая. - Пошли...

  Еле передвигая ватные ноги и, с содроганием ощущая струйки холодного пота на спине, я побрел к выходу, подталкиваемый сзади предупредительными стражниками.

  Я шел словно в бреду, ничего не видя и не слыша. Темный сырой коридор слился в одно сплошное пятно, звуки единой волной вливались в мой мозг, минуя какие-то определенные фильтры, разделяющие и раскладывающие внешние шумы на голоса, лязг железа, шум дождя....

  Меня буквально выволокли наружу под свежие струи прохладного ветра осени. Вокруг потихонечку уже собиралась толпа любопытствующих, глядя на меня с некоторым интересом, порой слышались вскрики ободрения, но и глумливых смешков тоже хватало.

  Мы шли в сгущающихся влажных сумерках, путь нам освещали факелы и постепенно разгорающиеся ажурные уличные фонари. Народ хоть и присутствовал, но ажиотажа не наблюдалось - да и то понятно, скоро ночь, спать пора, на завтра сил набираться...

  А может, это и была задумка Гириоса - привести приговор в исполнение именно сейчас, не медля? Провести, так сказать, процедуру тихо мирно, не привлекая всепоголовной огласке? Чёрт его знает! В то мгновение мне, чесслово, было не до раздумий.

  Я почему-то прокручивал в голове картину телесных наказаний, практиковавшуюся в армии Царской России - "прогнать через строй". Как наяву видел окровавленные стальные прутья, со всей силы опускавшиеся на истерзанную, превращенную в кровавое месиво обнаженную спину... Глубокие борозды, отлетающие кусочки кожи и мяса....

  Меня передернуло и захотелось завыть с тоски. Меня как-то еще не секли до этого ни плетьми, ни прутьями и что это такое, я представить не мог, а потому испытывал понятное смятение и беспокойство. Всё ж не на эшафот вели, и потому спокойствия обреченности не было.

  Тем временем наша небольшая процессия по широкой ухоженной улице вышла к ярко освещенной арке, на верхней части которой красовалась хорошо видимая и читаемая надпись, составленная из огромных, добротно вытесанных букв.