Игорь Акимушкин - Мир животных. Рассказы о змеях, крокодилах, черепахах, лягушках, рыбах.

• Название: Мир животных. Рассказы о змеях, крокодилах, черепахах, лягушках, рыбах.
• Автор: Игорь Акимушкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1974

Четвертая книга Игоря Акимушкина из серии «Мир животных» рассказывает о рыбообразных (миногах и миксинах), акулах, скатах и химерах; костных рыбах; земноводных (лягушках, жабах и тритонах) и пресмыкающихся (крокодилах, ящерицах, змеях и черепахах).

---

Рыба-муха ловит рачков-паразитов, которые прячутся между иглами на спине у рыбы-ежа. Ну и щекочет легонько. А рыбе-ежу не нравится. Удирает она от мухи. Но назойливая рыбешка везде ее находит.

Впрочем, рыба-еж зря капризничает. Без рыбы-мухи ее раки-блохи заели бы. Рыба-муха кормится, «счмокивая» с кожи скалозуба всяких паразитов. Не слизывает рачков и не скусывает их, а именно «счмокивает»; засасывает, словно пылесос. У рыбы-мухи всегда надутые губки, толстыми складками окаймляют они рот. Приложит она капризные губки к рачку-блохе, чмокнет легонько — и тот уже у нее во рту.

В 1940 году в Амстердамском аквариуме с удивлением наблюдали, как эта самая рыба-муха (она из индо-тихоокеанского рода лаброидес) заплывала даже в рот и под жаберные крышки к большим морским рыбам, чтобы охотиться здесь за разными паразитами.

Через девять лет молодой биолог Конрад Лимбо под водой у берегов Южной Калифорнии видел, как встретились два морских окуня: большеглазый серебристый и маленький золотистый.

Большой, когда увидел маленького, поплыл ему навстречу. Остановился перед ним, растопырил плавники и замер в странной, противоестественной позе — головой вверх. А малыш стал суетиться около большеглазого; несколько минут тыкал длинным рыльцем в его серебристые бока.

Затем окуни разошлись. Малыш юркнул в заросли водорослей, а большеглазый степенно поплыл к стае своих сородичей и затерялся среди них.

Сначала Лимбо не придал особого значения тому, что увидел. Но другие наблюдения убедили его, что эта встреча не была случайным эпизодом. Он стал внимательнее присматриваться к обитателям рифов, поставил несколько опытов и пришел к выводу, что забавная сценка, на которую он вначале едва обратил внимание, очень часто разыгрывается в мире безмолвия. А видел он ни больше ни меньше как санобработку: маленький окунь очищал от паразитов кожу большого собрата.

У рыбы-мухи и лоцманов, оказывается, много конкурентов. Науке известно более 26 видов других рыб-санитаров и около десятка видов креветок — специалистов по очистке морских животных от паразитов.

Рыбаки Калифорнии хорошо знают маленькую золотистую рыбешку синьориту, как ее здесь называют. Это губан-оксиюлис. Он ловко ворует наживку.

Некоторые рыбы, и среди них атеринки, гиреллы и разные рифовые, как увидят синьориту, бросаются к ней, толпятся вокруг густыми стаями.

«Когда я впервые обратил внимание на эти скопища рыб, сотнями осаждавших одного-единственного санитара, я подумал, что они собрались на нерест» (Конрад Лимбо).

Лимбо подплыл ближе. Синьорита заметила его и юркнула под скалу. Рыбы, ждавшие очереди, бросились к ней. Обогнали, преградили ей путь и пытались задержать санитара.

Когда рыб вокруг синьориты кружилось поменьше, можно было увидеть, что делала в самой гуще чешуйчатых тел эта губастая рыбешка. Она тыкалась то в одну, то в другую рыбу и что-то склевывала с боков. А рыбки блаженно замирали в самых невероятных позах: вверх и вниз головой, лежа плашмя на боку и даже вверх брюхом.

Конрад Лимбо поймал нескольких синьорит и разрезал их желудки. Там было полным-полно микроскопических рачков, «морских вшей» и кусков рыбьей кожи, изъеденной бактериями.

Рыбы-санитары обычно похожи друг на друга: у них вытянутые рыльца или пухлые губки и яркая окраска. Живут обычно в одиночку или парами. Одни просто подплывают к рыбе, которой хотят оказать услугу, и деловито чистят ее. Другие же все это делают с церемониями, напоминающими токовые игры самцов. Рывком бросаются вперед, замирают и бочком-бочком кокетливо пятятся назад. Опять наскок — и игривое бегство, и так до тех пор, пока какая-нибудь рыба не соблазнится заманчивым предложением почистить бока. Санитары еще издали замечают своих клиентов и так предупредительны, что тут же спешат навстречу.

И вот что еще интересно: хотя санитары и поедают паразитов, это не главная их пища. И без нее они могли бы отлично обойтись.

Санитары — личности неприкосновенные. Хищники их щадят, не истребляют. Лимбо не находил синьорит ни в одном из сотен обследованных желудков хищных рыб. Однако много раз видел, как эти рыбки заплывали в разверстые пасти огромных рифовых окуней (даже страшных мурен) и склевывали уютно пристроившихся там рачков-паразитов. В другое время окунь, так терпеливо подвергавший свой рот бесцеремонному обследованию, не упустил бы случая проглотить любую оказавшуюся поблизости рыбешку.

Больше того, иные беззащитные рыбки с большой для себя выгодой используют репутацию неприкосновенности, твердо установившуюся за санитарами в океане: подражают им в окраске, и этот спасительный обман часто сохраняет им жизнь. И наоборот, некоторые хищники, подражая санитарам в окраске и телодвижениях, под ложным флагом «красного креста» успешно охотятся за своими жертвами, введенными в заблуждение коварством пиратов.

Рыбы-санитары занимаются своей полезной деятельностью не где попало, а только в определенных местах, которые отовсюду хорошо заметны. Где-нибудь у выступов скал, у затонувших кораблей, на «опушках» подводных «лесов». Клиенты приплывают на «пункты санобработки» издалека и собираются здесь толпами. Один такой санитарный пункт у Багамских островов, за которым наблюдали биологи, за шесть часов пропустил до трехсот рыб! Рыбы, которых «морские вши» особенно замучили, переходят от одного пункта к другому, надоедая санитарам своей навязчивостью.

«Запоминая рыб по разным приметам, я установил, что они изо дня в день через разные промежутки времени возвращались на санпункты. В общей сложности рыбы проводили на них, кажется, не меньше времени, чем в поисках пищи» (Конрад Лимбо).

Многие добычливые места, богатые рыбой, обязаны своей доброй славе у рыболовов маленьким рыбкам-санитарам. Там, где их много, всегда держатся большие косяки рыбы.

Чтобы проверить, так ли это, Лимбо проделал несколько опытов. Некоторые подводные рифы он очистил от санитаров: переловил их всех. И что же? Рыб здесь сразу стало меньше. А через две недели они и совсем исчезли. Остались лишь немногие старожилы.

И еще он заметил: у рыб, которые не покинули опустошенные рифы, начались разные кожные заболевания. Чешуя их покрылась язвами, опухолями. Плавники стали рваными, на них болтались пушистые белые наросты.

Исследовали эти болячки — в них множество бактерий.

Лучезарная дружба бактерий и рыб

В море Банда (между Сулавеси и Новой Гвинеей) живут две удивительные рыбы — аномалопс и фотоблефарон. Фотоблефарон за пределы моря Банда никогда не удаляется, но аномалопса можно встретить у Новых Гебридов и островов Фиджи. Первый размером с ерша, второй втрое крупнее. Обе рыбки живут у поверхности моря, на коралловых рифах, и обе светятся по ночам. Последний член этого странного трио — криптофанерон — был найден на поверхности моря у острова Ямайка в Вест-Индии.

Если вы когда-нибудь возьмете в руки аномалопса или фотоблефарона, вас поразит большой кремовый боб под каждым глазом рыбы. Он крупнее глаза и хорошо заметен на темном фоне чешуи. Бобовидный орган прочно соединен с телом рыбы лишь спереди и сзади, и его легко вырезать, что не раз делали и ученые для своих опытов, и местные рыбаки, чтобы наживлять удочки.

Под микроскопом видно, что боб, словно соты из ячеек, сложен из мельчайших трубочек, плотно прилегающих друг к другу. На их концах, обращенных внутрь, в углубление в голове рыбы, есть «наконечники» из клеток, наполненных блестящими кристаллами гуанина: это зеркала. Они отражают свет. За зеркалами расположены светонепроницаемые ширмы из черных клеток — хроматофоров.

Обращенные наружу концы трубочек открываются в общие резервуары, лежащие непосредственно под внешней оболочкой органа. В них живут светящиеся бактерии. Между трубочками ветвятся кровеносные сосуды. Кровь, которая течет по ним, приносит бактериям-узницам свежий кислород и пищу.

Хотя бактериальные фонари у аномалопса и фотоблефарона устроены почти одинаково, «выключатели» у них разные. Аномалопс, чтобы потушить свет, поворачивает свой фонарик на своеобразных шарнирах светящейся стороной внутрь головы, а задней стенкой, затянутой черной ширмой, — наружу. Фотоблефарон, словно веком, прикрывает сияющий боб черной складкой кожи.

Свет бактериальных фонарей так ярок, что даже на расстоянии двух метров можно разглядеть стрелки на циферблате часов!

А зачем «фонари» рыбкам, которые не живут во мраке глубины?

Думают, что, возможно, для приманивания добычи. Светящиеся органы известны и у других прибрежных рыб (у лиогнатовых, например, и шишечников). Назначение биолюминесценции в жизни глубоководных рыб по многим причинам более понятно: «опознавательные огни» заменяют невидимую здесь окраску, создают отпугивающий или привлекающий эффект. Наконец, чисто осветительная функция и прочие полезности биологической иллюминации.