Моника Варненска - Бамбук шумит ночью

• Название: Бамбук шумит ночью
• Автор: Моника Варненска
• Издательство: Наука
• Жанр: Публицистика
• Год: 1972

Очередная книга М. Варненской, известной польской писательницы и общественной деятельницы, — результат нескольких поездок по Лаосу в 1969 и 1970 годах. Как очевидец событий, автор правдиво и объективно рассказывает нам о беспредельном мужестве бойцов Патет Лао и всего трудового народа Лаоса в их борьбе против неспровоцированной агрессии Соединенных Штатов и служащей им лаосской реакции.

---

«Танец урожая». Плавно двигаются по кругу молодые артистки. Ритмичный и грациозный шаг — такой же, как и в известном нам танце ламвонг. Гибкие, пластичные, полные несказанной прелести и гармонии движения рук. Очередной номер программы: лам. Это мелодекламация с острым сатирическим содержанием, похожая на наши частушки.

Записывая текст песен, слова которых мне поспешно переводит Си Мон, я невольно думаю о второй группе ансамбля, которая сейчас находится где-то на передовой. Возможно, что и эти талантливые молодые артисты, с которыми мы познакомились только вчера, завтра пойдут но дорогам, усеянным минами и бомбами замедленного действия…

Песня о «стальной горе» Фо Кхут, которая словно сторожевая башня преграждает врагу путь в стратегически важную Долину Кувшинов:

Высока гора Фо Кхут,
по виду похожая на седло.
Высока гора Фо Кхут,
которая защищает нас от врагов.
Сто раз подступал сюда враг,
сто раз отступал от горы…

Песню о горе Фо Кхут создал руководитель ансамбля Пассеутх после окончания турне по социалистическим странам. Очень жаль, что ее еще не слышали в Европе — она прекрасна!

— Совсем недавно у нас стали записывать ноты, — говорит композитор. — Прежде наши народные певцы играли и пели на слух, и только так мелодии передавались из поколения в поколение. К сожалению, ноты песни о горе Фо Кхут сгорели во время недавнего налета. Но песня осталась и ее будут петь!

Я тоже верю: песня, рожденная в огне битв, доживет до победы народа Лаоса!

Визит к «красному принцу»

Сперва езда в сумерках, потом в кромешной мгле. Время от времени слышу зловещее уханье совы и громкое кваканье лягушек. Вылезаем из машины — дальше придется идти пешком. Стараюсь шагать осторожно, чтобы не промочить сандалии и не слишком забрызгать грязью свое обмундирование. Сегодня нам с Богданом предстоит самый важный визит из всех, которые были запланированы для первых журналистов из Польши, находящихся в освобожденных зонах Лаоса.

Узкая тропка. Мокро и скользко. С обеих сторон растут невысокие лохматые пальмы. Над головой тянутся многочисленные провода. Бетонные ступеньки ведут к продолговатой расщелине, в которой виднеется свет. Листы гофрированного железа прикрывают вход.

Подземная «комната». Слева у стены — знамя Лаоса. Рослый мужчина в кожаной тужурке дружески протягивает нам руку. У него правильные черты лица. Кустистые, резко очерченные брови, небольшие подстриженные усы и быстрые глаза, в которых временами появляются веселые искорки. Темные волосы посеребрила седина…

Это принц Суфанувонг, председатель Центрального Комитета Нео Лао Хаксат. Принц — признанный вождь сражающегося лаосского народа, политик и государственный деятель, а вместе с тем человек, при жизни ставший легендой. Его отвагу, ум, бескомпромиссность и страстный патриотизм признают даже враги.

«Красный принц» происходит из влиятельной ветви находящейся у власти королевской династии. У его отца, принца Бун Конга, было двадцать сыновей, из которых Суфанувонг — самый младший. После преждевременной смерти отца заботу о семье взял на себя старший из братьев, принц Петсарат. И хотя сыновья Бун Конга были сводными братьями (они происходили от одного отца, но от разных матерей), старший был обязан нести опеку над остальными. Он получил хорошее образование: закончил во Франции Политехническую школу и имел диплом инженера-полиграфиста. Младших братьев Петсарат заставил окончить начальную школу, затем лицей в Ханое, а позже направил на учебу во Францию.

Юный Суфанувонг оказался очень способным. Во Франции он получает диплом с отличием инженера по строительству дорог и мостов. Затем кончает еще три факультета и получает дипломы морского инженера, инженера-электротехника и инженера-строителя. Знакомится с Францией, ее внутренним и внешним положением, с ее народом. Устанавливает контакты с представителями различных общественных слоев, с активными деятелями многих областей политической, экономической и культурной жизни. В 1937 году, когда во Франции был образован Народный фронт, лаосский принц (работавший тогда на верфях в Бордо) знакомится с передовыми рабочими, с представителями левой интеллигенции и профсоюзов. Эти «годы учебы и скитаний» заложили фундамент для развития передового мировоззрения молодого аристократа и ускорили формирование его прогрессивных взглядов.

В Париже принц Суфанувонг ведет беседы и дискуссии с деятелями вьетнамского освободительного движения, приезжающими во Францию. В результате этих контактов принц решает на некоторое время поселиться во Вьетнаме, чтобы на месте ознакомиться с перспективами Движения освобождения. Как инженер-дорожник, он много ездит по стране. Кстати сказать, во всех биографических очерках о принце Суфанувонге упоминается его короткая беседа с будущим президентом ДРВ товарищем Хо Ши Мином. Молодой лаосец задал коммунисту вопрос: что нужно делать, чтобы завоевать независимость? «Отобрать у колонизаторов власть!» — ответил тот, которого потом называли «отцом Хо».

Принц устанавливает связь с группами участвующей во вьетнамском освободительном движении лаосской молодежи, которые периодически отправляют в Лаос своих посланцев. Там, на месте, они готовят почву для создания конспиративных революционных групп. В попытках привлечь к освободительному движению своих земляков принц Суфанувонг рассчитывает главным образом на городскую молодежь и немногочисленную лаосскую интеллигенцию. Он еще не понимает и не видит необходимости опираться на крестьянство, на широкие массы наиболее бедных слоев населения Лаоса.

Понимание законов диалектики приходит к принцу Суфанувонгу позже — в ходе длительной и трудной борьбы с французскими колонизаторами, после неудач и поражений на полях битв.

О развитии событий в Лаосе между 1954 и 1964 годами я писала выше. О драматических этапах в жизни принца Суфанувонга, брошенного носавановцами в тюрьму Фоп Кхенг, мы слышали от Сисаны Сисана. А вот что рассказывает сам принц о покушении на его свободу и жизнь: «После ареста каждого из нас поместили в отдельную камеру. Нам заявили, что движение Нео Лао Хаксат окончательно разгромлено, что наши вооруженные силы рассеяны и прекратили существование, а мы сами будем преданы суду и повешены. Мы решили сделать все, чтобы повлиять на людей, с которыми нам приходилось общаться, — на охранников, следователей, судей. Например, нам удалось полностью склонить на свою сторону одного из судей. В результате он перешел к нам и даже принимал участие в Женевской конференции 1962 года.

Тюрьма размещалась в бывшей армейской конюшне. Наши камеры были вонючими тесными клетушками, где хозяйничали крысы и летучие мыши. Нам запрещалось читать и переговариваться между собой. Всех арестованных постоянно обыскивали, а кроме того, осыпали грязными ругательствами через мегафон, установленный во дворе. Нас сторожила отборная жандармская часть, сформированная американцами из числа наиболее заядлых и жестоких реакционеров. Когда мы пытались заговорить с ними, они затыкали уши. И все же мы осуществляли свой план: мы говорили, а они делали вид, что не слушают нас. Мы рассказывали им о моральном разложении среди военных и политических лидеров, об их подлом и жестоком отношении к собственному народу, о том, что они продают за доллары свой родной край…

В результате некоторые охранники стали прислушиваться к тому, что мы говорили. Время от времени кто-нибудь останавливался возле камеры. Затем один из стражников посетил наши семьи и принес от них весточку… Со временем некоторые стражники начали тайно помогать нам, сообщать о последних событиях. Вскоре мы уже отлично разбирались в обстановке, царящей в Лаосе и в мире. Затем охрана стала передавать информацию от нас на волю. Благодаря этому нам удалось установить связь с нашими организациями. Затем мы приступили к подготовке побега…

Была выбрана такая ночь, когда девять из десяти человек охраны были нашими сторонниками. За день до этого в тюрьму доставили одного из наших товарищей, по тюремная администрация не подозревала, что это наш будущий проводник. Когда наступил решающий момент, мы известили об этом стражников, которые решили бежать вместе с нами. Они принесли нам жандармскую форму и привели на склад, где каждый из нас выбрал себе оружие, а затем вся группа покинула территорию тюрьмы. Мы вышли в жандармских мундирах за ограду и спрятались в глубине большой плантации сахарного тростника… Мы видели погоню — прошли грузовики, до отказа набитые солдатами, пролетел над нами вертолет… Нас искали не там, где мы были, а значительно дальше… А потом триста километров почти беспрерывного марша — по горам, через джунгли, без еды… Я тяжело заболел, порой терял сознание. Ноги стер до крови… И вот тогда-то я пережил самую счастливую минуту в моей жизни: ночью мы встретили крестьянина, сторонника Патет Лао. Он привел нас к себе. Еще издалека почуял я запах дыма — запах домашнего очага. Впервые за все время после побега мы получили горячую пищу — дымящийся рис. А потом я лег спать рядом с членами семьи крестьянина. Я, принц королевской крови, лежа на циновке в хижине этого бедняка, чувствовал себя как дома, уверенно и в безопасности…»