Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

• Название: Советско-финскй плен 1939-1944
• Автор: Дмитрий Фролов
• Издательство: RME Group Oy, Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-952-5761-04-7 (RME Group Оу), 978-5-91419-199-0 (Алетейя)

Монография профессора Д. Д. Фролова, работающего в Национальном архиве Финляндии, представляет уникальное научное исследование проблем захвата, содержания и возвращения советских и финских военнопленных двух войн ХХ столетия. Книга основывается на реальных фактах, полученных прежде всего в результате кропотливого изучения архивных материалов, многие из которых публикуются впервые, привлечена обширная историография.

---

Данные о «невозвращенцах» получали от военнопленных. «Военнопленный Михет <…> знает фамилию танкиста, который сдался в плен вместе с танком, без сопротивления». Или же: «Младший лейтенант Антипин …остался и переодет в финскую одежду, отправлен по неизвестному направлению. Дал согласие писать мемуары». Постепенно на основании таких показаний были выяснены фамилии невозвращенцев. 6 июня Сопруненко отправляет в Москву «список лиц, находившихся в плену в Финляндии и отказавшихся вернуться в СССР».

На основании допросов в апреле 1940 года СССР представил Финляндии список своих военнопленных, удерживаемых на ее территории, из 99 фамилий. Однако финские власти заявили, что у них находятся 74 военнопленных. Из них Финляндия передала советской стороне 35 человек В соответствующем документе финской стороны имелись следующие цифровые данные:

ВОЗВРАЩЕНО

Русские 33 чел.

Белорусы 1 чел.

Грузины 1 чел.

Армяне 1 чел.

Евреи 1 чел. ·

Латыши 1 чел.

Болгары 1 чел.

Коми 1 чел.

Всего 39 чел.

НЕ ВОЗВРАЩЕНО

Украинцы 21 чел.

Татары 2 чел.

Узбеки 2 чел.

Башкиры 1 чел.

Карелы:

олонецкие и южные 1 чел.

тверские 1 чел.

Ингерманландцы 1 чел.

Поляки 1 чел.

Всего 35 чел.

Таким образом, Финляндия не спешила отдавать нерусских военнопленных. Русских передавали быстрее. Видимо, были опасения, что СССР будет настойчиво требовать выдачу именно русских.

Однако в документе была сделана любопытная приписка относительно лиц, не указанных в этом общем списке возвращаемых Финляндией военнопленных:

«Дополнительно примерно 30 русских перебежчиков, которых не возвратят потому, что должностные лица тюрьмы им это обещали, что их не вернут. Капитан Раск объявил о них 15/4-40, министр иностранных дел (неразборчиво) 16/4 пленных направили в Коккола».

То есть в Финляндии находились еще как минимум 30 человек, которые не просто не желали возвращаться в СССР, но которым было дано обещание, что их не выдадут советским властям. Однако советские органы власти это не смущало. Они упорно предпринимали всяческие усилии по их возвращению на родину. В частности, 18 ноября 1940 года в Финскую миссию поступила просьба «довести до сведения правительства Финляндии, что Советская сторона настаивает на возвращении в Советский Союз оставшихся в Финляндии 20 человек в/пленных из числа военнослужащих Красной Армии».

На этот демарш финны никак не ответили. Но указанные просьбы СССР не прекращались. Он настаивал на выдаче ему не пожелавших возвращаться на родину. И несмотря на то что некоторые советские военнопленные несколько раз подавали прошения в различные государственные органы власти Финляндии о том, чтобы их оставили там, большая часть из них под давлением советских властей была репатриирована в Советский Союз. При этом некоторые из них были просто обменены на граждан Финляндии, оставшихся в СССР

Последний такой обмен произошел 21 апреля 1941 года. Тогда рядовой Никифор Дмитриевич Губаревич, проживавший до Зимней войны в Белоруссии, находившийся в тюрьме города Миккели с 21 марта 1940 года, несмотря на то, что четырежды подавал прошение о неотправлении его в СССР, был обменен на гражданина Финляндии торговца Юрье Николай Ниеминена.

Но только с началом войны продолжения решилась судьба оставшихся в Финляндии 20 советских пленных. Начальник отдела организации Ставки полковник С. Исаксон и начальник правительственного отдела майор Тапио Тарьянне сообщили в МИД что так как упомянутые советские военнопленные «не выражали желание возвратиться в СССР в организованном обмене военнопленными после войны 1939-40 гг., то они больше не являются пленными, находящимися в Финляндии. Их следует рассматривать как иностранных граждан, проживающих в стране, о которых Правительство дает распоряжение». При этом, отвечая на возможные упреки СССР по поводу своей национальной безопасности, в документе заранее подчеркивалось: «Ставка также заявляет, что никто из них не может быть использован на работах оборонного назначения».

После того как обмен военнопленными закончился, государственные органы власти и Финляндии и СССР предпринимали много усилий по расследованию обстоятельств пропажи военнослужащих и их дальнейшей судьбы на территории воевавших стран. Обе стороны не забывали о тех, кто не вернулся с боевых заданий.

Так, например, 17 июля 1940 года Полномочное Представительство Союза ССР в Финляндии обратилось с просьбой в Министерство иностранных дел Финляндской Республики с просьбой навести справку о нахождении в числе военнопленных летчика М. И. Максимова, совершившего 21 февраля 1940 года «посадку на финском заливе». Аналогичная просьба содержалась и в обращении от 25 ноября 1940 по поводу летчика Н. А. Шалина, совершившего вынужденную посадку на финской стороне 8 марта 1940 года. Но выяснить, что же произошло с этими летчиками, по-видимому, по прошествии времени или из-за отсутствия свидетелей не удалось. На обеих приведенных нами просьбах советской стороны имеется короткая и однозначная пометка финских властей: «Сведений о пленении нет». Это и было передано советскому уполномоченному.

Одним из специальных вопросов, которому советские следователи уделяли довольно много внимания, был вопрос об избиениях и издевательствах над красноармейцами в плену. Бывшие пленные рассказывали, что над ними издевались не только финские охранники, но и некоторые свои же товарищи по плену. Особенно свирепствовали, по мнению дознавателей, «военнопленные из числа карел». В политдонесениях отмечалось: «Бывший младший командир, ныне пленный Орехов, попав в плен, был назначен старшиной барака, он безжалостно избивал военнопленных… Дидюк, карел, был переводчиком, избивал военнопленных… Гвоздович из города Калинина, был старшим палаты, избивал своих, отбирал советские деньги, проигрывал их в карты, купил себе комсоставовскую гимнастерку у пленного командира <…>». И таких показаний очень много. Но все-таки это не было системой. Отнюдь не все карелы были предателями. Стоит учитывать, при каких обстоятельствах была получена эта информация. С уверенностью можно сказать, что они действительно пользовались некоторыми привилегиями как «дружественная нация» (по финской классификации). А так как многие понимали финский язык, то их назначали старшими бараков, переводчиками и помощниками надзирателей.

Оперативная работа продолжал ась и в Южском лагере. К июню 1940 года в нем находились 5175 красноармейцев и 293 командира и политработника, переданных финнами. В своем докладе Сталину Берия отмечал: «…среди военнопленных выявлено шпионов и подозрительных по шпионажу 106 человек, участников антисоветского добровольческого отряда — 166 человек, провокаторов — 54, издевавшимися над нашими пленными — 13 человек, добровольно сдавшихся в плен — 72». Для чекистов все военнопленные априори были изменниками Родины. Старший лейтенант 18-й стрелковой дивизии Иван Русаков вспоминал об этих допросах так:

«…Следователи не верили, что большинство из нас попали в плен в окружении… Спрашивает:

— Ранен?

— Я контужен и обморожен, — отвечаю.

— Это не ранение.

Говорю:

— Скажите, я виновен в том, что попал в плен?

— Да, виновен.

— А в чем моя вина?

— Ты давал присягу сражаться до последнего дыхания. Но когда тебя взяли в плен, ты же дышал.

— Я даже не знаю, дышал я или нет. Меня подобрали без сознания…

— Но когда ты очухался, ты же мог плюнуть финну в глаза, чтоб тебя пристрелили?

— А смысл-то в этом какой?!

— Чтоб не позорил. Советские в плен не сдаются».

После расследования обстоятельств пленения и поведения в плену 158 человек, из числа находящихся в лагере бывших военнопленных были расстреляны, а 4354 человека, на которых не было достаточных материалов для передачи их суду, но подозрительных по обстоятельствам пленения, решением Особого совещания НКВД СССР осудили к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком от пяти до восьми лет. Лишь 450 бывших пленных, попавших в плен ранеными, больными и обмороженными, освободили от уголовной ответственности.

Финские военнопленные

Репатриация финских военнопленных началась в соответствии со сроками, установленными на заседаниях Смешанной комиссии. 16 апреля 1940 года первая партия финских военнопленных в количестве 107 человек пересекла линию государственной границы. В тот же день заместитель наркома внутренних дел Чернышов, который, как мы помним, курировал работу УПВИ распорядился подготовить финских военнопленных, содержавшихся в Грязовецком лагере, к отправке в Финляндию. В соответствии с этим приказом комбриг Евстигнеев отправляет на имя нзчальника 3-го отдела штаба Ленинградского военного округа комбрига Тулупова телеграмму-молнию следующего содержания: