Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

• Название: Советско-финскй плен 1939-1944
• Автор: Дмитрий Фролов
• Издательство: RME Group Oy, Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-952-5761-04-7 (RME Group Оу), 978-5-91419-199-0 (Алетейя)

Монография профессора Д. Д. Фролова, работающего в Национальном архиве Финляндии, представляет уникальное научное исследование проблем захвата, содержания и возвращения советских и финских военнопленных двух войн ХХ столетия. Книга основывается на реальных фактах, полученных прежде всего в результате кропотливого изучения архивных материалов, многие из которых публикуются впервые, привлечена обширная историография.

---

В личном архиве бывшего военнопленного Николая Дьякова, который, к сожалению, недавно ушел из жизни, сохранилось большое количество рукописных программ концертов и лекций. Например:

«Программа лекций «Прогулки по старому Петербургу».

Лектор С. М. Хейфиц.

Коккола, 55/28 (госпиталь для военнопленных № 28 — Д. Ф.), 1942 г.

1-я лекция. 3 декабря. — Основание города и застройка его в 18 веке.

2-я лекция. Развитие города в 19 и 20 вв.

3-я лекция. 11 декабря. Васильевский остров.

4-я лекция. 14 декабря. Район между Невой и Мойкой.

5-я лекция. 17 декабря. Район между Мойкой и Фонтанкой.

6-я лекция. Невский проспект.

7-я лекция. Район между Невою, Фонтанкой и Невским проспектом

8-я лекция. Московский и Невский районы.

9-я лекция. Петроградский, Выборгский и Лесной районы».

Военнопленный Хейфиц выступал также с циклом лекций по истории России: «Начало Руси»; «Русь под игом татар»; «Великий князь Иоанн III». Были и лекции «Уход за пчелами» (лектор Ерошкин), «Жизнь и творчество И. С. Никитина» (лектор Кудрявцев) и др.

Сами пленные организовывали выступления на концертах. Особенно много подобных вечеров проводилось в госпиталях, где военнопленных не выводили на работы и у них было гораздо больше свободного времени. В лагерях складывалась несколько иная ситуация. Это было связано с тем, что пленные целыми днями были на работе, а когда возвращались в бараки, им было уже не до музыки.

Совсем другой была обстановка в лагерях, где содержались военнопленные так называемых «дружественных наций» — ингерманландцы, карелы, вепсы, мордвины. Таких лагерей в стране было несколько. Там в полную силу работали школы, курсы по изучению финского языка и культуры, действовали просветительские секции и т. п. В остальных лагерях просветительская работа сводилась, в основном, к прослушиванию радиопередач на русском языке и концертам, организованным силами самих пленных.

Помимо этого, для удовлетворения читательских НУЖД военнопленных в стране издавался ряд газет. Например, в оккупированном Петрозаводске выходила газета «Северное слово». Из Берлина присылали газету «Заря». Для пленных украинцев печатали «Украинец в Финляндии». Помимо этого, из Польши в лагеря Финляндии иногда доставляли и другую украиноязычную газету — «Новая доба». Однако по содержанию и стилю они мало чем отличались от аналогичных по направленности печатных изданий периода Зимней войны — «Милый Друг» и «Друг Пленных».

Существенным отличием в содержании финнов в СССР и советских пленных в Финляндии было то обстоятельство, что во время войны Продолжения русские военнопленные имели право, а главное, имели возможность отправлять письма. Да, эта возможность в некоторой степени была ущербна, так как письма отправлялись только по территории Финляндии или на оккупированную территорию. Но для некоторых пленных это была возможность и шанс оповестить своих друзей, родственников и знакомых о том, что они живы и находятся в плену. По некоторым данным, пленные отправляли письма в Карелию и даже на оккупированную немцами Украину. Для переписки был предназначен письмо-конверт, который не заклеивался, так как военная цензура проверяла их. На конверте стояла пометка: «почта военнопленного».

Итак, культурно-просветительская работа в лагерях для советских военнопленных в Финляндии не отличалась большим размахом. Более того, проводилась она силами самих военнопленных при некоторой помощи и содействии администраций лагерей и военных госпиталей для пленных.

Политическая работа и вербовка агентов в лагерях

Как во время Зимней войны, так и во время войны Продолжения начавшаяся на фронте идеологическая обработка военнослужащих финской армии продолжалась в приемных пунктах и лагерях для военнопленных. Однако в зависимости от контингента лагеря по-разному строилась их идеологическая обработка. Так, например, в лагере для военнопленных в м. Сухое, где, как мы помним, содержались, по крайней мере, несколько перебежчиков из Er21, политзанятия длились семь часов в день и включали изучение русского языка, Конституции СССР и истории ВКП (б). Впрочем, проверка показала, что «военнопленные не знают государственного устройства СССР, а также и биографии вождей т.т. Ленина, Сталина». В связи с тем, что произведенная проверка показала незнание военнопленными государственного устройства СССР и биографии руководителей СССР, посетивший этот лагерь завсектором кадров НКВД оборонной организации ЦК КП (б) Карело-Финской ССР Сафонов считал, что историю ВКП (б) им изучать рано, а надо составить специальную тематику, включая в нее в первую очередь изучение государственного устройства СССР, биографии вождей Ленина и Сталина, устройство партии и вопросы текущей политики и после этого начать преподавание истории ВКП (б).

В январе 1942 года это лагерь посетил Отто Вилле Куусинен, который рекомендовал перевести в Москву нескольких человек из числа военнопленных. Впоследствии они учились в специальной школе разведки в подмосковной деревне Дубки.

Однако такой тематических подбор занятий и их интенсивность могли быть использованы только в случае с «особо проверенными» военнопленными, направлявшимися в специальные подготовительные центры с целью заброски их в Финляндию с диверсионными, разведывательными и шпионскими заданиями.

Органы НКВД и УПВИ уже с декабря 1941 года стали проявлять повышенный интерес к военнопленным русской национальности. Анализ протоколов допросов этой группы пленных выявляет некоторые вопросы, особо интересовавшие НКВД: членство военнопленного в различных белоэмигрантских организациях (РОВС, НТСНП, Младороссы и т. п.); работа этих организаций в лагерях для военнопленных на территории Финляндии; руководящий состав и активные члены этих организаций и т. п. При этом НКВД СССР предписывало администрациям лагерей «обеспечить активную агентурную разработку военнопленных русской национальности, произведя из их числа вербовку осведомления».

Но в октябре 1943 года НКВД СССР и УПВИ НКВД СССР отправили наркомам внутренних дел союзных и автономных республик и начальникам Управления НКВД краев директиву № 489 «Об агентурной работе среди военнопленных», в которой агентурная работа среди пленных признавалась неудовлетворительной. В этом документе, в частности, отмечалось, что работа среди военнопленных, несмотря на неограниченные возможности, не была налажена в должной степени. Руководство НКВД указывало на следующие недостатки: оперативные отделы лагерей не выявляют среди пленных лиц, которые могут быть использованы для выполнения «агентурно-политических заданий крупного государственного масштаба»; несоблюдение конспирации и привлечение агентов, завербованных для выполнения конкретных задач в будущем, к внутрилагерной работе; темпы вербовочной работы не отвечали требованиям задач и обстановки. Отмечалось, что при вербовке и работе с агентами не учитывались особенности психологии военнопленных, такие как оппозиционные настроения некоторых пленных. Сотрудникам оперативных лагерей рекомендовалось использовать и материальную заинтересованность, и такие обстоятельства, как нахождение в плену близких родственников (отцов, сыновей, братьев).

Руководство НКВД резюмировало, что вербовка агентов из числа военнопленных требовала иного подхода, чем «вербовка агентуры из советской среды»[238]. Кроме того, в директиве отмечалось, что обязательства агентов часто носят формальный и примитивный характер и ничем не связывают их с органами НКВД в будущем. В связи с этим от сотрудников оперативных отделов настоятельно требовали точно оформлять вербовочные обязательства агентов.

Вышеперечисленные недостатки, по мнению руководства Наркомата внутренних дел, приводили к провалу агентуры и внедрению в нее сотрудников разведорганов противника.

В результате сложившейся ситуации возникла необходимость кардинальной перестройки агентурной работы с военнопленными. Конечной целью должно было стать создание агентурой сети среди пленных и внедрение «этой агентуры во все каналы политико-экономической жизни страны, в ее учреждения, военный аппарат, армию, промышленность, органы разведки и т. д.».

Информацию обо всех представляющих интерес военнопленных офицерах и специалистах и т. п. предписывалось немедленно доводить до сведения УПВИ НКВД СССР. В случае необходимости таких военнопленных срочно переводили в Москву или направляли «в оперативный лагерь» для «проведения с ними работы Оперативно-чекистским отделом УПВИ НКВД СССР».

Однако среди финских военнопленных таких людей почти не было. Это с сожалением отмечает начальник УНКВД по Вологодской области полковник госбезопасности Свиридов. В распоряжении, адресованном начальнику оперативного отдела Череповецкого лагеря майору госбезопасности Ленькину, он высказывал предположение, что финны стремятся скрыть свое прошлое, общественное положение, работу в государственных, административных, политических, военных (особенно в разведывательных и контрразведывательных) органах, связи в Финляндии и в других странах мира. Однако некоторые положения распоряжения Свиридова противоречат друг другу. С одной стороны, руководство УНКВД из отчетов администрации безусловно имело полные данные о социальном статусе содержавшихся в Череповецком лагере финских военнопленных и знало, что он невысок. Соответственно вряд ли эти пленные могли иметь серьезные, представляющие оперативный интерес связи в Финляндии и за ее пределами. С другой стороны, отмечалось, что развитое национальное самосознание ограничивает их использование в качестве агентуры. Но на распоряжение из Москвы, надо было немедленно реагировать и проявлять хотя бы видимость работы. Так родилось расплывчатое и лишенное всякой конкретики распоряжение: «настойчиво добиваться путем выполнения даваемых заданий, выявляя этим путем рабочие качества и перспективность использования каждого агента в будущем». При этом не рекомендовалось раскрывать агенту планы в отношении него на послевоенный период.