Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

• Название: Советско-финскй плен 1939-1944
• Автор: Дмитрий Фролов
• Издательство: RME Group Oy, Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-952-5761-04-7 (RME Group Оу), 978-5-91419-199-0 (Алетейя)

Монография профессора Д. Д. Фролова, работающего в Национальном архиве Финляндии, представляет уникальное научное исследование проблем захвата, содержания и возвращения советских и финских военнопленных двух войн ХХ столетия. Книга основывается на реальных фактах, полученных прежде всего в результате кропотливого изучения архивных материалов, многие из которых публикуются впервые, привлечена обширная историография.

---

После прекращения летнего наступления и перехода к позиционной войне приток пленных сократился. Пленных добывали теперь лишь случайно, порой целые недели проходили без их поимки. А они нужны были Ставке для получения важной оперативной информации. Солдаты, захватившие «языка», поощрялись, например, дополнительным отпуском домой. Естественно, охотников на это дело оказывалось много. Пленных старались доставить в тыл любой ценой. Бывший военнослужащий финской армии рассказывал мне, что однажды в засаду попала группа красноармейцев. После скоротечного боя русские отошли, а в плен попал раненый боец РККА. Финны, перевязав его, стали отходить к своим позициям. Несколько раз пленный терял сознание, фактически находясь при смерти. Тогда сержант приказывал остановиться, останавливал кровь, менял повязки, делал искусственное дыхание русскому и приводил его в сознание. Через некоторое время выяснилось, что состояние пленного не позволяет переносить его на самодельных носилках. Последние несколько километров финны несли его на руках, по очереди меняясь. В результате пленный был доставлен живым в расположение финских частей, а солдаты получили кратковременный отпуск.

О подобных случаях вспоминали и советские военнопленные. Николай Дьяков раненным в грудь попал в финский плен летом 1941 года. В своих мемуарах он пишет:

«Появились брезентовые носилки. Теперь я увидел уже четырех чужих солдат. У двоих санитарные повязки на рукаве. Подменяя друг друга, они тащили носилки через заболоченные ложбины, тащили долго, с отчаянием вырывая сапоги из цепкой грязи. Где-то по соседству трещали автоматы, слышались одиночные выстрелы. Когда над головами финнов свистели пули, они нараспев ругались «Са-а-та-на!». Во время этого перехода опять и опять впадал в беспамятство. А когда на какие-то минуты сознание приходило, думал: «Несут… А почему не сбросят в болото?»[164]

Впрочем, картина не всегда была столь идиллической. Финны, как и русские, расстреливали раненых пленных, если они не способны были передвигаться или затрудняли движение подразделения.

Как и во время Зимней войны, финны старались как можно скорее отправить раненых военнопленных в госпитали. Еще в самом начале войны, 3 июля 1941 года, 28-й военный госпиталь в Коккола был передан под больницу для военнопленных. Больница подчинялась отделу по делам медицины при Ставке, и ее штат был набран из финских медицинских работников, причем гражданских. Однако уже через несколько месяцев в госпитале начали работать и врачи-военнопленные. Им помогали санитары, набранные из выздоравливающих пленных.

Госпиталь состоял из нескольких отделений, которые занимали различные жилые строения в городе: первое отделение находилось в народной школе, второе в здании школы Ренлунда, третье в шведской школе совместного обучения, четвертое в финской народной школе, пятое в рабочем доме, шестое в лицее. Впрочем, помещения подходили для содержания, а главное для оказания нормального ухода за ранеными и больными военнопленными. По свидетельству инспектора из Ставки, «везде было очень чисто и хороший порядок, и больные, судя по всему, получают хороший и квалифицированный уход, хотя врачей и медицинских сестер работает сравнительно немного. Больные были довольны, благодарили за хороший уход, И, надо думать, что выздоровление им теперь обеспечено».

И это было действительно так В воспоминаниях бывших советских военнопленных содержится немало хороших высказываний в адрес медицинского персонала госпиталя. Особенно много добрых и теплых слов сказано о враче больницы, русском эмигранте докторе Николае Григорьевиче Черных и его жене Ольге Федоровне, работавшей библиотекарем в госпитале. Она сама создала библиотеку и вела активную переписку с русскими, проживающими в Суоми. Последние присылали в библиотеку книги, подарили балалайки, баян, домбры и другие музыкальные инструменты. Это дало возможность О. Черных организовывать самодеятельные концерты.

В госпитале было довольно мягкое обращение с пленными, охрана их была номинальной. К несению службы были привлечены подростки 15–17 лет. Один из них, Лео Беркович, сделал много фотоснимков военнопленных в Коккола. Малочисленность охраны, а также доброжелательное отношение к пленным со стороны медперсонала и охраны позволяли пациентам Коккола общаться с другими пациентами больницы и городскими жителями.

Естественно, что такая охрана пленных не могла не вызывать нареканий со стороны военных. Приезжавший инспектировать больницу полковник Споре пришел к выводу, что охрана и дисциплина среди военнопленных во многом оставляли желать лучшего. В своем рапорте полковник Споре утверждал, что, хотя больница и предназначалась только для раненых и больных военнопленных, все же она должна была быть приравнена скорее к лагерю, ведь подчинялась же она до сих пор медицинскому отделу Ставки, как и другие военные госпитали Финляндии. Предложение полковника было принято, и режим содержания военнопленных в госпиталях был ужесточен. Впрочем, это почти не отразилось на пациентах госпиталя в Коккола. На протяжении всей войны он славился среди советских пленных хорошим уходом и мягким отношением.

Помимо госпиталя № 28 в Коккола, советские военнопленные лечились в 65-м госпитале в Лаппеенранта и с 63-м В Утти. По разным оценкам, через них за время войны Продолжения прошли несколько тысяч больных и раненых военнопленных. Только на октябрь 1944 года, то есть к моменту передачи пленных в СССР, в Коккола и Лаппеенранта находилось около 1500 пациентов. Несмотря на надлежащий уход, ранения, голод и болезни сделали свое дело — в этих госпиталях скончался 2001 человек, что составляет приблизительно 11 % от общего количества умерших в Финляндии военнопленных. Остальные — в лагерных лазаретах, на этапе транспортировки к местам содержания и госпиталям, а также расстреляны по приговору военного суда, убиты при попытке к бегству или во время побега.

И все же основной причиной смертности военнопленных в Финляндии были: некачественное питание, нехватка нужного количества витаминов, голод и связанные с ним болезни. Все это, наложенное на тяжелый физический труд, дало 29 % смертности советских пленных в стране. По годам эти данные распределяются следующим образом:

1.7.41–31.12.41 — 2369 умерших военнопленных

1.1.42–30.6.42 — 11 863 умерших военнопленных

1.7.42–31.12.42 — 3063 умерших военнопленных

1.1.43–30.6.43 — 521 умерших военнопленных

1.7.43–31.12.43 — 210 умерших военнопленных

1.1.44–30.6.44 — 185 умерших военнопленных

1.7.44–25.11.44 — 116 умерших военнопленных

Дата смерти неизвестна — около 350 умерших военнопленных

Как видно из приведенной выше таблицы, наиболее тяжелая обстановка со смертностью пленных сложилась зимой 1941/42 года. Причиной тому была неподготовленность Финляндии к ведению продолжительных боевых действий с СССР, а именно: неподготовленность лагерей, просчеты в нормах продовольственного снабжения пленных, несвоевременная доставка больных в госпитали и плохой медицинский уход в лагерных лазаретах.

В отчетах властей Финляндии признаются многие недостатки.

«У нас нет никаких причин предлагать пленным излишнее питание, когда его в обрез для своего народа, но раз уж мы их в плен берем, то мы не должны дать им погибнуть от холода и голода, как дело, по сути, в эту зиму и обстояло. В этом плане расчеты на калорийность продуктов совершенно не совпадают с калорийностью на практике. Кроме того, уже в момент своего появления в лагерях многие пленные пребывают в таком плачевном физическом состоянии, что на восстановление их здоровья требуется гораздо больше продуктов, нежели для здорового организма. А на этот момент внимание обратили слишком поздно».

Как правило, финны постоянно ссылаются на то обстоятельство, что к моменту пленения большинство советских военнопленных уже находились в ослабленном состоянии. Это не совсем соответствует истине. Действительно, некоторые пленные, особенно те, кто попал в руки финнов в результате осеннего и зимнего наступления в Карелии после разгрома окруженных частей Красной Армии, были истощены. Но их было сравнительно немного. Основная часть попала в плен после относительно недолгого пребывания в «котлах» летом — начале осени 1941 года. Соответственно особо оголодать они не могли, так как у окруженных были запасы продовольствия. Сдававшиеся в плен солдаты были, как правило, мужчинами в расцвете сил, которые начинали по-настоящему голодать только в финских лагерях, поскольку снабжение продовольствием в них не было налажено даже согласно инструкциям. Об этом говорят факты выбивания дополнительного питания для пленных среди финских работодателей по личной их инициативе. Это же подтверждают рапорты военного инспектора полковника Споре. Высокой смертности способствовало также слабое медицинское обслуживание, так как лишь ничтожная часть страдающих от голода попадала в больницы[165].