Юлия Латынина - Там, где меняют законы (сборник)

• Название: Там, где меняют законы (сборник)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Русское современное
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-05842

Генеральный директор Ахтарского металлургического комбината Вячеслав Извольский жесток, беспринципен и талантлив. Он стал собственником комбината, выкинув из директорского кресла взрастившего его предшественника. Он завел свою компанию сотовой связи, чтобы никто не прослушивал его разговоры, он купил мэра, губернатора и ментов. Но шахтерская забастовка и те, кто за ней стоит, угрожают ему – катастрофой, а его рабочим – голодом. Где та грань, перед которой остановится Стальной Король? И имеет ли он право остановиться?

В книгу также вошли такие произведения, как «Только голуби летают бесплатно» и «Ничья».

---

Последним достижением Вячеслава Извольского стало личное участие в ралли «Париж-Дакар». Извольский со своим штурманом уже благополучно добрался до Хартума, где его и настигло известие о том, что Европейский банк реконструкции и развития и американский Эксимбанк отказываются выделить его заводу уже почти просватанный кредит для сооружения второго по величине в Европе прокатного стана.

Извольский плюнул на ралли, купил в ближайшем duty free хороший костюм и спешно вылетел в Лондон. Ботинки он купить забыл и потому явился на встречу в ЕБРР в прекрасном кашемировом костюме за тысячу долларов и потрепанных, как у панка, кроссовках. На банкиров это произвело незабываемое впечатление, и переговоры о кредите возобновились к выгоде Извольского.

К этому времени Вячеслав Извольский заработал себе массу прозвищ. Наиболее распространенными были Великий Герцог, Железный Славик и Сляб.

* * *

К старому пятиэтажному зданию заводоуправления был приделан сверкающий стеклянный козырек, и оттого здание неуловимо напоминало бабу в кокошнике и в джинсах. Площадка возле заводоуправления была заставлена «Жигулями» и «Волгами», столь резко контрастировавшими с пустыми улицами Чернореченска. Перед самым стеклянным входом красно-белые столбики очерчивали стоянку для избранных: на стоянке рядком торчали служебные «Ауди» комбината, и там же стояли две «Бехи» с темно-зеленим «Мерсом», столь нагло подрезавшим Дениса у Юргичей.

Денис медленно катился вдоль рядов автомобилей, ища место для парковки. Внезапно он затормозил: у самого входа в заводоуправления стояла беленькая «Тойота королла», и садился в эту «Тойоту» ни кто иной, как добрый друг детства Иннокентий Стариков. Попугай Кеша. Первый зам Чернореченсксоцбанка.

Черяга замер. Белая «Тойота королла» неслышно завелась и скользнула от троттуара быстро и плавно, как акула скользит в сонной воде.

Ну что тут, в самом деле, такого необычного? Почему бы заместителю председателя главного чернореченского банка не навестить директора крупнейшего предприятия в соседнем городе?

Особенно если учесть, что банк держит счета угольщиков, и забастовка ему по этой причине не особенно нравится. А меткомбинат страдает от блокады железнодорожных путей, и забастовка ему опять-таки не по душе.

Пока Денис пялил глаза вослед другу детства, освободившееся после «Тойоты» место тут же занял чей-то «Москвич». «Ну прямо как на Старой площади!» – выругался про себя Денис.

В конце концов он пристроил машину напротив засаженного настурциями газона и прошел под козырек. У стеклянной двери скучала охранница с автоматом, проводившая удостоверение Черяги равнодушными глазами. На втором этаже секьюрити была не в пример прилежней: за аркой металлоискателя дежурили два омоновца, объяснившие Черяге, что ему нужен пропуск, а для пропуска необходимо позвонить секретарше Извольского.

Черяга пожал плечами и потянулся к телефону, который стоял тут же на тумбочке близ металлоискателя, но омоновец убрал телефон и объяснил:

– Это служебный. Идите звоните снизу.

Внизу, как помнил Черяга, стояли телефоны-автоматы, и жетонов для автоматов у Черяги не было.

Денис цапнул телефон и возмутился:

– Я сотрудник прокуратуры!

– А я сотрудник милиции, – гордо парировал омоновец.

И неизвестно, чем бы кончилась их перепалка, если бы в этот момент роскошная, светлого дерева дверь в дальнем конце коридора не отворилась, и в ней не показался тот самый человек в светлом костюме, который обогнал Черягу у Юргичей.

– Вячеслав Аркадьевич! – закричал Черяга.

Человек подошел к арке металлоискателя. За ним, как плотвички за щукой, побежали двое помошников с листочками в руках.

– Что такое? – спросил Извольский.

Ему было едва за тридцать, но из-за привычки к власти и к хорошей пище он выглядел куда старше: круглое и белое, как яичная скорлупа, лицо венчало заплывшие жиром плечи, и весь облик Извольского удивительно отвечал неофициально заработанной им кличке: Сляб.

– Вот, рвется к вам, – почтительно объяснил охранник, подавая Извольскому красную книжечку. Извольский прочел удостоверение, кивнул и отрывисто сказал:

– Проходите.

Кабинет Извольского был пуст и огромен: дубовый стол, заваленный бумагами, изгибался наподобие подковы, и с одной стороны к нему был приставлен столик поменьше, для посетителей.

Извольский, впрочем, к столу не пошел, а расположился в одном из мягких кожаных кресел, окружавших низенький кофейный столик в углу, бросив на ходу заскочившей в кабинет секретарше:

– Вера, сообрази нам чего-нибудь.

Черяга опустился в другое кресло.

– Вы по поводу забастовки? – спросил Извольский.

Черяга понял, что директор завода слышал о комиссии из Генеральной прокуратуры, и решил не уточнять, что сам он в комиссию не входит.

– Да, – сказал Черяга.

– С местной прокуратурой общались?

– Нет, – ничуть не покривив душой, сказал Денис.

– Я слыхал, что ваше начальство нашим прокурором Овсянниковым не довольно. Его действиями по забастовке.

– А вы?

Извольский осклабился, и его полное лицо удивительно напомнило Черяге кенгурятник джипа.

– Я – недоволен, – сказал Извольский, как отрубил. – Видите ли, Денис Федорович, убытки моего завода от этой забастовки составляют уже пятнадцать миллионов долларов. А когда я заявил прокурору Овсянникову, что собираюсь подать на шахтеров в суд, он в ответ пообещал разобраться с моим заводом. На предмет приватизации.

– В общем-то моего коллегу можно понять, – сказал Черяга, – обстановка на грани взрыва, а ваш иск…

– А вы знаете, – перебил москвича Извольский – что Овсянников – свояк гендиректора «Чернореченскугля»? А его сын возглавляет фирму, которая получила от предыдушей администрации квоты на вывоз угля из России?

– Какие квоты?

– Квоты для оплаты региональной программы сотрудничества с фирмой «Лира». Фирма нам поставила оборудование на двести миллионов долларов. Для молокозаводов и прочих народохозяйственных объектов. Под гарантию федерального правительства. Чтобы оплатить оборудование, администрация вывозила через частные фирмы причитающийся ей в качестве налогов уголь. Вывезли на четыреста миллионов долларов, и все они за рубежом пропали. Оборудование поставлено. Лежит под кустом и гниет, и использовать его решительно невозможно, потому что оборудование это было сделано только что не в прошлом веке. Итого имеем: четыреста миллионов на чьих-то счетах, списанные станки, проданные России по сумасшедшей цене, и долг России за эти станки в количестве двухсот миллионов долларов. Долг, который будем выплачивать все мы – вы, я, и мой завод. Вы думаете, эту штуку без ведома прокурора Овсянникова провернули? Или, если уж на то пошло, без ведома губернатора?

– А у вас документы по этому поводу есть? – спросил Черяга.

– Документы, – есть, – ответил Извольский. – Документы есть совершенно официальные. Есть договора с «Лирой», есть постановления губенатора о квотах, жалобы «Лиры» на неоплату продукции, и проверки по этому поводу были. Не раз. Последняя проверка областного КРУ аж две недели назад закончилась. Ничего, знаете ли, не нашли.

– Понятно. И поэтому, не имея возможности действовать законными методами, вы прибегли к незаконным?

– Что вы имеете в виду?

– Расстрел пикета.

– С чего вы взяли, что я имею к этому отношение?

– Это не я так считаю, а чернореченский мэр. Он мне заявил, что на него напали ваши подручные бандиты.

– Бред собачий, – сказал Извольский, – никто на него не нападал. Наверняка рекламу себе устроил. Если на него нападали, почему его не убили?

– На него напали, – сказал Черяга, – хотели его убить или напугать, я не знаю, но на него вчера напали. И охранника его покалечили.

Извольский пожал полными плечами.

– А вы знаете, что в этого мэра стреляли еще два месяца назад, когда ни о каких пикетах не было речи? Тоже я? Вы хоть знаете, что такое чернореченский мэр? У него раньше была сеть магазинов, «Арика», так когда он к власти пришел, все эти магазины льготный кредит от городской администрации получили. Курочкин держал четверть торговли в городе, а теперь держит четыре четверти. Знаете, сколько народу его из-за этого хочет загасить? Кстати, с этим кредитом областная прокуратура тоже пробовала разбираться. И тоже, представьте себе, ничего не нашла.

– Спасибо за информацию насчет мэра, – согласился Денис, отметивший про себя, как быстро Извольский, поначалу утверждавший, что покушения на мэра вовсе не было, сменил линию защиты, – но проблема в том, что киллеры рассуждали с ним как раз о забастовке.

– И что? Это, извините, называется алиби. Кто убил мэра? «А вон те, которые против забастовки».

– И опять же-таки. Мэра еще не убили. И он сам полагает, что дело в забастовке.

– Он полагает? – расхохотался директор. – Это он вам, извиняюсь, очки втирал. Простите, запамятовал, как вас зовут?