Ани Сетон - Очаг и орел

• Название: Очаг и орел
• Автор: Ани Сетон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995

Трогательная и волнующая история семьи Ханивудов — старожилов Америки с 1638 года. Мужественные женщины и отважные мужчины, составившие костяк американской нации, обрисованы в романе с исключительной полнотой и силой.

---

Пока Генри слушал, ему разрешалось заниматься цветными картинками, уже порядком наскучившими ему, но он и не думал восставать, так же, как и его мать — это был установившийся закон для времени после ужина.

В девять часов Эймос посмотрел на свои золотые часы и закрыл книгу.

— Пора спать, сын.

Генри проворно соскользнул со своего стула и поцеловал родителей.

— Ты тоже, Хэсси?

Эспер кивнула и с трудом встала. Эймос поддержал ее.

— Я скоро поднимусь. Только закончу статью в «Трэнскрипт».

Эспер с сыном шли через паркетный холл к лестнице, когда зазвонил колокольчик парадной двери. Они удивленно остановились и ждали, пока Эймос открывал дверь.

Низкорослый оборванный мальчишка, стоявший на коврике, мигал от неожиданно яркого света.

— Ну, — спросил Эймос, — что тебе нужно?

Анни высунула всклокоченную голову в холл, но, увидев там хозяев, исчезла. Мальчик вошел в холл, шаркая ногами.

— У меня послание для Эймоса Портермэна, — сказал он, изумленно таращась в пол. — Мне было сказано: большой дом около развилки на Салем, чучело оленя во дворе.

— Все верно, — кивнул Эймос нетерпеливо, — это тот дом, а я — мистер Портермэн. Что тебе нужно?

Мальчик равнодушно посмотрел на Эймоса, чуть подумал, затем снял свою кепку и покрутил ее в руках.

— Он велел вам прийти на фабрику. Немедленно. Поспешите.

Эймос окаменел. «Что случилось?» — подумал он, его губы сжались.

— Кто велел тебе? — спросил он, хотя не сомневался, что это Джонсон.

— Я его не знаю, — ответил мальчик. — Тот человек остановил меня на улице. Он дал мне два десятицентовика. Сказал, что подождет, пока вы придете.

— Хорошо, — сказал Эймос. — Я иду.

Мальчик, передав то, что ему велели, шмыгнул за дверь.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить Эймос взволнованную жену. — Я думаю, Джонсон хочет показать мне что-то. Полагаю, надо пойти пешком. Это гораздо быстрее, чем запрягать лошадь. А сейчас иди спать и не жди. Я могу вернуться поздно, хочу, чтобы ты уже спала.

Эспер кивнула, наблюдая, как он берет свою шляпу с вешалки и завязывает на шее черный шелковый шарф.

— До свидания, дорогой, — произнесла она, и эта маленькая фраза эхом отдалась в ее ушах. Ей стало не по себе. Пытаясь избавиться от зарождающегося страха, она резко повернулась к Генри:

— Поспеши в постель, сынок.

— Что этот грязный мальчик хотел от папы?

— Да это просто посыльный от мистера Джонсона. Ты знаешь, иногда папа отправляется на фабрику ночью, когда там много работы.

Генри был удовлетворен. Он пошел наверх и позволил матери укутать себя одеялом и даже спеть колыбельную — глупое удовольствие, которое он обычно не доставлял ей.

Эспер вернулась в свою спальню. Но ей больше не хотелось спать. Она беспокойно ходила по комнате. Наконец она легла поверх одеяла, еще одетая в домашнее платье. Она зажгла газовый рожок у своей кровати и начала читать. Некоторое время содержание книги лишь поверхностно занимало мозг, а затем она потеряла нить сюжета в растущем беспокойстве. «Это смешно, — подумала она, — снова нервы». Эспер положила книгу на столик, прикрутила газ и закрыла глаза. Вскоре она задремала, и вынырнувшие из подсознания зловещие лица уставились на нее. Они колебались, как темная вода, наблюдая за нею желтыми глазами, исчезая в черноте скал. И затем ей показалось, что из этих скал маслянистой спиралью сочится вода. Поток набирал скорость и увеличивался в объеме, был слышен нарастающий рев, и вода обрушилась на нее, стена злобной черной воды накрыла ее распластанное тело.

Эспер вздрогнула и проснулась. Она дрожала, ладони ее были мокрыми.

Ужас ночного кошмара отступал медленно, хотя Эспер пришлось употребить весь свой здравый смысл. В комнате было слишком тепло, ужин был слишком плотным. Ей следовало раздеться и лечь в постель, как велел Эймос. Он будет сердиться, когда вернется и обнаружит, что она не спит и еще одета.

В спальне не было часов, и Эспер лежала еще несколько минут без движения, совершенно не желая узнавать, который час. Наконец она встала и, подойдя к своему туалетному столику, взяла маленькие часы, покрытые эмалью. Час ночи.

— Ничего страшного, — подумала она вслух, — дела могли задержать его.

Эспер прошла в ванную и вымыла лицо холодной водой, и тут она услышала через стену сонное бормотание Генри. Она вошла в комнату сына, зажгла свечу и укрыла его одеялом. Мальчик зашевелился и приоткрыл глаза. Его комната выходила на восток и была прохладнее, чем их спальня, так как ветер дул с моря. Эспер прошла к окну, собираясь прикрыть его, но, положив ладонь на скользящую раму, остановилась и сдавленно вскрикнула. Подняв раму, она высунулась из окна.

Багряный отблеск освещал восточную часть неба. Напряженные глаза Эспер видели высоко взметнувшийся язык пламени, и в бризе чувствовался слабый, но едкий запах дыма. Эспер оперлась о подоконник, чтобы унять неожиданно сильное сердцебиение, и услышала далекий звон колоколов с колокольни Саут-Черч.

— Что случилось, мама? — позвал Генри. Он вылез из кровати и подошел к Эспер.

— Пожар, — сказала она тихо, едва осознавая присутствие сына. — В деловой части города.

Генри выглянул из окна с живым интересом.

— Около фабрики папы?

— Кажется, ближе, — голос Эспер был сдавленным. Она еще опиралась на подоконник, парализованная растерянностью. Ее тревожило что-то неясное, что-то большее, чем пожар…

— В Марблхеде бывает много пожаров, — сказал Генри удовлетворенно. — Я люблю смотреть Папа пошел в город из-за пожара?

— Нет, — ответила Эспер, — нет.

И она поняла.

Когда Эймос уходил, пожара не было, она бы увидела пламя, когда открывала окно Генри, и Джонсон не послал бы такого посыльного, если бы на фабрике был пожар.

И этого мальчика послал не Джонсон. Его послал Нат.

— О, Боже мой! — прошептала она. — Нат поймал его в ловушку.

И в это мучительное мгновение она поняла, что смалодушничала. Как глуха она была к тому внутреннему голосу, сколькими предупреждениями пренебрегла, на сколько компромиссов пошла ради удобства! Если бы я пошла с Ли в ту ночь или задержала ее здесь… Если бы я не позволяла убаюкивать себя снова и снова, если бы я навестила Ната в пятницу… Я знаю, что видела его в окне… Если бы я остановила Эймоса сегодня вечером…

— Мама, ты куда? — закричал Генри, выбегая вслед за Эспер.

— Вернись, — сказала она. — Оставайся в своей комнате.

Но мальчик видел, что мать не думает о нем. Он метнулся в свою комнату за тапочками, надел их и, одетый только в ночную сорочку, бросился за Эспер вниз по лестнице. Он был немного напуган ее лицом, белым, как мел, и ее глазами, неподвижными и гневными, как у ужасной египетской царицы из Библии, но он все равно хотел быть рядом с нею, и он хотел увидеть пожар.

Генри выскользнул из парадной двери и побежал по подъездной аллее к Плезент-стрит. На более твердой земле улицы шаги Эспер ускорились почти до бега. Генри, тяжело дыша, наконец догнал ее и дернул за руку.

— Я не знал, что ты можешь ходить так быстро, — сказал он жалобно. — Я не знал, что ты вообще можешь много ходить. Ты всегда в постели.

В лунном свете он увидел, как губы матери шевельнулись в горькой улыбке. Эспер на мгновение остановилась:

— Генри, отправляйся домой. Вернись!

Мальчик покачал головой:

— Я хочу пойти с тобой.

— Хорошо, но я не могу следить за тобой, — быстро проговорила Эспер. — Папа в опасности. Тебе придется полагаться только на себя.

Генри принял это как само собой разумеющееся и замолчал.

Они пересекли железнодорожные пути рядом с маленькой станцией Деверо и присоединились к другим спешащим на пожар людям. Эспер тяжело дышала, сердце ее бешено колотилось, но она не чувствовала своего тела. Ее ноги двигались сами по себе, уверенно и быстро.

Когда они приблизились к городу, зарево стало зловещим и воздух наполнился глухим ревом. Церковные колокола звонили непрерывно. За спиной они услышали более резкий звон колоколов и приближающейся грохот лошадиных копыт. Эспер и Генри бросились к обочине дороги вместе с другими людьми, спешащими на пожар.

— Они телеграфировали в Салем! — крикнул мужчина, остановившийся около Эспер. — Должно быть, пожар очень сильный.

Салемские пожарники промчались мимо них, и искры, высекаемые конскими подковами, взлетали вверх, встречаясь с искрами, парящими в воздухе.

Они побежали дальше, но на перекрестке с Вашингтон-стрит их остановил пожарный-доброволец, размахивающий длинным шестом:

— Вам нельзя идти дальше по Плезент-стрит. Поворачивайте назад, — он поливал из старых кожаных ведер углы ближайших домов.

Толпа отхлынула. Отошли все, кроме Эспер. Впереди левая сторона Плезент-стрит была скрыта стеной ревущего огня.