Петер Фёльдеш - Драматическая миссия (Повесть о Тиборе Самуэли)

• Название: Драматическая миссия (Повесть о Тиборе Самуэли)
• Автор: Петер Фёльдеш
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1970

Повесть «Драматическая миссия» ярко, впечатляюще рассказывает о выдающемся венгерском революционере, активном деятеле Коммунистической партия Венгрии, участнике венгерской социалистической революции 1919 года Тиборе Самуэли.

---

— Если бы у нас были такие деньги, — пытался увещевать их Самуэли, — мы бы раздали их прежде всего инвалидам и солдатским вдовам. И это было бы самым достойным празднованием Первого мая.

Подрядчики хмуро молчали.

— Хорошо, — сказал Самуэли, — выделите троих человек. Я буду с ними разговаривать.

Через десять минут трое подрядчиков из самых заядлых, задававших тон, подошли к Самуэли.

— Слушайте меня внимательно! — сказал он. — Пролетариат готовится к празднику — первому свободному Первомаю. Художники создали прекрасные эскизы! Советская власть может выделить на праздничное оформление не больше пяти миллионов крон.

— Не уложимся… — пожимали плечами подрядчики.

— А ну-ка прикинем! Может, уложимся? Ради такого дела придется поступиться барышами. А я вам кое в чем помогу, — и понизив голос, добавил: —

Вы трое несете личную ответственность за то, чтобы расходы не превысили пяти миллионов. Понятно?

А теперь действуйте! — Последние слова он произнес повелительным тоном и уехал.

Подрядчики недоумевали. Ну и нарком! Начал с просьбы, закончил угрозой. Ничего не поделаешь — придется выкручиваться. Судили, рядили, спорили и сошлись на шести миллионах. Один миллион, как ни бились, не могли урезать. Во избежание лишних неприятностей, толстосумы решили даже раскошелиться и покрыть перерасход из собственного кармана…

К тому времени представил смету и доктор Хаваш. Начинать нужно было с главного — назначить инвалидам войны пособие, повысить пенсии солдатским вдовам и сиротам. Много ночей провел Самуэли, изучая проект государственного бюджета, изыскивая средства на нужды социального обеспечения. Но как ни бился — не хватало нескольких миллионов.

— Отдайте нам деньги, сэкономленные на праздничном оформлении, — потребовал он от финансовых органов. А подрядчикам сообщил: — На товарную станцию в Йожефварош прибыло несколько вагонов с кумачом. Предоставляем его в ваше распоряжение. Уверен, это намного сократит расходы.

— Этак мы, пожалуй, и в пять миллионов уложимся, — с облегчением вздохнули подрядчики. — Спасибо за помощь, а то, грешным делом, мы думали, что вы забыли о своем обещании.

— Обещая вам помочь, — лукаво улыбаясь, ответил Самуэли, — я имел в виду нечто другое — хотел, чтобы вы свернули с капиталистических рельсов!

Вскоре в художественных мастерских закипела, работа…

О Самуэли пошла слава как об энергичном руководителе, взыскательном, но справедливом человеке… «Такого вокруг пальца не обведешь, — говорили о нем, — живо выведет на чистую воду!»

Но далеко не всем пришлась по душе растущая популярность Тибора Самуэли.

— Ты не мог ужиться в Наркомате по военным делам, но, говоря честно, это тебя ничему не научило, — съязвил Гёндёр, встретив однажды Самуэли на заседании Центрального Совета рабочих депутатов.

— Это ты ничему не научился, — ответил Самуэли. — Да и где тебе было учиться? В окопах не был, в плену не был, в революционной борьбе не участвовал. Не знаешь жизни, не знаешь, чем живут и дышат твои современники, только и умеешь критиковать и отвергать.

Гёндёр недобро усмехнулся, посмотрев вслед Самуэли. «Ничего, голубчик, — думал он, — завтра нагряну к тебе в наркомат, по-другому заговоришь…

Так опишу твою деятельность… И заголовок ужо готов: «Беспощадность». Не попадался ты на мое перо, но ничего, теперь не уйдешь».

На следующий день он действительно пришел в наркомат. В приемной было полно посетителей. Рабочие, солдаты, инвалиды. Переговариваются, отчаянно спорят. В комнате душно, накурено. Гёндёр с трудом протиснулся вперед.

— Поговаривают, — громко сказал он, — будто нарком резок и крут. Не боитесь?

— Оно, конечно, дрянь какая-нибудь его боится, — отозвался один из посетителей, — но, если вам угодно знать, мы потому и пришли сюда, что нарком хоть и крутой, да зато правильный человек. Всякую мразь в два счета вытурит…

Эти слова вызвали дружный смех и одобрительные возгласы. Гёндёр быстро вышел из приемной.

О разоблачительной статье нечего было и думать. Послонявшись по коридору, он прорвался в кабинет наркома. Самуэли говорил по телефону. Речь шла о летнем отдыхе детей рабочих: школьники в сопровождении учителей поедут на озеро Балатон. Самуэли мечтал устроить палаточные лагеря и на острове Маргит на Дунае… Гёндёр послушал, послушал и понял, что здесь ему тоже делать нечего.

— Ишь, что затеял, — брюзжал он. — Летний отдых детей… В такое время! А как было бы хорошо развенчать этого преуспевающего коммунистического деятеля…

Все последующие дни Гёндёр ходил по пятам за Самуэли. Однажды утром встретил его у подъезда Музея изобразительных искусств и, словно шпик, незаметно прошмыгнул за ним. К его удивлению, Самуэли спустился в подвал. «Ого! — подумал Гёндёр, — любопытно!» Работник музея сказал Гёндёру, что Самуэли пошел в запасник. Он задумал устроить выставку из частных коллекций, изъятых у богачей. Гёндёр приуныл. Но тут его внимание привлекло одно обстоятельство: Самуэли долго стоял возле портрета испанского кардинала. «Да ведь это инквизитор XVI века! — сладострастно подумал Гёндёр. — Значит, вот каковы его идеалы? На этом можно сыграть!»

— Любуешься кардиналом Ниньо де Гевара? — спросил Гёндёр, вдруг подходя к Тибору.

— Гениальная картина Эль Греко, — ответил спокойно Самуэли. — Полотно из коллекции Марцелла Немеша.

— А ты знаешь, кем восхищаешься? Это же генеральный инквизитор?

— Знаю, но меня волнует психологическая трактовка. Это поистине творение большого мастера. Вглядись внимательно… Хищный ястребиный нос, плотно сжатые губы. Все выражает властный, жестокий характер. Но главное — это глаза, умные, холодные, полные скепсиса. Верой в бога он прикрывал равнодушие и жестокость к людям. Поистине кардинальское двуличие, — сказал Самуэли и отошел от картины.

Гёндёр, кусая от досады губы, понял: опять сорвалось!

— В твоем взгляде тоже присутствует скептицизм, — ехидно заметил Гёндёр. — Ты, как этот инквизитор, не веришь людям!

— Ошибаешься, я людям верю.

— Всем? Но кому-то не доверяешь?

— Некоторым…

Роскошные четырех-, пяти-, шести- и даже двенадцатикомнатные квартиры в Будапеште по-прежнему занимали аристократы, крупные буржуа, богатые торговцы, а рабочие ютились в жалких лачугах,

Так продолжаться не могло. Кто справится с этой трудной задачей?

Конечно же, снова Тибор Самуэли!

«Тибора Самуэли и Бела Ваго наделить неограниченными полномочиями и поручить им разрешить жилищный вопрос», — таково было решение Правительственного Совета.

На следующий день за подписью обоих наркомов был обнародован приказ:

«На нас возложено руководство жилищным управлением. Мы пришли к твердому убеждению, что до тех пор, пока не покончим со взяточничеством, злоупотреблениями и прочими махинациями, трудящиеся будут испытывать острую нужду в жилье. Мы отстраняем триста чиновников, наносивших своими действиями вред пролетариату. Их место займут рабочие, выдвинутые профсоюзами и районными Советами рабочих депутатов…»

Читая приказ, многие удивлялись, как в столь короткий срок можно было вскрыть тщательно замаскированные махинации чиновников? Как удалось так быстро найти виновных? А Самуэли вместе с Ваго решил эту задачу буквально за несколько минут.

В большом зале жилищного управления он созвал служащих на совещание и сказал:

— Всех, кто, воспользовавшись острой нехваткой жилья, спекулировал и нажился за счет трудящихся, будем судить и заставим в двойном размере вернуть полученные суммы. В уголовном кодексе есть статья, которая предусматривает за такие преступления суровую кару, вплоть до смертной казни! Тех, кто, зная свою вину, сам уйдет, мы не станем привлекать к ответственности. Это даст нам возможность не тратить деньги на ревизии и расследования, а главное, позволит быстро решить дело. Даю на размышление пять минут!

Он взглянул на часы и сел, повернувшись спиной к залу.

На исходе второй минуты Самуэли услышал робкое шарканье. На третьей — шарканье заметно усилилось. А через пять минут, когда он снова повернулся к залу, из четырехсот сотрудников осталось на местах не больше сотни. Но зато уж это остались люди с чистой совестью.

«Весь жилой фонд столицы, — говорилось далее в приказе, — надлежит взять на строгий учет. Всем домкомам и домоуправам представить точные сведения о наличии жилплощади… Виновные в саботаже будут сурово наказаны… Никакой протекции при распределении жилья! Каждый, кто попытается получить жилье по рекомендательным письмам, от кого бы они ни исходили, подлежит аресту!»

Однажды в наркомат к Самуэли явился неопрятно одетый, небритый человек. И все же он узнал его. Единственный торчащий изо рта желтый зуб, косящий глаз — сомнений быть не могло: Тибор встречался с ним в Верхнеудинском лагере…