Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

• Название: Дверь в сказочный ад
• Автор: Андрей Попов
• Жанр: Научная Фантастика

Психологический хоррор. Меланхоликам, пессимистам и людям разочаровавшимся в жизни посвящается…

---

Я тупо глядел на всю эту ситуацию и не знал, имеет ли смысл разговаривать с ней дальше.

– И эта война должна начаться в следующем веке… Спасибо, Лули, что хоть наш век оставила в покое.

Она прижала к себе белокурую куклу и печально произнесла.

– А Еву отравят, мне ее очень жалко!

Я тихо закрыл дверь и, как ошарашенный, проковылял в неизвестном направлении. Оказывается, в Менлаувере не один я болен воспалением мозга. От этой мысли даже полегчало. Тут мимо проходил дворецкий, в обязанности которого входило находиться одновременно во всех частях замка и следить за всем происходящим, я его окликнул:

– Постойте, Голбинс.

Он остановился, обернулся и посмотрел на меня своим преданным взглядом, данным ему от природы.

– Голбинс, кажите мне по секрету, Лули вообще… здоровый ребенок?

– Внучка миссис Хофрайт? Не пойму, что вы имеете в виду, сэр.

– В смысле… психически, — я повертел всеми пальцами возле виска, таким витиеватым способом изображая человеческую психику.

Дворецкий пожал плечами и для чего-то поглядел в окно.

– Мне она никогда не казалась больной, да и миссис Хофрайт ни о чем таком не говорила. Просто девочка сильно любит играть в свои куклы.

– И то, что она играет в мировые войны, которые, по ее убеждению, должны произойти в будущем, вам не кажется странным?

– Может вы и правы, сэр. Да, это необычные детские фантазии. Но не стоит придавать им много значения.

– Спасибо, Голбинс, вы свободны.

После обеда из холодных безвкусных блюд я направился на небольшую прогулку, вышел в наш сад к обществу вечнозадумчивых фруктовых деревьев. Их задумчивость, в отличии от человеческой, рождала плоды: осязаемые на ощупь и приятные на вкус. Да, на душе уже заметно полегчало, но то был лишь паллиатив, полуисцеление, полузабвение, полуотрезвление… Настоящего покоя я еще не чувствовал. Стоило мне вернуться под своды замка, как возвращалось и все, с ним связанное. Всюду сновали погруженные в хлопоты слуги, но мне они казались лишь ярко раскрашенными фантомами, бессодержательными декорациями, создающими фон моему одиночеству.

Я боялся приближающейся ночи. Воспаленная фантазия уже рисовала в воздухе угрюмые краски вечернего заката, когда солнце предательски покинет небосвод, и темно-густая синева, словно кровь, выпущенная из вен, зальет полотно, распростертое над головой. Мир покончит собой. Останется лишь темнота — холодная как могила. Я гнал от себя эти мысли, но они как пружины, сколько их не дави, снова и снова лезли в голову.

Потом, помнится, я плюхнулся в кресло и долго всматривался в языки пламени, которые вечно кружат в неком сакраментальном танце и производят гипнотическое воздействие на человеческий взор. Погрузившись в картину играющего огня, точно в сновидение, и вслушиваясь в убаюкивающее тиканье настенных часов, я вдруг понял, что наконец успокоился.

– Мистер Айрлэнд, к вам просится странный гость.

Сначала появился этот грубый голос, следом перед глазами возникла фигура привратника Хортса. Блаженная истома улетучилась в одно мгновение.

– Кто?

– Чарли, местный юродивый.

– Чарли, Чарли… ах, да! Это тот придурок в чумазых штанах и дырявой шляпе, который бегает по лужам и, купаясь в грязи, называет себя царем всех людей! Гони его в шею! Скажи ему, пусть отправляется в какой-нибудь курятник охотиться на драконов. Я даже наказывать его за это не стану.

Не прошло и двух спокойных минут, как Хортс явился снова.

– Он не уходит. Говорит, что у него к вам какое-то важное сообщение, и еще — он хочет продать вам какие-то картины.

Ну, судьба-идиотка! И надо же так действовать мне на нервы! Не успел я избавиться от одних «шедевров», как мне предлагают купить другие. И вообще, откуда у оборванца могут взяться картины? Наверняка спер где-то.

– С этой самой минуты, Хортс, я больше не интересуюсь живописью. Возьми палку и прогони наконец этого психа! Не поможет — можешь взять чайник и ошпарить его с ног до головы!

Когда же, спустя минут пять, я вновь увидел своего привратника на том же месте и в той же позе рассеянного недотепы, то уже взбесился:

– Что еще?!

– Мистер Айрлэнд, его били несколько человек. Он все равно не уходит, говорит, что должен вас увидеть. Говорит…

– Говорит, что снег горит, лошадь в небесах парит, у снохи полиартрит, а на грядке сгнил гибрид! Черт с ним, пусть войдет! Но предупреди: если он тревожит меня по какому-то пустяку, я ему лично башку откручу!

Чарли принес с собой запах всех помоек, существовавших в округе. Его ветхая одежда была вся в заплатках, а кое-где проглядывалось немытое, наверное, месяцами тело. Наполовину седые, наполовину вылезшие волосы клочками свисали с головы похожей на череп. Взор был потуплен, глаза опущены вниз. В таком виде обычно является провинившийся раб, не смеющий глянуть на своего господина. Он смиренно произнес:

– Я царь всех людей и всех зверей. Прошу выслушать меня.

– Я знаю, что ты царь. У тебя есть ровно минута, по окончании которой я вышвырну тебя вон.

В одной руке, иссохшей как у мумии, он держал большой черный саквояж, о внутреннем содержании которого, кажется, Хортс уже намекал. Меня это стало даже немного забавлять. Голос Чарли был еще более отвратительным, чем внешность. Вернее сказать, голоса-то никакого и не было, лишь хрип и скрежет, из которого рождалось подобие звуков:

– Извините за беспокойство, мистер Айрлэнд. Прошу вас, это совсем недорого, купите работы одного знатного господина. Всего двадцать пять шиллингов за одно полотно! Двадцать пять шиллингов — это почти даром!

– Увы, я не ценитель искусства. Впрочем, если ты попросту нуждаешься в деньгах…

– Да вы только взгляните на эти работы, мистер Айрлэнд! Только взгляните! У вас непременно появится желание их приобрести!

– Вы уверены?

– Да, так сказал их автор, очень знатный господин. Он выдающийся художник.

– Он и послал тебя ко мне?

Чарли кивнул. Вообще-то странно: посылать какого-то оборванца в такую даль ради двадцати пяти… Да нет, Чарли просто где-то своровал холсты и теперь хочет заработать на хлеб. Вполне приличный бизнес для оборванца. Я задал разоблачающий вопрос:

– И как же имя столь знаменитого художника? Имею я честь знать?

– Конечно, его знают все в округе. Это барон Маклин.

Я высоко поднял брови, затем сурово их опустил. Впрочем… может, просто однофамилец? И я иронично спросил:

– Уж не тот ли это Маклин, который шесть веков назад основал Менлаувер?

– Да! Да! Да! — юродивый возбужденно закивал головой, почти по-детски радуясь моей проницательности.

Все еще сдерживая себя от гнева, я медленно, но доходчиво процедил сквозь зубы:

– Чарли, всем известно, что ты сумасшедший, и это оправдывает многие твои выходки. Но скажи честно: ты ведь сейчас сознательно издеваешься надо мной. Ведь так?

– Я не сумасшедший, я царь всех людей и всех зве…

– А ну, пошел вон!!

Тут же пришла мысль крикнуть дворецкого, чтобы тот, не утруждая себя этикетом, выволок за шиворот этого наглеца да немного вправил ему мозги. Но Чарли меня опередил:

– Бог с вами, мистер Айрлэнд! Я не хотел вас разгневать, — он несколько раз махнул перед собою рукой, небрежно изображая крестное знамение. — Просто барон Маклин сказал, что вы не устоите перед покупкой этих портретов, лишь только их увидите!

– Портретов?! — мои сжатые кулаки чуть не раздавили подлокотники кресла. — Каких еще портретов?

– Ну вот видите, вы и сами заинтересовались. Вы только взгляните, мистер Айрлэнд!

Суматошными движениями дрожащих рук он взялся расстегивать свой саквояж, в котором, как обычно, заклинило замок. Затем вытащил несколько картин и принялся аккуратно их расставлять.

Я слышал громкий стук собственного сердца — оно уже предчувствовало, что именно мне суждено увидеть. Свет вдруг разом посерел, все звуки сделались фальшивыми, лишь этот демонический голос, ядовито-слащавый, заигрывая со слухом, опалял душу: «…только взгляните, мистер Айрлэнд!». Каждое слово было с примесью пороха, проникало в сознание и вспыхивало там огнем.

Сомнений уже не оставалось: на одном из «портретов» была изображена леди свинья, моя старая знакомая, с накрахмаленным белым воротником и серьгами в ушах — точная копия той, которую я сжег. Только что. Не трудно догадаться, что из других полотен в мир людей глядели морды волка, бегемота, медведя, рыси и маленького плешивого кота. Бегемот, как и прежде, был изображен с дымящейся во рту трубкой, и возникло жуткое предчувствие, что он вот-вот дружески мне подмигнет.

Эти шесть сволочей словно воскресли из пепла, смертию смерть поп… Ну, маразм!

Я мотнул головой. Мир покачался перед глазами и снова встал на свое место. Хотелось крикнуть: «откуда?!», хотелось вышвырнуть Чарли ко всем чертям, хотелось вновь изломать эти картины и кинуть их в пасть вечноголодного камина.