Барбара Картленд - Оттенки страсти

• Название: Оттенки страсти
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57920-4

Проведя пять лет в закрытой монастырской школе, Мона Вивьен отправляется в Лондон и попадает прямиком в высшее столичное общество. Царящая там атмосфера безнравственности пугает девушку, но в то же время пьянит непривычной для нее свободой и утонченностью.

Когда в доме Моны появляется неотразимый Алек Гордон – человек светский, обаятельный и беспечный, – девушка влюбляется в него до безумия. И вскоре перед ней встает очень трудный выбор…

---

Барбара Картленд Оттенки страсти

OCR: 62

Картленд Барбара. Оттенки страсти: Роман / Пер. с англ. Зинаиды Красневской. -

М.: ООО «Издательство «ЭКСМО», 2012

Оригинал: Barbara Cartland, "Jig-Saw", 1925 (ПЕРВЫЙ роман писательницы)

ISBN 978-5-699-57920-4

Аннотация

Проведя пять лет в закрытой монастырской школе, Мона Вивьен отправляется в Лондон и попадает прямиком в высшее столичное общество. Царящая там атмосфера безнравственности пугает девушку, но в то же время пьянит непривычной для нее свободой и утонченностью.

Когда в доме Моны появляется неотразимый Алек Гордон – человек светский, обаятельный и беспечный, – девушка влюбляется в него до безумия. И вскоре перед ней встает очень трудный выбор…

Глава 1

Начало апреля, благоуханный день, напоенный весенней свежестью и радостью бытия, когда кажется, что сам воздух светится и переливается на солнце. Только что распустившаяся листва на деревьях, такая нежная и чистая, что делается почти прозрачной в потоках солнечного света. Таким прозрачным бывает море ранним утром или горный ручеек, весело сбегающий по склону и теряющийся где-то внизу между скал. Легкий ветерок навевает мечты о захватывающих приключениях, об увлекательных событиях и встречах. Ведь впереди столько интересного! И во всем чувствуется бурное биение жизни. Той взрослой жизни, которую еще только предстоит узнать и прочувствовать. Просто дух захватывает от таких мыслей, будто готовишься совершить головокружительный прыжок с огромной высоты. И радостное предвкушение чего-то необыкновенного, как это бывает в театре – в последние мгновения перед тем, как взметнется занавес.

На улицах кипела жизнь, очень похожая на суматоху, которая обычно царит в доме накануне праздника или в преддверии отпускной поры: тротуары запружены толпами спешащих куда-то прохожих, и каждый торопится побыстрее сбросить с себя надоевшую зимнюю одежду, подставляя лицо первым весенним лучам. Париж с энтузиазмом праздновал окончание зимы, распахивая настежь окна и балконные двери своих свежеокрашенных домов, встречая весну, словно долгожданную гостью, обещающую всем и каждому, что впереди ждет целая вереница вот таких же солнечных и безоблачных дней.

Париж с любовью вглядывался в своих обитателей. Что новенького появилось в головах его излюбленных чад? Какие позабытые идеалы снова вернутся к жизни? А вместе с ними и новые надежды, честолюбивые планы, любовное томление, это вечное предчувствие любви, которое, быть может, в один прекрасный день обернется необыкновенными любовными историями и романтическими переживаниями.

Оживленная толпа, запрудившая тротуары кривых улочек, груженые баржи, медленно скользящие по водной глади Сены, и даже непреступные на вид жандармы – на всем и вся лежал отблеск первого, по-настоящему весеннего, солнечного дня. Да и сам солнечный диск, погруженный в неяркое марево собственного света, был похож на юную дебютантку, впервые приглашенную на взрослый бал.

На бульварах уже бойко торговали цветами. Лотки были буквально завалены охапками золотистых нарциссов. Греческая мифология сохранила поэтические легенды о том, что нарциссы, эти вестники весны, расцветают везде, куда ступила когда-то босая нога красавицы Персефоны, дочери Зевса и Деметры, когда она вырывалась из заточения в мрачных подземельях Аида, чтобы на короткое время снова вернуться на землю и повидаться с матерью. О, как не хватает нам этого золотистого изобилия долгими и холодными зимними вечерами.

Если посмотреть вверх, туда, где раскинулся парк «Буа де Винсен» с его роскошными аллеями, покрывшимися первой зеленью, и с переливающимися всеми цветами радуги фонтанами, можно разглядеть причудливые очертания деревушки Сен-Клу, раскинувшейся на одном из дальних склонов Монмартра. Дома в живописном беспорядке сбегают вниз, к самой реке, петляющей между пологими склонами, мимо собора Сакре-Кёр и примостившегося по соседству монастыря. Из века в век лишь монахини в темных облачениях скользили, словно легкие тени, под высокими сводчатыми арками старинных зданий из серого камня, украшенных цветными витражами. Вокруг монастыря, куда ни кинь взгляд, везде сады, идущие до самого горизонта, бесчисленные цветники и клумбы, ухоженные лужайки, радующие глаз яркой зеленью газоны. Они окаймлены живой изгородью из вековых тисов, хранящих под сенью своих густых крон сердечные тайны не одного поколения монастырских послушниц.

Но сегодня на монастырском дворе слышится звонкий молодой смех и легкий топоток десятков бегущих ног. Так могут смеяться и бегать лишь те, кто с жадностью устремляется навстречу жизни, в ком бурлит молодая кровь, кто не может степенно вышагивать под резными сводами старинных построек.

Да разве можно бесцельно тратить время, безропотно ожидая небесного воздаяния? Когда она еще придет, эта слава Господня! Узкие длинные комнаты-дортуары заполнены хрупкими фигурками юных воспитанниц, издалека напоминающих танцующих сильфид. Девушки шумно переговариваются друг с другом, выбегают в коридор, снова возвращаются, о чем-то весело щебечут в счастливом предвкушении предстоящих каникул. Старинная дубовая лестница, по которой когда-то ступала сама королева, по которой украдкой кралась убийца, надеющаяся найти в монастыре спасение от грозящего правосудия, сотрясается под ногами весело галдящих девочек. Прыг-скок, прыг-скок, а последние три ступеньки они и вовсе перепрыгивают за раз. Даже под сводами часовни с ее веками намоленной атмосферой торжественной тишины и покоя, даже здесь чувствовалась радость бытия и брызжущая через край молодость. Особенно это становилось заметно, когда юные воспитанницы своими звонкими голосами начинали распевать старинные псалмы и читать вслух молитвы.

Монахини души не чаяли в своих ученицах, молоденьких девушках от тринадцати до девятнадцати лет, съехавшихся в монастырь из самых разных стран. Сразу же бросалось в глаза явное преобладание англичанок.

– Большая ответственность! Очень большая! – не уставал повторять господин кюре насельницам монастыря. – Но такое богоугодное дело, сестры мои! Это не может не воодушевлять!

Итак, последний день учебы. Впереди пасхальные каникулы. Воспитанницы лихорадочно паковали свои баулы, громко переговаривались, галдели, строили планы на предстоящие праздники: экскурсии, встречи, вечеринки. Целых четыре недели развлечений и удовольствий. Некоторые обменивались адресами, приглашали в гости, обещали навестить сами. Везде царило радостное возбуждение, беспечное веселье, беззаботная атмосфера праздника, еще незамутненного соприкосновением с действительностью.

А в пустом классе стояла одна девушка и напряженно вглядывалась в непривычно чужую парту, за которой она еще совсем недавно сидела, как прилежная ученица. Об этом, кстати, напоминали и инициалы, коряво вырезанные на откинутой вверх крышке, залитые сверху золотистой краской и красными чернилами: М. В.

Мона Вивьен, это были ее инициалы, была необыкновенно хороша собой. Именно таких красавиц в свое время любил рисовать великий Боттичелли. Нежное личико с правильными чертами в обрамлении иссиня-черных кудрей, которые, когда на них падал солнечный луч, вспыхивали синеватыми искорками. Обычно такими смоляными кудрями наделяют героинь бульварных романов. Темные глаза кажутся бездонными, но их выражение постоянно меняется: так волнуется море в преддверии бури. Грациозность движений и походки естественная, как сама природа. Хрупкая фигурка делала Мону похожей на венецианских красавиц с портретов семнадцатого века: то же изящество и непринужденность позы, то же благородство облика. А когда девушка погружалась в задумчивость или грустила, она становилась похожей на одну из тех святых, чьи мраморные изваяния украшали ниши часовни. Будто она просто сняла на какое-то время свои великолепные ризы и светящийся нимб и вздумала сойти с постамента. «Святая!» – воскликнул бы любой, взглянув на девушку в такой момент. Но уже в следующее мгновенье жизнерадостный смех, две милые ямочки на щеках, веселые чертики, прыгающие в глазах, тут же развеяли бы иллюзию. Нет, вполне земная девушка, к тому же с отличным чувством юмора.

И все же сегодня Моне было не только грустно, но даже немного страшно, словно она слишком близко подошла к какой-то черте, отделяющей ее от неизбежности. Одно дело – воображение, рисующее тебе воздушные замки будущего счастья, и совсем другое – реальная жизнь, с которой она еще толком и не соприкасалась. Ведь религиозное воспитание, которое Мона получила в монастыре, – самая благодатная почва для идеализма. Именно на такой почве и расцветает пышным цветом вера в сказочные чудеса, в собственное бессмертие и бессмертие дорогих тебе людей.