Зоя Гулинская - Бедржих Сметана

• Название: Бедржих Сметана
• Автор: Зоя Гулинская
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга З. Гулинской — первая биография композитора Б. Сметаны на русском языке. Многие материалы о «чешском Глинке» — впервые были переведены автором. З. Гулинская использовала специальную литературу и периодическую печать того времени.

---

Появившийся на эстраде высокий, стройный молодой человек (Листу тогда было только 29 лет) с ясным, открытым лицом совсем не был похож на великого, избалованного успехом виртуоза, которого ожидала увидеть публика. Весь облик Листа, его простота и обаяние располагали к нему, возбуждали симпатии окружающих. Вот он снял перчатки, поднял руки, и тонкие длинные пальцы коснулись клавишей. Лист играл на старом рояле, но завсегдатаям концертов показалось, что это был какой-то новый, изумительно звучавший инструмент.

Сметана был потрясен. Не виртуозная техника пианиста удивила его. Потрясло необыкновенное богатство красок. Временами казалось, будто играет целый оркестр. Вот слышится нежное, серебристое пение скрипок, его подхватывают другие струнные. Мелодия льется легко и спокойно, и в ней столько тепла и ласки, что кажется — это поет человеческий голос. Затем напряжение нарастает, и раздается мощное фанфарное звучание меди!..

Дрожь пробегает по спине… Как зачарованный смотрит Сметана на мастера, на притихший зал…

Лист играет произведения Бетховена, Шопена, Шуберта, играет свои сочинения. Давно исчерпана программа концерта, а публика требует еще и еще… И Лист снова садится за рояль. Звуки льются опять…

Да! Это не просто музыка. Это волшебные чары! Бедржих чувствует их власть над собой.

После этого вечера Сметана перестал посещать гимназию. Ничто его больше не интересовало, кроме искусства. Мысли часто возвращались к Листу — сколько потрясающей силы, какое разнообразие чувств в его музыке! Новый мир образов и звуков открылся воображению одаренного юноши. И, как никогда раньше, он почувствовал, что ему не хватает элементарных музыкальных знаний. Экономя на питании, отказывая себе порой даже в лишнем куске хлеба, Сметана начал брать платные уроки музыки у Батки. Трудно сейчас сказать, чем руководствовался Сметана, выбрав ничем не выделявшегося органиста Батку.

Неожиданно для Бедржиха в Прагу приехал отец. Прежде всего Франтишек Сметана отправился к Юнгманну. Но вести были неутешительные. Оказалось, что Бедржих уже несколько месяцев не посещает гимназии. Это сообщение сразило старика. Он допускал мысль, даже почти был уверен, что в Праге Бедржих будет учиться хуже. Он хорошо знал увлекающуюся натуру сына. Но чтобы совсем бросить гимназию, пренебречь возможностью стать образованным человеком — это никак не укладывалось в голове Франтишка. Как он был прав, когда не хотел отпускать Бедржиха в Прагу!

Малоприятной была встреча огца с сыном. «Дал мне подзатыльник, крепкий подзатыльник, — вспоминал Сметана. — Первый и последний подобный дар, который когда-нибудь я получил от отца».

Как ни тяжело было Бедржиху, но пришлось собрать вещи и возвращаться домой.

«…МОЯ ЖИЗНЬ, МОЕ БЛАГО, МОЕ ВСЕ!»

Однообразная, спокойная жизнь в Ружковых Льготицах показалась Сметане нестерпимо скучной. Острая боль, вызванная крушением надежд на музыкальную карьеру, скоро утихла — в юности быстро залечиваются раны, — но осталась гнетущая тоска. Бедржих жалел, что так необдуманно бросил гимназию. Да, он себя вел очень неразумно. Посещай он аккуратно уроки, не пришлось бы сейчас сидеть над счетами и исписывать целые страницы столбцами цифр. Зачем ему нужно знать, сколько затрачено хмеля на бочку пива или сколько ушло зерна на посев?! Только музыка его интересует, но именно ее он теперь лишен.

Каждый вечер, когда солнце исчезало за холмами и сумерки окутывали лес, Бедржих закрывал ненавистные счетные книги и уходил из дому. Там, среди просторов полей и деревенской тишины, он думал о музыке, вспоминал дни, когда мог упиваться гармониями Моцарта, Шопена. Там, только там была его жизнь.

Отец видел переживания сына и жалел его. Стараясь отвлечь юношу от мрачных мыслей, Франтишек придумывал различные хозяйственные поручения. Но это мало помогало. Бедржих покорно выполнял все, что от него требовали, и продолжал грустить. Одна музыка была способна вернуть его к активной жизни. Когда случалось юноше где-нибудь играть на сельском празднике, он весь преображался, к нему возвращалась прежняя веселость, он был почти счастлив.

Так проходило лето. И чем ближе приближался день, когда обычно Бедржих уезжал в город на учебу, тем тоскливее делалось у него на душе.

И вдруг счастье снова улыбнулось юноше. Пришло письмо от профессора Франтишка Йозефа Сметаны, двоюродного брата Бедржиха, — тот приглашал юношу приехать в Пльзень и там продолжить образование. Почтенный профессор обещал отцу Сметаны свой надзор за Бедржихом и опеку.

Ученик Юнгманна, Франтишек Йозеф Сметана был, бесспорно, талантливым человеком. К сорока годам он получил степень доктора философии. Круг интересов его был очень широк. Труды профессора Сметаны по физике, истории и астрономии печатались в Праге, куда он часто наезжал из Пльзни. Предложение было очень кстати. И Бедржих, не раздумывая, отправился в Пльзень.

Франтишек Йозеф Сметана сумел расположить к себе юношу — в этом помог ему богатый опыт, приобретенный за долгие годы педагогической деятельности. Он ни единым словом не упрекнул Бедржиха за безрассудные поступки в Праге. Он постарался убедить, что гимназию необходимо закончить.

Бедржих оценил эту деликатность. Чтобы не огорчать «дядю», как он называл профессора Сметану, потому что тот был намного старше его, Бедржих стал прилежно заниматься. Хотя порой, просматривая свои музыкальные сочинения, которые хранились на дне чемодана, юноша с грустью думал о том, сколько новых пьес можно было написать, не будь он так занят уроками.

В Пльзни Сметана жил у местного учителя Сикоры, который, руководствуясь, очевидно, указаниями отца юноши, постоянно мешал ему заниматься музыкой. Помогала Сикоре в этом его дочь, по словам Сметаны, «настоящий дьявол в человеческом образе». Поэтому, хотя в одной из комнат и стояло фортепьяно, Сметана не мог упражняться днем. Лишь поздно вечером, когда хозяева засыпали, Сметана пробирался к инструменту и тихонько играл.

И опять помог Бедржиху профессор Сметана. Оценив необыкновенное дарование юноши, он разрешал ему в свободные от уроков часы заниматься музыкой у себя в доме. Иногда профессор приглашал своих коллег послушать игру юного музыканта, а отправляясь в гости или на вечер, брал Бедржиха с собой. Так открылись перед юношей двери самых уважаемых домов города.

Бедржих держал себя просто, никогда не отказывался играть и вскоре стал везде желанным гостем. Особенно любила его молодежь. Находчивый и общительный, Бедржих умел позабавить шуткой или рассказом, затеять игры или танцы. Девицы очень гордились, если какой-нибудь из них выпадала честь играть с ним в четыре руки. Даже у самых маленьких членов общества Сметана сумел завоевать симпатию, и дети радостно тянулись к нему. «Я умел хорошо изображать марионеток, могу этим сам похвалиться», — говорил Сметана, вспоминая, сколько удовольствия доставлял он не только малышам, но и товарищам по гимназии, когда, подражая балаганным комедиантам, устраивал целые представления.

Сметана внешне не отличался привлекательностью и одно время очень болезненно переживал это. «Я думал, что моя физиономия с могучим носом, широкими бровями, близорукими глазами и волосами, черными как вороново крыло, не может никого пленить», — писал он в дневнике. Но, постоянно встречая ласковый прием, юноша с радостью отмечает, что «есть еще люди, которые видят во мне нечто большее, чем телесное обличье».

По старой традиции Бедржих играл в квартете, а иногда, как скрипач, участвовал в концертах местного симфонического оркестра. Музыка постоянно звучала вокруг него. Даже за помощь, которую ему оказывали товарищи в гимназии, он расплачивался музыкой: «Мои школьные товарищи… делали за меня задачи; за это обычно где-нибудь в частном доме у кого-нибудь из товарищей я пел целые сцены и арии из опер».

В пльзеньские годы Сметана окончательно убеждается, что жизнь без музыки для него невозможна. Только музыка, звуки которой способны передать всю полноту человеческих чувств, примиряет его с необходимостью зубрить латынь и делать синтаксические упражнения. Только со скрипкой в руках или за фортепьяно забывает он все свои большие и маленькие огорчения. «Музыка — …моя жизнь, мое благо, мое все!» — писал он.

Гордые мечты рождались у Сметаны в этот период: «С божьей помощью и милостью буду Листом в исполнительстве и Моцартом в композиции», — записал он в дневнике. В эти же годы появляются новые сочинения Сметаны — преимущественно танцы: польки «Из студенческой жизни», «Воспоминания о Новом Месте», вальс, галоп, менуэт, кадрили. Во всех этих танцевальных миниатюрах чувствуется очарование молодости.

К фортепьянным сочинениям того периода относится и «Луизина полька», написанная Сметаной летом 1840 года в Новом Месте под впечатлением первого нежного чувства, которое он испытывал тогда к своей двоюродной сестре Луизе. «С этой полькой, даже если я не буду хвалить себя, едва ли может сравниться какая-нибудь другая. Каждый ее такт так ласков и прекрасен, что все, слышавшие ее в Пльзни, не могли вдоволь нахвалиться и наслушаться. Любое сочинение, которое закончу, не могу часто играть, потому что оно мне потом опротивеет. Но эту польку могу играть без устали и при этом не испытываю ни малейшего отвращения».